Я взглянул на Туру. Мне вспомнилось, что она была поймана на ренсовом острове, попав обеими руками в охотничью веревочную петлю, совсем как это изображала сейчас Сандра. Тура наблюдала за ней с неподдельной тревогой.
Сандра, демонстрируя свое гибкое тело, начала с кошачьей грацией потягиваться, словно пробуждающаяся ото сна женщина.
Она вела себя так, будто не знала, что она связана.
Из-за столов послышались легкие смешки.
Когда она стала опускать руки, стараясь прижать их к телу, в какой-то кратчайший миг ей это удалось; она нахмурилась, выглядя озабоченной, изумленной, но уже через секунду ей было позволено двигаться так, как она пожелает.
Я рассмеялся.
Она была превосходна.
Затем, все еще коленопреклоненная, она потянулась рукой к надменно поднятой голове, чтобы вытащить удерживающие ее волосы выполненные в форме рога каийлы заколки.
И снова хлыст, на этот раз привязанный к ее правому запястью, на краткое мгновение задержал ее руку. Она сердито нахмурилась. Смех в зале стал громче.
В конце концов, после нескольких попыток, ей удалось вытащить заколки из волос, и они рассыпались по ее плечам густой черной волной.
Затем она снова подняла руки, делая волосам новую укладку, но тут внезапно хлысты оттянули ее руки от головы, и черный веер волос снова закрыл ее тело.
На этот раз она разозлилась не на шутку и принялась упрямо поднимать свои волосы, но хлысты крепко держали ее запястья и сковывали ее движения.
Наконец, в гневе и, казалось, охваченная ужасом, она словно впервые осознала, что ее удерживают рабские оковы, и, яростно сопротивляясь, поднялась на ноги.
Музыка заиграла громче.
Танцовщицы Порт-Кара, подумалось мне, действительно самые лучшие во всем Горе.
Подняв тускло мерцающую в свете факелов золотисто-желтую шелковую накидку, с распущенными густыми черными волосами, она стала медленно, словно преодолевая натяжение хлыстов, кружиться в такт музыке, все убыстряя свои движения, сопровождаемые мелодичным перезвоном привязанных к ее щиколоткам и ошейнику колокольчиков. Она изгибалась и воздевала вверх руки и иногда казалась почти свободной, но каждую минуту удерживающие ее черные хлысты возвращали девушку в прежнее положение, доказывая, что она полностью находится в их власти. Время от времени она пыталась броситься то к одному, то к другому из стоящих рядом с ней мужчин, но остальные тут же натягивали свои хлысты, превращая ее кажущиеся свободными движения в замысловатый, полный грации танец рабыни, марионетки, полностью зависимой от того, что в данную секунду позволит ей сделать тот или иной привязанный к ней хлыст. Она извивалась и кричала, но вырваться из плотной сети хлыстов не могла.
Наконец, когда, казалось, охватившие девушку страх и отчаяние дошли до предела, мужчины постепенно начали укорачивать длину опутавших ее оков, а когда у нее совершенно не осталось возможности пошевелиться, они быстро стянули хлыстами ноги своей захваченной в плен жертвы и подняли ее извивающееся тело высоко над головами, демонстрируя свою добычу сидящим в зале.
Над столами понеслись восторженные крики, гости с силой ударяли кулаком правой руки по левому плечу. Танцовщица действительно была выше всяких похвал.
Затем мужчины церемониальным шагом поднесли свою добычу к моему столу и поставили ее, связанную, напротив меня,
— Это — рабыня, — торжественно провозгласили.
— Да! — крикнула танцовщица. — Рабыня! Музыка резко оборвалась.
Внезапно воцарившуюся тишину разорвал гром криков и аплодисментов. Я был доволен.
— Отпустите ее, — сказал я мужчинам.
Те сбросили с нее хлысты, и она быстро, как кошка, подбежала к моему креслу и стала рядом со мной на колени, все еще тяжело дышащая, мокрая от пота, с сияющими от возбуждения глазами.
— Твое выступление было не лишено интереса, — заметил я.
Она прижалась щекой к моему колену.
— Ка-ла-на сюда! — приказал я.
Принесли кубок с вином. Взяв ее за волосы, я запрокинул ей голову и стал лить вино в ее раскрытый рот, заливая повернутое ко мне лицо, грудь и увешанный колокольчиками ошейник.
— Вам понравилось? — наконец смогла произнести она.
— Да, — ответил я.
— Не посылайте меня обратно к вашим людям, — взмолилась она. — Оставьте Сандру для себя.
— Посмотрим, — ответил я.
— Сандра хочет доставить хозяину еще большее удовольствие, — продолжала она. Хитрая стерва, подумал я про себя.
— Вы использовали Сандру только один раз, — не унималась она. — Это так мало, — она пристально смотрела мне в лицо, — Сандра лучше. чем Мидис.
— Мидис, — ответил я, — очень хороша.
— Сандра лучше, — прельщала она, — попробуйте Сандру, и вы убедитесь.
— Может быть, — сказал я и, отпустив ее волосы, позволил ей стоять на коленях у своего кресла. Я заметил, что обслуживающие столы рабыни поглядывают на нее с ревностью и нескрываемой ненавистью. Она же, как удовлетворенная кошка, застыла на коленях, грациозно выгнув спину.
— Золото, капитан, — доложил один из хранителей моих сокровищ.
В этот день чествования моей победы я подготовил для своих приверженцев сюрприз.
Хранитель опустил к подножию моего кресла тяжелый кожаный мешок, доверху набитый золотыми монетами — все до одной двойного веса — Коса, Тироса, Ара, Порт-Кара, даже далекого Тентиса и затерявшейся где-то на юге, отрезанной от остальных городов Тарии. Мало кто из присутствующих, за исключением сидевших поблизости, увидел, что было в мешке.
— Послать за рабыней из Тироса! — приказал я.
За столами раздались сдержанные смешки.
Я поднял кубок и заметил, что он не наполнен. Я раздраженно оглянулся и окликнул проходящую мимо обслуживающую столы рабыню.
— Где Телима? — недовольно спросил я.
— Минуту назад она была здесь, — ответила рабыня.
— Она пошла на кухню, — добавила вторая. Странно, я не давал ей разрешения уходить.
— Позвольте, я налью вам паги, — попросила Сандра.
— Нет, — ответил я, убирая от нее кубок, и, обращаясь к одной из рабынь, сказал: — Наказать Телиму плетьми и направить сюда. Меня нужно обслужить.
— Да, хозяин, — ответила рабыня, торопясь выполнить мое приказание.
Сандра, надув губы, опустила глаза.
— Не раздражай меня, — бросил я ей, — иначе тоже получишь плетей.
— Я только хотела обслужить вас, хозяин, — покорно ответила она.
Я расхохотался. Нет, она действительно хитрая стерва.
— Ты хотела налить мне паги? — спросил я. Она подняла на меня взгляд, и внезапно ее глаза засияли, а губы чувственно приоткрылись.
