Солдаты Теневика придвинулись ближе. Он послал пару стай обратно за указаниями.
— Пару минут. Еще пару минут, и я спущусь. — Эти слова она сказала солдатам у стены и Булату там, во дворе. Потом повернулась обозреть свои владения.
А ведь она расставила только двух своих элементов и всего на четверть мили. Но не было никакой заметной задержки в передаче мысли, координация была такой же четкой, как когда она была вся вместе. И запас шейного ремня был еще куда как велик. А что, если все ее элементы разойдутся в стороны и на мили? Вся земля севера станет ее личной комнатой.
А Свежеватель? Ах, Свежеватель. А где он? Воспоминания его присутствовали, но… Тиратект вспомнила потерю сознания, когда началась работа радио. Чтобы мыслить при такой бешеной скорости координации, нужно было умение. Может быть, Властитель Свежеватель никогда не ходил среди утесов, когда был новым. Тиратект улыбнулась. Может быть, только ее комплект умов мог выстоять при использовании радио. Если так… Тиратект снова оглядела пейзаж. Свежеватель построил великую империю. Если должным образом использовать поворот событий, будущие победы будут куда грандиознее.
Она повернулась к солдатам Теневика.
— Очень хорошо. Теперь я готов вернуться к Властителю Булату.
Была середина лета, когда армия Резчицы ушла на север. Подготовка велась в лихорадочной спешке, и Хранитель загнал себя и остальных почти до изнеможения. Нужно было сделать тридцать пушек, и Тщательнику пришлось отлить семьдесят стволов, из которых удалось отобрать тридцать, стрелявших надежно. Нужно было обучить артиллеристов и найти безопасные способы стрельбы. Нужно было построить фургоны и закупить керхогов.
Конечно, весть о таких приготовлениях не могла уже давно не просочиться на север. Город резчиков был портом, и закрыть идущую через него торговлю было невозможно. Хранитель не раз говорил об этом на заседаниях внутреннего совета: Булат знает об их приближении. Дело было в том, чтобы не дать свежевателям точно узнать численности, сроков и реальной цели.
— У нас есть большое преимущество над противником, — говорил он. — У нас есть агенты в его высшем совете. Мы знаем, что он знает о нас.
Очевидного от шпионов скрыть было нельзя, но детали — это другое дело.
Армия ушла по сухопутным дорогам — десяток фургонов там, пара взводов тут. Всего в экспедиции было до нескольких тысяч стай, но они не соберутся вместе, пока не уйдут глубоко в леса. Было бы легче начало пути проделать морем, но у свежевателей были свои наблюдатели в фиордах. Любое движение кораблей — даже в водах королевства Резчицы — стало бы на севере известно сразу же. И потому они шли лесными тропами, по территории, которую Хранитель очистил от агентов противника.
Поначалу идти было легко, особенно тем, кто с фургонами. В одном из задних фургонов ехала Джоанна с Резчицей и Компьютером. «Я и сама начинаю считать его оракулом», — подумала Джоанна. Только жаль, что он не умеет на самом деле предсказывать будущее.
Погода была так прекрасна, как Джоанна еще не видала в мире Стальных Когтей, — бесконечный день. Странно, что такая красота заставляла ее нервничать, но с этим Джоанна ничего не могла поделать. Это было очень похоже на тот первый день в новом мире, когда разразился этот… ужас.
В первые дни дороги, пока они были еще на своей территории, Резчица показывала каждый горный пик и пыталась перевести его название на самнорский. За шестьсот лет королева хорошо узнала свою страну. Даже снежники — те, что держались все лето, — были ей известны. Она показала Джоанне взятый ею с собой блокнот для зарисовок. Каждая страница отвечала отдельному году и показывала снежники в том виде, в котором они были в один и тот же день лета. Пролистывать эти страницы — это было похоже на мультипликацию, хотя и довольно грубую. Джоанна видела, как эти снежники ползут, десятилетиями растут, потом начинают съеживаться.
— Мало кто из стай живет так долго, чтобы это почувствовать, — говорила Резчица, — а для меня эти вечные снега — как живые. Видишь, как они шевелятся? Они как волки, которых отгоняет от нашей земли огонь солнца. Они кружат вокруг, растут. Иногда они слипаются вместе, и новый ледник начинает движение к морю.
Джоанна рассмеялась, немножко нервно.
— И они побеждают?
— Последние четыре столетия — нет. Лето часто бывало жарким и ветреным. А в дальней перспективе? Не знаю. И для меня это уже не так важно. — Она покачала двух своих маленьких щенят и тихо засмеялась. — Эти детеныши Странника еще и не начали думать, а я уже теряю перспективу!
Джоанна протянула руку к ее шее.
— Но ведь они и твои щенки тоже.
— Я помню. Большинство моих щенков ушло в другие стаи, а эти — первые, которых я сохраню в себе. — Ее слепой ткнулся в щенка носом. Тот дернулся и испустил звук на пределе слышимости для Джоанны. Второй лежал у нее на коленях. Щенята были больше похожи на детенышей русалки, чем собаки. Шеи у них по сравнению с телом были неимоверно длинными. И развивались они куда более медленно, чем щенок, которого Джоанна с Джефри когда-то воспитывали. Даже сейчас они еще плохо фокусировали глаза. Джоанна поводила пальцем перед глазами одного из щенков — очень комично было видеть, как он пытается следить за рукой.
На шестидесятый день от рождения щенки Резчицы еще не могли толком ходить. У королевы были специальные куртки с карманами для щенков по обеим сторонам. Почти в течение всего дня ее щенята сидели там, уткнувшись в шерсть ее живота и посасывая молоко. В некотором смысле Резчица относилась к своему потомству, как человек. Она очень нервничала, когда их не видела. Любила их укачивать и играть с ними в игры, развивающие координацию. Иногда она укладывала их на спину и теребила им лапки — все восемь по очереди, потом неожиданно стукала по животикам. Они яростно извивались, размахивая лапами во все стороны.
— Мне нравится вот этот, которому я последнему лапку тронула. Странник меня стоит. Эти два уже немножко думают, видишь? — Она показала на щенка, который свернулся в шар, уворачиваясь почти от всех ее прикосновений.
В других отношениях ее родительское поведение было чуждым и чуть ли не пугающим. Ни она, ни Странник никогда не говорили со щенятами в слышимом диапазоне, но своими ультразвуковыми «мыслями» все время зондировали малышей. Иногда эти мысли были так просты, что слышались в виде вибраций стен фургона. Дерево гудело под руками Джоанны. Это было похоже на гудение материнской колыбельной, но видно было, что цель у них другая. Крошечные создания отвечали на звуки, извиваясь в сложном ритме. Странник говорил, что еще тридцать дней должно пройти, пока щенки смогут участвовать в мыслительном процессе стаи, но их уже для этого учили и тренировали.
