Значит, вот так это и начиналось? Дорога, в конце которой стоял Узас — ослепленный ненавистью ко всему живому, променявший человеческую речь на рычание зверя. Возможно, именно так скверна и пробирается в души… в тихие минуты, когда к тебе приходит осознание того, что месть за прошлое важнее надежды на будущее?
И еще одна мысль. Что они станут делать, когда выиграют войну? Кирион усмехнулся на ходу — вопрос явно не имел ответа.
Воин вынужден был признать, что Вилам отличался величественной и угрюмой красотой, а такие вещи ему нравились. В какой-то мере цитадель напоминала ему о Тсагуалсе, раздувая почти потухшие угольки давней тоски. Тсагуалса была устрашающе прекрасна — никакие слова не могли описать эту крепость, возведенную тысячами рабов, чьи жизни безвестно канули в пыль пустынного мира.
Кирион снова надел шлем. На губах еще ощущался вкус крови последних трех убитых им смертных. Перед глазами воина мелькали смутные тени воспоминаний, бесплотные и бессмысленные. Мгновения самых сильных переживаний в их жизни… радость, ужас, боль… Все вздор.
Шаги легионера эхом раскатились по коридору. Он вышел из зала и вновь углубился в хитросплетения туннелей, связывающих субсекторы этого огромного монастыря-лабиринта. Как прекрасно было бы сделать такую крепость своим домом и убежищем вместо сырых палуб «Завета» или, что еще хуже, планет легиона в Оке Ужаса. Но гигантские размеры крепости играли против захватчиков. Карта на визоре его шлема уже давно стала бесполезной, и он еще не прошел достаточного числа уровней, чтобы в голове сложился полный план цитадели.
Бродить среди выпотрошенных трупов беззащитных рабов ордена было, конечно, очень увлекательно, но…
Отряд вооруженных и обмундированных рабов выскочил из-за угла, на ходу снимая лазвинтовки с предохранителей и располагаясь на огневых позициях. Кирион услышал, как офицер выкрикивает приказы. По сравнению с тем, что он видел раньше, это была самая организованная оборона. Наконец-то Вилам ответил на атаку и его защитники начали охоту на непрошеных гостей. Легионер едва не набросился на них. Зов инстинкта был силен, несмотря на то что все больше и больше людей появлялось в дальнем конце коридора. Их шаги дробно грохотали по каменному полу.
До сих пор убийства давались Кириону легко, но сейчас вещи принимали более серьезный оборот.
Воин развернулся и побежал, заставив своих медлительных преследователей пуститься в погоню. Он уже слышал, как те вызывают по воксу подкрепление и приказывают перерезать ему впереди дорогу.
Что ж, пусть приходят. Чем больше их соберется здесь, тем меньше останется для защиты верхних уровней.
Брекаш гневно защелкал сквозь ротовую решетку шлема. Расслышать этот шепелявый свист могли все, но только братья Брекаша по Кровоточащим Глазам сумели бы понять его значение.
Люкориф понял даже слишком хорошо. Развернувшись на месте, он уставился на своего бойца. Его когти раздраженно потрескивали, выдавая мрачное расположение духа вожака рапторов.
— Не вынуждай меня прикончить тебя, — предупредил он.
Брекаш махнул в сторону гудящего генератора размером с «Лэндрейдер». Из вокалайзера вырвался еще один залп бессловесного пощелкивания.
— Это бессмысленно, — упрямо произнес второй раптор. — Сколько этих штук мы уже разрушили? Сколько?
Люкориф не остался в долгу, ответив криком кондора. Вопль хищника вершин предшествовал гневным словам.
— Ты ведешь себя как идиот, и мое терпение уже на пределе. Уничтожь его, и двинемся дальше.
Брекаш был среди тех немногих воинов стаи, что предпочитали держаться на двух ногах. И сейчас он стоял во весь рост, глядя сверху вниз на скрючившегося на четвереньках вожака.
— По твоей милости мы творим глупость. Где Странствующие Десантники? Они не приходят на защиту генераторов, потому что это место ничего не значит.
Шлем Люкорифа дернулся. По шее раптора пробежал заметный тик. Силовые кабели и гибкие трубки, свисавшие с затылочной части шлема, во время спазма заплясали, словно механические дреды.
— Мы не видели Странствующих Десантников, потому что этот монастырь величиной с город-улей, глупец. На планете осталось не больше сотни лоялистов. И если они вообще способны как-то ответить на нападение, то защищают сейчас от Когтей нижние уровни.
Люкориф перемежал слова свирепым рычанием, но Брекаша было не так-то легко запугать.
— Что с того, что мы их уничтожаем? Не вижу результата. Мы уже разрушили девять генераторов. И никакой разницы я не замечаю.
Люкориф велел двум другим воинам бросить трупы смертных рабов, с которыми те забавлялись.
— Урит, Крайл, уничтожьте генератор.
Рапторы подчинились. Они пересекли комнату длинными прыжками, под прерывистый кашель реактивных ранцев. Без особых затей воины вцепились в вибрирующую машину когтями и забарабанили по ней кулаками, пробивая дыры и вырывая куски стальной обшивки. Когда в кожухе генератора появились дыры, рапторы зашвырнули туда несколько ручных гранат.
— Сорок секунд, господин, — прошипел Крайл.
Люкориф кивнул, но не отошел. Он снова развернулся к Брекашу.
— Крепость Десантников — вражеский город, и мы сейчас у него в кишках. Мы движемся на север и на юг, вверх и вниз, тыкая по пути в различные органы. Представь, что это сердце легионера, брат. — Раптор вытянул когтистую клешню и сжал пальцы, словно держал на ладони человеческое сердце. — Это многослойный плод, с отсеками и коридорами, ведущими внутрь и наружу. Перережь один сосуд — и тело может погибнуть, а может и выжить. Перережь много — и исход очевиден.
Люкориф кивнул в сторону лязгающего генератора.
— Перед нами одно из сердец Вилама. Мы перерезали несколько сосудов. И перережем больше, если понадобится. Но в конце концов сердце откажет и тело умрет.
Брекаш отсалютовал, ударив когтистым кулаком о нагрудник.
— Я повинуюсь.
Кровоточащие линзы вожака рапторов вновь уставились на боевого брата.
— Тогда вперед.
Опухшие черные глаза Вознесенного в очередной раз обратились к обзорному экрану.
Существо рывком вернулось в собственный разум — так хлестко ударяет растянутая и выпущенная из руки пружина. Прошло несколько тошнотворных секунд, прежде чем восприятие Люкорифа окончательно угасло: отвратительное ощущение слишком человеческой плоти; мерзкая ограниченность зрения, предназначенного для материального мира и неспособного уловить все нюансы эфирных потоков.
— Кровоточащие Глаза близки к успеху, — прорычал демон.
