На самом деле этот набег принёс мне одну тысячу семьсот пятьдесят золотых, из них сотня ушла на премиальные — каждый из курсантов получил по двадцать зеолов. Но меня уже давно мучила мысль о том, как бы легализовать активы, изъятые из дома торговца Хартона, и нынешняя ситуация показалась наиболее удачной. Тем более, что несколько закладных на имущество каких‑то неудачников, проживающих в городах империи Ахеменида там были, почему бы не быть ценным бумагам, принадлежащим ростовщикам столицы Парсии?
— Там даже есть, господа, закладные на имущество некоторых жителей этого, Верхнего города, — заявил я.
— И что это за имущество? — спросил некий господин Чарун, чья фамилия мне была хорошо известна и чей голос был удивительным образом знаком, некогда слышал его через «жучок», прицепленный к окну кабинета Хартона.
— Закладные на два дворца и конюшни, — ответил я.
— Ух ты! — воскликнул кто‑то и спросил, — А кому они принадлежат?
— Господа, раскрывать эту тайну широкому кругу я не намерен. Прошу меня простить, но об этом будут знать лишь заёмщики.
— И как вы намерены поступить с этими ценными бумагами? — угрюмо спросил Чарун.
— Обычным порядком, — я передёрнул плечами, — Человек брал деньги в долг, на что‑то рассчитывал, значит, собирается его вернуть, не так ли?
— Но он же не лично у вас брал в долг?
— А это не имеет значения, — мягко улыбнувшись, корректно ему ответил, — Ценные бумаги я взял законно на меч, поэтому, когда придёт срок, они будут предъявлены к выплате. Или я что‑то не так говорю?
— Да всё правильно, никто не спорит, — махнул рукой адмирал и украдкой взглянул на именитого гостя, который слушал разговор очень внимательно, — А теперь расскажите, господин Дангор о своих приключениях на Севере. Об уничтожении банды каторжников и возврате казённого серебра даже на докладе у императора говорили.
Расспросы–рассказы закончились, когда всех присутствующих пригласили в соседний зал за накрытые столы, ломившиеся от различных яств. Тьма космоса, такого бескультурья в приёме пищи в аристократическом обществе мы даже представить себе не могли. Многие высокородные себе пищу в рот запихивали руками, а обпившись и объевшись, бежали в соседнее помещение, где за ширмой освобождали место в желудке для очередной порции новых вкусностей. В–общем, ужас.
Возможности тихо сбежать нам с Иланой не представилось, поэтому застряли мы здесь до утра. Любезный адмирал нам даже выделил гостевую комнату и оставил ночевать, так как выезд из ворот Нижнего города в тёмное время суток без высочайшего соизволения категорически запрещался. Но мы не в обиде, наоборот, познакомились с некоторыми доброжелательными людьми и прекрасно провели время.
— Ах, какой заряд энергии я сегодня получила! — жарко шептала мне Илана, когда мы отправились отдыхать, — Сколько чувств!
— О чём ты говоришь? — удивлённо спросил у неё.
— О слюнях! Сколько мужчин, глядя на меня слюнями давились. А вот этот хочет поправить свои финансовые дела, — кивнула она на аристократа, устремившегося нам наперерез, — И по отношению ко мне имеет серьёзные намерения. Боюсь, что хочет сделать молодой вдовой. Осторожно, сейчас толкнёт.
Это был физически крепкий мужчина, в возрасте около двадцати пяти–тридцати лет с прищуренным взглядом и постоянной ухмылкой на лице. Он умышленно нарывается на оскорбление и уже пытался сегодня вроде бы как ненароком плеснуть на меня вином, но предупреждённый Иланой, я вовремя отступил и брызги попали на другого молодого человека. Этот инцидент быстро замяли, но сейчас без скандала не обойтись.
— Эй, скунс, — воскликнул он и попытался толкнуть меня левой рукой, но я был начеку, перехватил руку и резко уклонился вправо. Не ожидавший ничего подобного большой и сильный воин с разворота глухо брякнулся задницей на пол, при этом красиво отделанные золотом ножны меча звякнули о мраморный пол довольно громко, привлекая постороннее внимание.
— Ах ты дикарь вонючий, как ты посмел ко мне дотронуться?! — вскочив на ноги, заорал он во всю глотку, — Я тебя убью! Тебе не жить! Дуэль! Вызываю тебя!
Гости, не успевшие разойтись, сразу же поспешили к нам.
— Что происходит? Что случилось? — заговорили вокруг.
Никакие скандалы в наши планы не входили, тем более в кругу высшего общества, но создавшаяся ситуация поставила в условия, при которых дальше некуда бежать и нужно немедленно принимать какое‑то решение. База знаний по курсу психологии говорила однозначно, что в любом деле, даже самом безнадёжном, нужно попытаться найти крупицы позитива, извлечь их и направить в свою пользу. Собственно, ничего другого нам не оставалось, поэтому, играя на публику, я повернулся к Илане и негромко сказал:
— Смотри, дорогая, весь вечер мы этого человека считали серьёзным и сдержанным воином, а он визжит, как скандальная матрона.
— Нет, как рыночная торговка, — ответила Илана и мило улыбнулась.
— Ах, ты… ты! — злобно прошипел скандалист, глядя на неё, — Ты у меня не смеяться будешь, а плакать!
Улыбка с лица Иланы слетела, её плечи слегка подались вперёд и она своими глазищами угрюмо уставилась в глаза оппонента.
— Как вы смеете обращаться ко мне подобным образом? Вы хам и наглец! — резко сказала она, от чего тот отстранился и изменил выражение лица на удивлённое и слегка испуганное, всё же моя девочка хорошо умеет пользоваться своей ментальной силой, — Не знаю, сколько лет проживёт мой муж, но абсолютно точно знаю, что вы умрёте очень скоро, и это я вам обещаю!
Молодец, девочка, после моей победы на дуэли, а то, что это будет именно так, у нас никаких сомнений не было, всем станет понятно, что лучше уж с ней дружить, а не ругаться. Немаловажным моментом был тот факт, что вызвали меня, а не наоборот, не хватало ещё прослыть самоуверенным выскочкой и заслужить ненависть столичной аристократии. Значит, что не делается, то всё к лучшему; осталось только закрепить будущий успех, поэтому сделал шаг вперёд, к ошарашенному от натиска Иланы скандалисту:
— Назовитесь?
— Компаньон господина Чаруна, Иго Сарда.
— Господин Иго Сарда, вы неоднократно пытались испортить нам вечер, а сейчас нанесли оскорбление моей жене. Я, Рэд Дангор, согласен с вызовом и принимаю его. Бой чести?
— До смерти! — воскликнул из толпы господин Чарун. Он был не вправе влезать в спор, между тем, почему‑то влез.
— До смерти! — встрепенулся скандалист, видно Илана его только что «отпустила», так как лицо опять искривилось в привычной ухмылке, — Какая честь может быть у дикаря?
— Мало чести оскорблять женщину, — высоко подняв голову и сделав заносчивое лицо, презрительно ответил ему, — А я есть не дикарь, а сын вождя благородного рода и воин в двадцать пятом колене. Понятно?! Пусть будет суд богов!
