– Женский.
– И вы говорите, что голос был взволнован?
– Да.
– А о чем шла речь в разговоре?
– Катер запросил разрешение на взлет. Я ответил отказом. Вот, пожалуй, и все. Потом они взлетели.
– Чем был вызван ваш отказ?
– Из таможенной службы пришло указание проверить катер.
– Вам известно, чем было вызвано это указание?
Диспетчер пожал плечами.
– Они всегда проверяют такие катера. Выборочно, конечно. Возможно, просто настала его очередь.
– А скажите мне вот что, – проговорил мэтр. – Кто обычно ведет переговоры с диспетчером?
– Как кто? – опешил тот. – Капитан, конечно. На маленьких катерах он же – первый пилот.
– То есть тот, кто запрашивает разрешение на взлет, и должен управлять катером?
– Это так.
– У меня нет вопросов, – произнес Мисс.
– Ваша Честь, я прошу разрешения задать свидетелю несколько вопросов, – встрял Иффи.
– Вы же заявляли, что закончили допрос, – неодобрительно проговорил судья.
– Я вынужден возобновить его в связи с прозвучавшими ответами.
– Хорошо, спрашивайте, – кивнул Грозус.
– Скажите, возможно такое, чтобы переговоры с диспетчером вел не тот человек, который управляет космическим катером? – спросил полицейский.
– Теоретически – конечно, возможно. Хотя это очень неудобно.
– Больше вопросов нет! – удовлетворенно бросил Иффи.
– Вопросов нет, – повторил Мисс.
– Вопросов нет, – вторил Пурр.
– Обвинение закончило предоставление доказательств! – заявил следователь. – С позволения суда, мы сделаем заключительное выступление после того, как свои доказательства представит защита.
– Суд не возражает, – согласился Грозус. – Слово предоставляется защите. Сначала – защите Крима ред кеш ан Шторра. Прошу вас, мэтр.
Мисс кивнул.
– У нас нет дополнительных доказательств или свидетелей. Мы будем строить заключительное выступление на основе доказательств, представленных обвинением.
– Слово защите Пула гр кеш ан Ковара, – объявил судья.
– Ваша Честь, мы тоже не станем представлять дополнительных доказательств, – произнес, поднявшись, адвокат Пурр.
– В таком случае, вновь слово обвинению, – сказал Грозус. – Переходим к стадии заключительных выступлений.
Иффи встал со своего места. Он выглядел несколько растерянным.
– Ваша Честь, обвинение полагало, что защите потребуется время для предоставления своих доказательств, – неуверенно промямлил полицейский.
– Вы же слышали, у защиты нет дополнительных доказательств, – проговорил судья. – Так что слово вам.
– С учетом всего происходящего… Ваша Честь, обвинение ходатайствует об объявлении перерыва для подготовки заключительного выступления!
Судья нахмурился.
– Вы хотите сказать, что вы не готовы выступать?
– Обвинение хотело бы уточнить некоторые логические позиции… – пролепетал Иффи. – Мы просим предоставить нам время до завтрашнего утра.
Грозус ненадолго задумался.
– Ходатайство обвинения об объявлении перерыва удовлетворяется, – заявил он после паузы. – Объявляется перерыв до послезавтра, до полудня, так как завтра судья занят в другом процессе. Суд напоминает присяжным, что они не вправе обсуждать обстоятельства дела с кем-либо, кроме как друг с другом, а также черпать дополнительную информацию о деле из любых источников, в том числе из средств массовой информации. Заседание закрыто!
Мэтр Мисс почти вбежал в комнату для допросов и привычно заметался по ней, словно тигр в клетке. Создавалось впечатление, что он хочет хоть как-то компенсировать часы вынужденной неподвижности во время судебного заседания. Впрочем, как отметил про себя Крим, такое поведение адвоката его больше не раздражало.
– Позвольте выразить вам мое восхищение, мэтр, – широко улыбаясь, произнес Шторр.
– Восхищение? – Мисс едва не споткнулся. – Какое еще восхищение?
– Восхищение вашей работой в процессе.
– Ерунда, – махнул рукой защитник. – Мне ничего толком не удалось.
– Как не удалось? Разве у нас не все хорошо?
– У нас все плохо, – бросил Мисс. – Присяжные нам не верят.
– Как не верят? – осекся Крим.
– Не верят – и все. Они читали протоколы допроса, материалы предварительного заседания и составили свое мнение о деле. Мнение не в нашу пользу.
– Откуда вам это известно? – Шторр был полностью обескуражен. – Разве присяжным не запрещено обсуждать материалы дела?
– Присяжные тоже люди, – отмахнулся адвокат. – Всегда есть возможность заранее выяснить их позицию.
– И вы ее выяснили?
– О чем я и говорю. Они нам не верят. Не верят в главном. Они готовы снять с вас обвинение в незаконном ношении оружия – за недоказанностью. Нет незаконного ношения оружия – значит, не может идти речи и о покушении на убийство. Это следует автоматически. А вот с Ольгой Смит все гораздо хуже. Присяжные готовы согласиться, что следствие не доказало убийство, но на похищении они отыграются. Похищение, повлекшее смерть заложника, – это практически то же самое, что и убийство.
– А нельзя найти кого-нибудь, кто бы видел, как обстояло дело в действительности?
– Любезнейший, неужели вы думаете, что я не копал в этом направлении? В тот бар ходят в основном экипажи с рейсов. Никого из них сейчас на планете нет. А персонал работает на Гадта.
– Что же нам делать? – выдохнул Шторр.
– Что делать? Я могу сказать, что делать, – Мисс метнулся к столу, за которым сидел землянин, и в упор посмотрел на Крима. – Начать наконец говорить правду – вот что делать!
– Я вас не понимаю… – Шторр невольно отстранился.
– Не понимаете? Все вы прекрасно понимаете! Я же предупреждал, что смогу помочь вам только в том случае, если вы будете со мной откровенны! Что вы делали на астероиде?
– Пережидали погоню.
– Ложь! Менее подходящего места для этого найти невозможно!
– Я говорю правду, – твердо заявил Крим.
– Черта с два! Зачем вы купили перед вылетом двух роботов? Зачем заказали горную технику? Бурильную установку? Куда вы с Коваром ходили, когда Башш захватил катер? Отвечайте! Отвечайте, черт вас побери! Говорите правду, или я ничем не смогу вам помочь!
– Мне нечего добавить к тому, что я рассказал раньше, – упрямо произнес Шторр. – На астероиде мы высадились случайно. Мы были растеряны, не знали, что делать. Роботы и прочая техника не имеют к этому никакого отношения – это все дела Ольги и ее отца… Мэтр Мисс, поверьте, я действительно не могу рассказать вам ничего такого, что склонило бы на нашу сторону присяжных! – искренне закончил он.
– Ладно, хорошо, – адвокат успокоился столь же внезапно. – Дело ваше, в конце концов. Я обещал сделать все, что в моих силах – я так и сделаю. Но если этого окажется недостаточным – что ж, вините только себя самого. До встречи в суде, любезнейший! Желаю удачи. Она вам понадобится.
