— Это было… сделано… ради… Русса… — выдохнул Клинок Вирма, чувствуя, как сжимаются холодные когти смерти.
Затем он обмяк, тяжело повиснув на вражеском мече.
Магнус мрачно вытащил клинок, и жрец рухнул на пол.
— Если и так, то ты подвел его, — заметил примарх, бесстрастно взирая вниз, на распростертое тело. — Борьба окончена.
— Нет, пока ты жив, Предатель!
Магнус резко развернулся. Поразительно, но к нему неслись новые воины. Гигант, облаченный в терминаторский доспех, чьи волчьи клыки сверкали грозовой молнией. Рунный жрец в окружении двух телохранителей, с потрескивающим эфирной энергией посохом. А позади нечто массивное и громоздкое. Что-то знакомое ему с далеких-далеких времен.
«Руссвангум» ворвался в зону орбитальной бомбардировки, лэнс-излучатели пылали. Корабли сопровождения энергично следовали за ним, открыв огонь из всего имевшегося оружия. Боевой флот Волков опустошал все на своем пути.
Флот Тысячи Сынов не атаковал их, но начал отходить от Фенриса, выполняя явно спланированный заранее маневр. «Херумон», единственный корабль в армаде, способный бросить вызов флагману Железного Шлема, плавно уходил от опасности, развернувшись на 180 градусов и направляясь прямо к точке прыжка.
Фрегаты и штурмовики Космических Волков ринулись в гущу врага, давая бортовые залпы по корпусам неповоротливых транспортных судов. Золотые суда запылали, их щиты рассыпались под яростью обстрела.
Но Железный Шлем пришел не ради орбитальной войны. Даже через окуляры реального пространства он видел темный круг разрушений вокруг Клыка. Многокилометрововая полоса пятнала девственно-чистые просторы Асахейма подобно ране на бледной коже.
Смотря на Клык, он вновь вспомнил ряды Волчьих Братьев, воющих в насмешке и муке, даже когда их убивали. Воздух пирамиды Гангавы был пагубным, пропитанным безумием и ужасом. Прекращение этой битвы было самым тяжелым решением, какое ему приходилось принимать за всю жизнь. Растворившись в ярости, он едва узнал Къярлскара, когда волчий лорд пробился к нему. И даже услышав о случившемся на Фенрисе, часть его души сопротивлялась призыву вернуться.
Железный Шлем мгновенно осознал всю глубину собственного безрассудства. Было бы легче продолжать сражаться, забыться в желании убивать, упиваясь праведной жаждой стереть грязь из галактики.
Он по-прежнему видел лица тех, кого убил. Искаженные лица. Лица, скрывавшие чудовищное сознание. Где-то глубоко внутри Волчьи Братья знали, во что превратились.
Мы держим опасность близко.
— В десантные капсулы! — рявкнул он, спускаясь с мостика в посадочные отсеки. На каждом корабле флота ярлы Великих рот сделали то же самое. Сотни заполненных десантных капсул уже приготовились к спуску. В ангарах запели двигатели «Громовых ястребов», ожидая команды «путь свободен», чтобы вырваться в тропосферу, на дистанцию огня.
Весь орден долетел до орбиты, сметая сопротивление с такой же пренебрежительной легкостью, с какой Тысяча Сынов уничтожали защиту планеты так много дней назад. До массированной высадки оставались считаные минуты.
Железный Шлем нетерпеливо взлетел на борт капсулы, прислонился к адамантиевой стене, чувствуя, как удерживающая клетка опустилась на место. Створы корпуса с шипением закрылись, заревели клаксоны запуска.
— Высадить меня на вершину! — прорычал он по связи.
Это было опасно, на грани катастрофы — большая часть капсул направлялась на дамбы. Тем не менее операторы отсеков знали, что лучше не спорить. Нужные координаты были введены.
— Готов к запуску, лорд, — раздался голос по связи.
— Давай! — приказал Железный Шлем, приготовившись к отцеплению зажимов и головокружительному спуску на поверхность. Он с нетерпением ждал посадки.
Я иду за тобой.
Открылись люки туннеля запуска, и капсулы начали падать. Во всех направлениях корабли Волков неслись в битву, разрывая на части любой вражеский корабль, оказавшийся слишком медленным, чтобы ускользнуть от их орудий.
Он знал, о чем будет думать враг. Знал, что по всем дорогам окопавшиеся батальоны Стражей Шпиля будут смотреть вверх, понимая, что флот бросил их на произвол судьбы. И когда они посмотрят на потемневшие небеса, в каждом охваченном ужасом разуме будет биться лишь одна мысль. Железный Шлем находил в ней холодное удовлетворение.
Это планета Волков. И они пришли вернуть ее.
Стурмъярт широко развел руки, разжигая неистовую энергию бури. Шаровые молнии окутали Магнуса сверкающим нимбом. Символы на доспехе рунного жреца вспыхнули кроваво-красным светом.
Грейлок и два его волчьих гвардейца бросились в бой, рыча с едва сдерживаемой яростью. Они набросились на Магнуса, словно стая, загнавшая конунгура, — один в горло, другой в грудь, третий — в ноги. Их доспехи мерцали от защитной ауры Стурмъярта.
Грейлок был самым быстрым. Он нанес удар когтями в лицо примарха, и Магнус отступил, потрясенный скоростью нападения. Примарх был более чем на метр выше десантников-терминаторов, но темп и свирепость их атак заставили его попятиться, и он споткнулся.
Магнус Красный, сын бессмертного Императора, примарх Тысячи Сынов, споткнулся.
— За Всеотца! — в триумфе проревел Грейлок, вся его сущность была охвачена ужасающей, звериной энергией охоты. Как и у Клинка Вирма до него, абсолютная ненависть, порожденная Магнусом, придала ему на время воистину поразительные силы. — За Русса!
Волчий лорд отвоевал у примарха еще один шаг, в реве изливая ненависть и бешенство. Магнус выставил меч, но свирепый взмах волчьих когтей отбил его в сторону.
Волчий гвардеец нанес удар, вонзив когти в ногу Магнуса. Стурмъярт зарычал, наслаждаясь охотой, и огонь вюрда заревел еще сильнее. Другой гвардеец вонзил коготь в грудь монстра. Волки почувствовали запах крови, и это сделало их еще страшнее.
Магнус вновь пошатнулся, ударившись о стену позади и расколов ее. Он разрушил преграду и двинулся дальше. Грейлок прыгнул следом, вместе с остальными. Стурмъярт следовал по пятам, охваченный адом бушевавшего пламени вюрда. Четверо Волков изводили, кололи и били отступавшего принца-демона, их кулаки взмывали, кусали клинки. Не было ни промедлений, ни передышки, сплошной шквал ужасающих ударов, и каждый наносился с грубой, беспощадной страстью.
Они отбросили демона-примарха еще дальше, пробив следующую стену и разрушая все вокруг. Рев был оглушительным. Страшная какофония многократно усилилась в тесном пространстве зала творцов плоти.
