Квинт легчайше поперхнулся и ничего не сказал. Электра осеклась. В медотсеке по-прежнему стояла криокамера с телом Симона Тарквиния. Но сдавать назад она не собиралась.
— Или уж сразу Конрад бы отправился, со своим богатым опытом. Вы люди вообще?
Она остановилась напротив безопасника. Квинт Аурелий уже взял себя в руки и не отводил взгляд. Где мое моральное преимущество? Почему он не отступает? Привык к стилю Люция? Должно быть. Тогда эмоциями его не задавишь. Надо переключиться, а потом ударить наверняка. Она нырнула в чип, проверила имя центуриона, маявшегося около мониторов.
— Септимус Траян. Каким образом можно покинуть камеру восемнадцать и весь этот сектор?
— Сектор — как любой другой, здесь же гауптвахта для легионеров, не настоящая тюрьма. Нужно просто иметь соответствующий доступ в чипе. А камеру — никаким, если дверь блокирована снаружи. Не представляю.
— Пофантазируйте.
— Теоретически… запертые любым способом внутренние двери и перегородки в отсеках открываются сами при пожарной тревоге, боевом столкновении, угрозе разгерметизации и тому подобное. — Поняв, что всех собак на него вешать не будут, центурион оживился.
— Но тогда, конечно, блокируются шлюзовые?
— Конечно. И тем более не понятно, как он выскользнул из энергозахвата.
— Спасибо, Септимус.
— Домина, разрешите продолжить. У него наверняка был сообщник. Иначе это исчезновение необъяснимо.
Она кивнула. Это стоит обдумать. Теперь она достаточно успокоилась, чтобы снова посмотреть на безопасника. Что ему может быть по-настоящему важно?
— Данные с камер и с руфов мне. А, вы, центурион, можете пока идти.
Траян отдал салют и стремительно исчез.
— Квинт. Вы сейчас же отправитесь искать Малака аль Махди, как хотите. Хоть по видеокамерам, хоть по громкой связи, хоть вручную корабль прочесывайте, дело ваше. Если что-то пойдет не так, — она доброжелательно улыбнулась, — если хоть что-то снова пойдет не так, я вас без работы оставлю. Верну на Землю. Я ваши подошвы к планете приклею, даже в торговый флот не попадете. Представляете, какие пометки я могу в ваше личное дело внести с этим вот доступом, который на пальце таскаю. С доступом, насчёт которого вы так беспокоились с дружочками. С карьерой в космосе попрощаетесь. Это ясно?
Вот теперь Квинт слушал ее внимательно.
— Когда найдете — больше никаких станнеров и наручников. Сразу сообщите мне, лично. Выполняйте!
Послушает ее? Или сговорится с Кастором и отправит ее под замок, чтоб никому больше не мешала? Квинт щелкнул каблуками и вышел. Правильно попала, карьерой своей он дорожит.
— Может, еще в вату завернуть для пущей сохранности, — рыкнул Конрад. — Самое простое не приходило в голову? Твой приемыш вырвал у кого-то чип и пользуется. А я предупреждал…
Эта простая и до невозможности страшная мысль обожгла ее. Сородич — или брат? клон? — Малака на Форпосте не остановился перед тем, чтобы необратимо изувечить человека, а потом убил его. Лишил памяти, способности связно мыслить. Жестокость немыслимая, табуированная. Непредставимая.
— Ты посмотри, посмотри на своего приемного котеночка. Чем срывать злость на подчиненных, полюбуйся. После конской дозы транквилизатора и прямого разряда станнера у него показатели мозговой активности, как будто спит.
— Геката и все ее псы! А ты бы хотел, чтобы с ним что было?
— Ты просто сумасшедшая мамаша, ставишь под угрозу весь корабль! Погоди, сейчас он в системы безопасности корабля влезет, сразу его отыщешь! Смотри внимательно, что он сотворил с тремя вооруженными людьми. Не отворачивайся. Вот запись из его каюты.
Электра и не думала отворачиваться. Конрад добился своего, она в белой, хрустальной совершенно ярости смотрела на экран, где шла молчаливая без звука сцена — трое легионеров и Лация, краткий разговор в живописной, украшенной яркими тряпками каюте Малака, мальчик спокойно встает, направляется к двери, мотнув головой на какое-то предложение. Один из легионеров снимает с пояса трубку силовых оков и в эту секунду по каюте проносится вихрь.
