Лея провела ладонью над дверью, не касаясь ее, и покачала головой.
— Внутри никого нет.
— Отойди от двери.
— Но кто–то все же там был…
— Мина–ловушка?
— Я не чувствую непосредственной опасности, просто ощущение нервозности тех, кто здесь был.
Хэн дотронулся до панели открытия, держа бластер наготове.
— Может, они знают, насколько теплый прием мы оказываем незваным гостям.
Дверь отъехала в сторону, открываясь, и они остановились на входе; внутри никого не было, квартира выглядела такой же, какой они оставили ее накануне, и внутри была тишина, не нарушаемая ничем, кроме тихого звука работы климат–контроля. Лея посмотрела вниз и наклонившись, подобрала что–то с ковра.
— Очень мило, — сказала она, изучив это, затем протянула Хэну. – Нет ничего лучше счастливого воссоединения семьи.
Это оказался небольшой лист флимзи. Кто–то, похоже, пропихнул его в щель под дверью, и это оказалось нелегко. Странный способ оставлять сообщение: однако так его никак нельзя было проследить по компьютеру. Просто несколько слов, нацарапанных на листке, который был весь измят, как будто его с усилием пропихивали сквозь щель.
Хэн посмотрел на него.
«Сал–Соло предложил на вас контракт в отместку за действия вашего сына на «Балансир»е. Позвоните мне. Геджен.»
Лея удивленно подняла брови. – А раньше твой двоюродный брат пытался тебя убить? Я имею в виду, официально. Случайные акты насилия можно не считать.
Она всегда легко относилась к делам. Хэн знал, что чем больше она беспокоилась, тем хладнокровней выглядела. Он поддержал это взаимное подбадривание друг друга. Его братца можно ненавидеть, стремиться его избегать, но он просто отказывался бояться его.
— У Тракена кишка тонка сделать это, Принцесса. Он всегда только болтает, — но в животе Хэна все сжалось. Его волновала не угроза убийства: он полагал, что сможет с этим справиться. Это было осознание того, что за ними кто–то следит, и они не знали, каким образом, и откуда. – И я не знаю никакого Геджена.
— Ну и каким образом кто–то узнал, что мы здесь? – Лея взяла лист флимзи из его руки и разгладила его между ладонями, как будто пытаясь ощутить отголосок того, кто написал текст. – Другие имена, новые удостоверения личности, нет дроидов, нет ногри… ты уверен, что не помнишь это имя?
— А должен?
— Может и нет. Я знала человека по имени Нов Геджен, который активно противодействовал «Лиге человечества». Он ненавидел Сал–Соло, — она назвала Тракена по фамилии, как будто он не имел к Хэну никакого отношения. Трогательная дипломатичность. – Но он должен быть давно мертв.
— У него были дети?
— Не знаю, но думаю, пора выяснить. Геджен не озаботился указать способ связаться с ним, значит, он считает, что один из нас узнает, как его найти.
— Или ее.
— Ладно, или ее. Пока я попытаюсь что–нибудь выяснить, позвони Джейсену.
Раньше жизнь была такой ясной. Хэн уже соскучился по определенности. Он открыл коммуникатор, ввел программу для маскировки источника сигнала – просто на всякий случай – и начал ждать ответа Джейсена.
«Еще один контракт на меня. Я думал, разборки с Тракеном закончены, но он продолжает возвращаться в самое неожиданное время»
Иногда он почти скучал по Бобе Фетту. Фетт, по крайней мере, не имел семейных интересов. Для него это была просто работа.
Тракен пошлет Фетта. Хэн был в этом уверен.
Корускант: квартира Скайуокеров
С недавних пор мысли о скрытом враге не давали Люку покоя.
Образ человека – в плаще с надетым капюшоном, безымянного и с ощущением исходившего от него зла – вторгался в его сны все чаще, уже не как обычные кошмары, но в виде четкого образа в Силе, и это было хуже любого кошмара.
И кошмар имел возможность стать реальностью, если уже не стал.
Он не мог разглядеть лицо этого человека. В его сне он преследовал его, пытался сорвать капюшон с его лица, но всегда просыпался, когда почти дотрагивался пальцами до ткани. По ощущениям ткань напоминала легкую шерсть банты.
Его пальцы сжались снова. В этот момент и мантия и человек рассеялись, и Люк проснулся с колотящимся сердцем, борясь с переполнявшими его отчаянием и гневом на самого себя оттого, что он не мог разглядеть то, что было настолько близко, что можно коснуться.
Он решил, что больше спать не собирается и насколько смог тихо, чтобы не разбудить Мару, поднялся. С пробивавшимся снаружи светом, исходившим от бодрствующего круглые сутки Галактического Города, и с его восприятием Силы ему не требовалось включать свет, чтобы налить себе стакан воды.
На коммуникационной панели было несколько сообщений – рутинное ворчание Ц–3ПО, сообщавшего, что с госпожой Леей и господином Хэном все в порядке, что ногри все больше волнуются из–за разделения с ними, и спрашивавшего о том, действительно ли дроидам необходимо оставаться в квартире четы Соло на Корусканте, в то время когда они могут понадобиться… где–то еще?
Люк с усилием улыбнулся, хотя с недавних пор у него было все меньше поводов для радости. Он уже давно подозревал, что дроиды несут в себе намного больше, чем заложено в них их программами. Беспокойство и заботливость Ц–3ПО ничем не отличались от поведения любого из членов его семьи, и его всегда приводило в замешательство, когда кто–то говорил «просто дроид».
— Да, друг мой, — вслух сказал он. – Это действительно необходимо, поскольку последнее, что им сейчас нужно – это большой золотистый дроид, афиширующий их присутствие… там, где они находятся.
Никто не упоминал про Кореллию, но было бы очень трудно потерять в Силе собственную сестру и лучшего друга. Люк пожелал им хотя бы отчасти обрести мир. Он знал, как трудно это сделать, когда линия фронта разделяет его собственную семью, хотя его опасения по поводу влияния Джейсена на Бена лишь немного не доходили до открытой вражды.
Люк отпил воды, наблюдая за непрерывным движением света в окне. Чувство дискомфорта, возникающее у него в связи с Джейсеном, можно было объяснить по–разному: это и то, как далеко его племянник был готов зайти, и то, как он использовал Силу, но более беспокоящим, хотя и в некотором роде смутным было другое – он боялся за Джейсена. Возможно, тот человек в капюшоне будет представлять опасность для Джейсена, или попытается сбить его с пути. Кем бы ни был этот человек, он представлял опасность: не непосредственную, вроде нацеленного оружия, а более общую, которая касалась всех.
Люк не бросался зря такими словами, как «зло», но в этом случае он считал его единственным подходящим.
Возможно, это видение подразумевало войну. «Что ж, чтобы предупредить меня об этом, не нужен сон, посланный Силой. Никому не нужен»
