Наверняка, в этом и кроется ответ. Раньше я как-то не задумывалась об этом… Моя мамуля никогда не была образцом родительской любви, поэтому я не видела особой проблемы в том, что ей плевать на нас с Анигаем. Мы выжили, и это главное.
Но что должен чувствовать ребёнок, которого ЛЮБЯЩИЕ родители отправили одного на враждебную планету, оставив почему-то старших более сильных сыновей при себе? Чем больше я об этом думаю, тем сильнее мне становится жаль моего мальчишку-альтаирца. Всё-таки у него есть причины обижаться на свою семью. Акраба хотя бы и не изображала любящую родительницу, поэтому лично мне грех на неё обижаться. Семья Эвана другое – она никогда до конца не отказывалась от него. Я сама несколько раз видела, как он общается с матерью по видеосвязи. В детстве он много рассказывал мне про неё, про братьев. И почти ничего не говорит про отца. Видимо, дело в нём.
И всё же Эвану не стоило вот так с порога огорошивать родителя новостью о раннем браке.
Внезапно мне становится так обидно за Эвана, что впору самой пойти и высказывать этому синеглазому исполину, который орёт на моего мужа, всё, что я о нём думаю. Но идти никуда не приходится, потому что в этот момент в комнату заходит (точнее – влетает) Эван. Одного взгляда на опасно мерцающее сияние его синих глаз оказывается достаточным, чтобы понять – мой альтаирец на взводе. Разговор с отцом явно был не самым приятным. Видимо, Эван сбежал от родственников, чтобы окончательно не сорваться. И правильно сделал! Не хватало ещё потасовку в Аскорэоре устроить. Зачем лишний раз привлекать к себе императорских слуг?
Не замечая меня, Эван падает в кресло. Закрывает лицо руками.
Никогда раньше не видела его таким злым, обиженным, расстроенным. Его боль, словно эхом отдаётся мне. Не выдерживаю. Подхожу к нему, опускаюсь перед Эваном на колени.
- Ну зачем ты так… Ты же их столько лет не видел! – мой голос звучит непривычно мягко даже для меня самой. – Это же твоя семья. Ты мечтал о встречи с ними.
Альтаирец поднимает взгляд. Ну точно: обижен, расстроен, подавлен. Вряд ли он хотел, чтобы я видела его в таком состоянии.
- Тебя это не касается, - довольно грубо обрывает Эван. – Уйди. Я никого не хочу видеть.
Возможно, если бы на его месте был кто-либо другой, я, обидевшись на резкость фраз, тут же ушла. Но я слишком хорошо знаю своего мальчишку-альтаирца. Так уж повелось с детства: когда плохо ему – плохо и мне. Наверное, именно поэтому, вместо того, чтобы уйти, я просто сажусь к нему –удивлённому – на колени, и обнимаю его. Кладу голову ему на грудь. Так мне самой спокойней. Он рядом. А значит, никуда не уйдёт и не наделает глупостей. Вдыхаю знакомый запах мяты и чего-то цитрусового…
И Эван не выдерживает: сильнее прижимает меня к себе, молча пряча лицо в моих распущенных волосах. Так мы и сидим, обнявшись, ничего не говоря друг другу. Потому что бывают в жизни моменты, когда слова и не нужны.
***
Мы ужинаем в столовой впятером – с отцом и братьями Эвана. Возле нас то и дело шуршит услужливая прислуга. Чувствую себя настоящей дэузой! С одной стороны… С другой… В такой напряжённой атмосфере поесть толком не получается, хотя блюда – одно изысканнее другого. Под суровым взглядом свёкра кусок в горло не лезет. Так и хочется встать и убежать отсюда (прихватив с собой десерт и моего альтаирца, который тоже заметно на нервах).
- Мать знает?
- Нет.
- Что ж… Не забудь её сегодня вечером порадовать, когда выйдешь с ней на связь.
- Обязательно так и сделаю.
Ну что за мальчишество! Один чище другого! Что отец, что сын! Не понимаю: неужели так сложно сесть вдвоём и откровенно поговорить о накопившихся обидах и претензиях, вместо того, чтобы устраивать выяснение отношений на людях?
Перевожу взгляд с одного синеглазого блондина на другого и в очередной раз поражаюсь. Никогда не думала, что Эван так сильно походит на отца! И не только внешне. Оба упёртые гордецы! Хорошо ещё, что хоть старшие братья пошли, видимо, в мать. Вот с ними общаться – одно удовольствие.
Эмоциональный Радиэль и утончённый Грэгори с каждой минутой мне нравятся всё больше и больше. Парни оказались довольно общительными и дружелюбными. После того, как у них прошёл шок от наличия безродной дарийской невестки, новоиспечённые братья тут же решили налаживать со мной родственные отношения. Например, хвастунишка Радиэль уже успел рассказать в лицах и действиях, как отважно его эскадрилья сражалась недавно с барэсками – космическими пиратами из одной соседней с Альтаиром варварской системы. А эстет Грэгори на небольшом плоском экранчике (прямо под столом, пока не видит отец) умудрился продемонстрировать мне свою коллекцию картин. Оказывается, он неплохо рисует! Так вот откуда эта тяга у Эвана к искусству! Похоже, это у них семейное.
Я понимаю, что Радиэль и Грэгори столь дружески общаются со мной исключительно ради младшего брата, чтобы хоть как-то поддержать Эвана в столь щекотливой ситуации. Я искренне благодарна им за поддержку. Хватит уже с моего мальчишки-альтаирца потрясения за день.
Вот только у меня самой потрясения не заканчиваются. После многострадального ужина «папенька» (которого, кстати, зовут так же как Эвана – Иоанн), настояли на том, чтобы я лично познакомилась с «маменькой». Подозреваю, отец Эвана рассчитывал, что младшему сыну влетит за его «матримониальную самодеятельность» ещё и от матери. Какого же было удивление и разочарование свёкра, когда выяснилось, что я уже давно знакома с Анной-Марией Илиандэллой.
Дело было ещё в Катаре. Лет шесть назад. Мы только начали дружить с Эваном. Я случайно зашла в кабинет, где он по визуальной связи разговаривал с матерью. Так мы и познакомились с Анной-Марией Илиандэллой. Помню, меня при нашем первом знакомстве поразили её красота: изумрудные глаза и ярко-рыжие вьющиеся волосы. Жаль, что таких у дарийцев не бывает.
Маме Эвана хотелось знать, с кем общается её сын, поэтому мы с ней и сдружились. Анна Мария Илиандэлла периодически выпытывала у меня в отсутствии Эвана, как он живёт, хорошо ли питается, не болеет ли? Женщина боялась, что сын, чтобы не расстраивать её, мог чего-то не договаривать, поэтому и выспрашивала для подстраховки обо всём меня. В принципе, до сих пор не вижу ничего зазорного в том, что «сливала» Эвана его маме по полной. Правда, некоторые моменты всё же предпочитала утаивать. Например, когда мальчишка болел. Зачем расстраивать мать, если она всё равно ничем не сможет помочь своему ребёнку?
У Анны Марии, конечно, тоже был шок, когда Эван, держа меня за руку, сообщил ей, что мы женаты. После чего ещё один шок заработал свёкор, когда его супруга на экране расплакалась, заявив, что о лучшей жене для своего младшего сына она не могла и мечтать и тут же назвала меня доченькой.
