— Спасибо, Эллас, — сказал Роберто. — Ешьте, ешьте.
Низкий стол, вокруг которого они расположились, был уставлен копченым мясом, выпечкой и пряными соусами, горячими и холодными. Сосуды с вином и водой располагались в трех местах. Тарелки наполняли в молчании: все ждали, чтобы генерал начал обсуждение. Он с оживлением заговорил.
— У нас несколько возможностей. Вы их знаете, и я их знаю. Так что скажите мне, о чем думают командиры цардитов этим вечером.
— Мы — захватчики, — отозвалась Элиз Кастенас, мастер конников Восьмого легиона. Ее домом был Карадук, сердце северных равнин, где все рождаются всадниками. Профессиональный воин, невысокая и крепкая, она с гордостью носила шрамы на удлиненном, с резко очерченными чертами лице. — Им хотелось бы до бесконечности держать нас на расстоянии. Но они — во многих отношениях странные противники, и в последние пять лет нам неизменно удавалось их провоцировать. Думаю, движение в их направлении окажется слишком сильным соблазном.
— Согласен, — поддержал ее Горан Шакаров, мастер мечников Стрел Харога, массивный широкогрудый уроженец Атрески с крупными чертами лица и черными волосами, спускавшимися почти до пояса. — Они гордый народ, и наше присутствие здесь, на их земле, в качестве захватчиков — оскорбление для них. Я всю жизнь провел рядом с ними. Цардиты не станут ждать, чтобы нам наскучило бездействие, и мы сами растаяли, как снег под солнцем соластро. Они захотят изгнать нас из своей страны. — Он улыбнулся, демонстрируя сломанные зубы. — Я знаю, что они чувствуют.
Прислушиваясь к его словам, мастер конников десятой тундаррской алы Томас Энгаард качал головой. Высокий, светловолосый, с внушительным телосложением, он был великолепным конным лучником — лучшего Роберто никогда не встречал.
— Не понимаю, как ты можешь говорить так. Твои слова могли быть верны года три назад, но за последние четыре-пять сезонов мы видим, как цардиты постоянно отдают нам территории. Для этого есть две вероятные причины, и обе должны нас встревожить. Первая — они учатся у нас, и нам будет все труднее спровоцировать их на сражение на наших условиях. И вторая — они намеренно нас заманивают. Что меня беспокоит, так это то, что, если наши сведения верны, восточный фронт снова крепко застрял. А это значит, что позади нас — значительные силы цардитов. И мы должны учитывать то, что генерал Гестерис их не свяжет.
— Не думаю, чтобы нам стоило опасаться, что нас отрежут, Томас, — отозвался Роберто. — Я понял, что ты хочешь сказать, но наш противник — перед нами. Гестериса не смять, давайте реально смотреть на вещи. Если нам удастся победить тех, кто противостоит нам, мы сможем зайти в тыл и нанести решающий удар.
— Я хочу сказать только, что мы отходим все дальше вглубь страны, и погоня за врагом изолирует нас еще больше.
— Вот почему мне хотелось бы узнать мысли их командующего, — задумчиво протянул Роберто. — Они разбили лагерь и позволили нам догнать их. Что бы там ни было, я не думаю, чтобы они стали отступать дальше. Они хотят дать нам бой сейчас. Вопрос в том, встретят ли они нас в долине, а если нет, то где они встанут и нельзя ли нам навязать им действия? Не следует ли нам, например, свернуть лагерь и начать обманное движение на юг?
— Не сразу, — голосом, хриплым от громких криков и сильных холодов, вмешался в разговор Даваров, командир пехоты Клинков. — У нас здесь хорошая позиция. Превосходный обзор по всем направлениям и отсутствие опасности удара в тыл. Давайте спустимся и проверим, не выйдут ли они к нам на ровный участок.
— Вот как? — Бену Рекеросу, уроженцу Эстории, было далеко за пятьдесят, в конце этой кампании он собирался уйти на покой, освободив должность мастера мечников в Десятом легионе. Он говорил мало, но взвешенно, и Роберто глубоко уважал его как за ум, так и за талант командира и физическую силу. — Думаю, на их месте я бы остался на склоне под лагерем и проверил, не попробуем ли мы взломать их фаланги или подойти на расстояние выстрела лучников.
— Я не согласна с тем, что они нас заманивают, и не думаю, что у них хватит терпения двигаться вместе с нами, пытаясь получить тактическое преимущество, — возразила Элиз. — Они никогда не демонстрировали подобной силы воли. Им нужна победа в самом начале сезона — и они остановились здесь потому, что смогли развернуть свои силы, чтобы дать нам бой. Он может начаться не завтра, но я готова поставить свое дневное содержание на то, что мы будем биться с ними на этом поле, и больше нигде.
— Послушайте меня, — сказал Томас. — Даже если они останутся здесь, они могут задерживать нас так долго, насколько у них хватит терпения. И возможно, им только это и нужно.
— Так что ты признаешь, что ошибся? — улыбнулся Роберто.
— Нет, генерал. Я говорю, что, хотя и готов признать, что у них нет желания заманивать нас вглубь своей территории, они все равно могут планировать отрезать нас от подкреплений. Мы уже продвинулись гораздо дальше, чем восточный фронт. Я повторяю еще раз: они у нас учатся. Они не станут просто катиться на нас вниз по склону.
Роберто покончил с вином и наполнил кубок водой, чтобы запить сухой хлеб и жесткое мясо.
— У нас есть контракт на охоту в Сирране? — поинтересовался он.
— Квартирьер говорит, что есть.
— Тогда мне хотелось бы, чтобы он подстрелил нам что-нибудь свеженькое. Это животное явно пережило свои лучшие времена. — Командиры откликнулись на его слова веселым смехом. — Ну что ж, спасибо вам за ваши соображения. Если наша разведка не принесет мне каких-то непредвиденных известий, я предлагаю считать, что лагерь останется на месте хотя бы завтра. Нам надо пройтись боевым порядком, чтобы я проверил, насколько близко мы сможем подобраться, прежде чем я отдам приказ о трехколонном строе. На этом этапе я не стану провоцировать атаку. Томас, я не вполне с тобой согласен. Я не думаю, чтобы они собирались нас задержать. И, Элиз, я не думаю, что они бросятся на нас, как только мы подойдем чуть ближе.
— Так что нас ждет приятный и легкий день, — Роберто прожевал кусок хлеба, раздробив зубами твердое зернышко. — Кстати, сейчас самое время упомянуть о проблемах. Мне не хотелось бы узнать о них на рассвете.
Никто из них не успел ответить. Стук вытянутых в приветствии копий предварил появление воина, нырнувшего в палатку, снимая на ходу шлем.
— Да, центурион? — сказал Роберто.
— Гонец Конкорда от генерала Гестериса с восточного фронта, мой господин, — отрапортовал центурион, носящий знаки отличия Десятого легиона. — Уверяет, что дело срочное.
Он держал в руке сумку.
