В связи с проводимой мной в отношении круглых кораблей тактикой я не мог предполагать, что корабли Тироса и Коса станут ввязываться со мной в сколько-нибудь серьезный поединок. Таким образом, то, что при нормальном положении дел являлось бы соотношением наших сил как семьдесят кораблей против моих тридцати, в подобной ситуации сокращалось до соотношения сорока или пусть даже пятидесяти кораблей неприятеля против моих тридцати. Однако и при таком перевесе на стороне противника я не мог затевать с ним сражение. У меня не было ни малейшего желания ввязываться в бой, пока наши силы с неприятелем по крайней мере не сравняются, но, безусловно, еще лучше было бы иметь над ним численное превосходство. При этом наибольшее значение, как я понимаю, имеет не то, каким общим количеством кораблей располагает флотилия, а то, сколько из них вовлечено в сражение в данном месте и в данное время.
В соответствии с этими мыслями я и начал осуществление намеченного мной плана.
С двенадцатью своими кораблями я стал медленно приближаться к флотилии с сокровищами, двигаясь на северо-запад.
Мачты на моих кораблях были опущены, а паруса вместе с реями сняты и уложены на палубе.
На борту у меня — что, в общем, довольно распространено на Тассе, — находились барабанщики и флейтисты, призванные поднимать боевой дух команды корабля, и сейчас вокруг нас по воде далеко разносились звуки бравурных мелодий, под ритм которых поднимались и опускались весла наших галер.
С капитанского возвышения на корме «Дорны» через подзорное стекло я наблюдал, как на идущих далеко впереди вражеских кораблях-таранах начала убирать мачты. До меня даже донеслись приглушенные расстоянием сигналы труб, передающих с корабля на корабль команду подготовки к бою. Хотя я не мог еще различить самих палуб кораблей, я не сомневался, что приготовления на них идут полным ходом. Лучники сейчас наверняка проверяют свое оружие и с нижних палуб и трюмов уже выносят наверх копья и щиты. В жаровнях раздуваются огни для разогрева смолы и камней, вероятно, уже разложенных в груды рядом с катапультами. Вдоль бортов, наверное, уже выставляются емкости с водой для тушения пожара. Через десять минут верхние палубы корабля опустеют, и на них останутся только эти атрибуты предстоящего сражения, гребные люки будут задраены и корабль будет готов к бою.
Все это было мне слишком хорошо знакомо; подобные приготовления шли сейчас и на моих кораблях.
— Скорость — в четверть максимальной! — приказал я сидящему несколькими футами ниже меня гребному мастеру.
Я не хотел приближаться к неприятельской флотилии слишком быстро.
Командование тиросской флотилии не могло предположить, что мне хорошо известно количество и состав находящихся в их распоряжении кораблей.
Зато оно должно было ожидать, что меня ошеломят сила и мощь, c которыми мне пришлось столкнуться.
Некоторое время я с усмешкой прислушивался к бравурным мелодиям, старательно выводимым моими флейтистами и барабанщиками.
Затем, когда я увидел, что передние боковые корабли, сопровождающие флотилию c сокровищами, ррзвернулись в мою сторону, я отдал музыкантам команду прекратить представление.
Когда они затихли, до нас донеслись столь же бравые мелодии, лихо исполняемые флейтистами и барабанщиками на борту вражеских кораблей.
Я отдал гребному мастеру команду сушить весла.
Я хотел, чтобы со стороны казалось, будто я поражен и нахожусь в нерешительности относительно того, продолжать мне атаку или же лучше самому пуститься наутек.
Я приказал своему трубачу-сигнальщику сыграть команду «Суши весла!» и продублировать ее вывешенными на мачтовых фалах флажками.
Теперь в монотонных воинственных ритмах я уже мог различить команды, отдаваемые на неприятельских судах боевыми трубами, а через подзорную трубу мог без труда наблюдать за вывешиваемыми на мачтовых фалах флажками. Хотя я не знал в точности значений условных сигналов, подаваемых на их кораблях, я нисколько не сомневался в том, что они приняли инсценированные мною действия за проявление нерешительности и стремились, очевидно, навести на меня еще больший ужас, пустившись за нами вдогонку. Я услышал новую серию поданных трубой сигналов, вслед за чем заметил, как от продолжающих двигаться прежним курсом круглых судов отделились несколько тарнских кораблей из состава сопровождения и направились в нашу сторону.
Я сложил подзорную трубу и удовлетворенно рассмеялся. Стоящий рядом Турнок криво усмехнулся.
Все шло как нужно.
— Разворачиваемся! — распорядился я. — Мастер, скорость — половина максимальной.
Следуя своему плану, я даже не подал эту команду остальным кораблям. Я хотел, чтобы все выглядело так, словно мы поспешно пускаемся наутек, и у неприятеля создалось впечатление, будто мои корабли по собственной инициативе решили оставить предполагаемое место сражения, а сам я был настолько испуган, что в суматохе даже забыл предупредить своих товарищей.
Над водой зазвучали призывные сигналы боевых труб: с неприятельских кораблей подбадривающие, с моих — тревожные, требующие разъяснений, что делать дальше. Ритмичные звуки флейты и барабана с кораблей флотилии с сокровищами слышались все яснее.
Выпущенное метательным устройством густооперенное копье, облитое горящей смолой, с шипением ушло в воду в сотне ярдов от нас.
Я снова поднес к глазам подзорную трубу.
В нашем направлении, вытянувшись в ряд, двигалось десятка два тарнских кораблей.
«Дорна» развернулась и в половину максимальной скорости двинулась на юго-восток, в сторону, прямо противоположную от преследующих нас кораблей. Остальные одиннадцать моих судов в полном беспорядке последовали за нами.
Тут я, словно впервые вспомнив об этом, приказал трубачу дать сигнал к отступлению.
Эти двенадцать кораблей, включая, конечно, и «Дорну», были у меня самыми быстроходными. Тот отрыв, который мы имели по отношению к первому из преследующих нас кораблей, позволил бы нам — если бы мы того пожелали, — держаться на безопасном расстоянии от противника бесконечно долго, либо, если бы его корабли оказались быстрее наших, — в чем я искренне сомневался, — он все равно мог бы догнать нас не раньше, чем через несколько часов.
Сейчас мы двигались в половину максимальной скорости.
Я надеялся, что преследователи наши окажутся людьми настойчивыми.
Они изо всех сил старались это доказать.
Еще одно горящее копье с шипением ушло в воду. На этот раз оно упало всего лишь в пятидесяти ярдах у нас за кормой.
Через четверть часа я насчитал в рядах наших преследователей уже тридцать кораблей. Может, их было и больше, но последних я уже не мог различить. Сама флотилия с сокровищами продолжала двигаться в прежнем направлении.