— Замедлить в три раза. Нет, в четыре.
Теперь она хотя бы смогла уследить за его движениями, точными, расчетливыми, обманчиво легкими и совершенно безжалостными.
— А если бы он с тобой то же самое сделал, — зло поинтересовался Махайрод. — Воткнул бы головой в стену, как этого. Или руку выдрал бы из сустава, как тому. Вместе с куском брони, а? Полюбовалась? И у него было бы адмиральское кольцо и чип с кодами, прямо из твоей башки! Спасибо мне не хочешь сказать? — В голосе не было ни тени чувства вины, ни грамма сочувствия. Только бесконечное сознание собственной правоты и еще злость. Конрад медленно поднялся во весь свой огромный рост и, казалось, занял собой весь отсек.
Она смерила его взглядом, сделала несколько шагов навстречу. Как в тот, первый раз. Только тогда он производил впечатление вменяемого, измученного бесконечным заточением и одиночеством человека, готового согласиться на что угодно в обмен на возможность действовать. А за дверью ждал Фульк, надежный Фульк со своими людьми. Она машинально запросила чип, что там сейчас, в коридоре. Приближаются вооруженные люди и с ними Кастор Мартелл. Так. Так. Вот, наверное, ей и конец.
Конрад высился рядом, как таранная башня. От него исходила почти физически ощутимая злость.
— Что смотришь, выволочку мне теперь устроишь? За то, что поступил как должно?
— Нет, запру, как опасное животное. Не будешь мне полезен — положу откуда взяла. Забыл?
Конрад дернул ртом, сделал еще полшажочка, хотя и так стояли ближе некуда. Как вышло, что он оказался между ней и дверью? Неприятно. Написать Антонию, подумала она, и не успела. Железные пальцы неторопливо, даже как-то ласково сомкнулись на ее горле. В глазах замельтешили темные мушки.
— Я тебе в два счета шею сломаю, соплячка.
— А дальше? — сквозь затемнение и удушье прохрипела она. Главное не отводить взгляд и не хвататься за эту руку. — Команду тебе не взбунтовать, как бы ни хотелось, не успеешь. Капитанам до тебя дела нет. К Гаю побежишь?
Рычание сквозь зубы, пальцы еще немного сжались. Отъехала дверь. Или показалось? Щелчок предохранителя.
— Конрад. Отпусти ее. Башку прострелю.
Голос Мартелла. Надо же.
Махайрод помедлил секунду и разжал пальцы. Электра ощутила под ногами пол. Руки позорно дрожали и она спрятала их за спину.
— Ты мог организовать оборону Земли. Мог повести легионы в бой. — Она сипела так, что сама не узнавала свой голос, но остановиться тоже не могла. — А вместо этого знаешь что? Будешь сидеть взаперти, как пенсионер. С пайком и телевизором!
Вошла охрана, легионеры Мартелла.
— Конрада Тарквиния в камеру. Входной канал оставьте. Пусть себе смотрит новости!
— Ни черта ты не справишься без меня.
— Посмотрим.
Когда Конрада увели, она наконец закашлялась. Схватилась обеими руками за стол, чтобы не упасть, по щекам, оказывается, текли слезы. Кастор молча поставил пистолет на предохранитель, убрал в кобуру. Потом ловко пододвинул ей стул и поймал за плечи, чтоб не рухнула мимо.
— Сядьте, я вам воды дам.
Она жадно, давясь, выхлебала весь стакан.
— Кастор. — Она снова закашлялась. — Кастор, ну хорошо, вы не поддерживаете меня, мои решения, но мальчика-то за что!
— Электра, вам пришлось понервничать, мне жаль. Но ваш воспитанник найдется. Вы же закрыли вылеты. С корабля некуда деться.
— С Махайродом и Квинтом сговорились. Как же вы могли!
— Я ни с кем не сговаривался. Доводы Конрада и Квинта счел резонными в свете того, что мы узнали про этих Махди. Дал ему людей.
— А лучше бы вспомнили разницу между традицией и уставом. Как вы могли… вы ведь слышали, что на Форпосте произошло.
Она зло вытерла лицо руками.
— Допросы вы недвусмысленно запретили, такой опасности не было. Квинт предполагал только изоляцию.
— «После вскрытия стало понятно…». Они же на куски его разрезали, понимаете!
