будет. Ребята разбираются с ним, – пояснил Глеб.
– Томас, привет. Это Палаша. Как вы?
– Слышу тебя. Привет, дорогая!
– И полгода не прошло, как мы снова только слышим тебя! Но даже и так мы очень рады, – весело сказала Пелагея.
– Да ладно тебе, – зацепился Глеб. – Мы планировали наладить связь к концу года, получилось через месяц, после связи с вами. Довольно быстро, я считаю, справились. И только последние дни сбой какой-то. А два месяца проработала. До конца года-то починим!
– Да, все отлично, Глеб. Томас, как вы там?
– Мы набираем людей. Нам не хватало как раз координации действий с вами. Теперь все изменится, – бодро отрапортовал Томас.
– Теперь, имея постоянную связь, мы сможем использовать и ваших специалистов. Сообщишь, кто у вас сейчас уже есть? – попросила Пелагея.
– Хорошо, сообщу.
– А нам как раз нужен хороший акустик, – добавил Глеб, – который сможет выжать из звука всю возможную информацию. У вас есть такие люди?
– Я спрошу у ребят, разбирается ли кто в этом? – ответил Томас. – А что за тема?
Томас махнул рукой, чтобы народ подтянулся поближе к нему послушать.
– Тема? Ну, ввожу в курс дела! Разбирал я на днях вещи отца и нашел там его старый ноут. Ему уже лет двадцать с лишним, не меньше, но все еще работает. По тем временам продвинутый, наверное, был. Слил с него информацию. Там много любопытных звукозаписей, где он разговаривает и спорит с разными людьми о подмененном правительстве, о целях нового правительства, о причинах захвата нашей цивилизации, о том, когда это произошло, и почему это сделано так мягко. Требует объяснений по поводу исчезновения дяди Авдея. Пел, помнишь его?
– Конечно, помню, – отозвалась Пелагея.
– Аким вчера просто рыдал у меня на плече, услышав разборки отца за дядю Авдея.
– Я представляю. Ему, наверное, как ножом по старой ране, – Пелагея тоже словно повисла.
Возникшую паузу никто не решился прервать сразу. Получилась минута молчания.
– То есть теперь, наконец, станет все понятно? – все-таки осмелился заговорить Орест.
– Вряд ли, – продолжил Ярик. – Ответов ему прямых, конечно, никто не дает. В основном он пытается найти подтверждение своим гипотезам и разводит их на ответы. Мы еще не все прослушали. Речь не везде хорошо слышна. Но я хотел бы изучить записи получше. Их нужно отслушать не только на предмет текста. Поэтому нужен человек, который знает о звуке все, и который сможет это все из звука вынуть. Это – то немногое, что у нас есть.
– Может, найдем там какие зацепки, – предположила Пелагея.
– Именно их и хочется найти, – подтвердил Ярик.
– У нас тоже есть новость, – перехватила инициативу Пелагея. – Теперь мне хочется поделиться. Мы уже не раз говорили о том, что потеря даже одного человека для Примулы это большая утрата. Помнишь, Глеб, мы говорили о лаборатории центра Крони?
– Да. Конечно, помню.
– Мы возобновили ее функционирование. Запустили всю аппаратуру, и там есть ученые, которые готовы продолжить свою работу.
Теперь и вокруг Глеба мигом скучковался народ. Такие новости хотелось знать всем.
Через несколько дней полного погружения в предоставленные записи Мад, гуру по звуку, которого разыскали коллеги по Примуле в штабе Венец, связался с Глебом.
– Еле дождался утра! – начал издалека Мад.
– Он не выходил из штаба несколько дней, – пояснил Томас. – Как зараженный! Принес такие агрегаты! Я такого даже в фильмах по археологии не видел! – засмеялся он.
Мад, однако, не смутился. Он знал, что результат работы со звуком во многом может зависеть от аппаратуры. К тому же, ему, похоже, было просто необходимо, чтобы его рабочее пространство выглядело как космический корабль. В выкрашенном под цвет пустыни штабе его стол был теперь яркой точкой.
– Уши не распухли? – улыбнулся Глеб.
– По ушам ничего не заметно, но ты бы видел его глаза, – ответил Томас.
– Мад, ты глазами что ли слушал? – пошутил Глеб.
– Глеб, записи, конечно, разные. Сделаны в разных акустических условиях. Но скорее всего на одном оборудовании, – Мад, казалось, и не услышал, что Глеб и Томас шутили на его счет, и перешел к делу. – Что в принципе облегчает. Ты, наверное, тоже заметил, что здесь две группы записей с разницей в два года. В обеих группах встречаются фрагменты с довольно странным очень тихим на уровне пяти-десяти децибел напоминающим скрип звуком. Непонятный звук. Он то пропадает, то появляется. И он есть не во всех записях.
– На что, ты говоришь, похож звук? – переспросил Глеб.
– Ну, сложно сказать. Он непонятной природы. Это скрип, шорох, шелест, жужжание, шуршание… Что-то среднее, что-то в этом роде.
– Скрежет! – выдал Глеб.
– Может. Тоже подходящее слово. Похоже.
– Не-е-ет! Это не просто подходящее слово! Это слово отца. И если все… А включи-ка этот звук.
Мад включил фрагмент записи.
– Звук очень тихий. На грани порога слышимости, – комментировал он. – Но, тем не менее, его можно услышать, если вокруг нет постороннего шума. Он достаточно низкий, на него вполне можно и не обратить внимания. А разница записей в два года. Ты можешь пояснить? Были какие-то события?
Глеб посмотрел на даты файлов.
– Да. Первая группа – это год очередной экспедиции в Африку, во время которой отец пропал почти на полгода. Они пропали почти одновременно с дядей Авдеем, но в разных местах. Через два года он закончил работу над диссертацией. Но резко передумал защищаться. А после вообще завязал с наукой.
– Глеб, обрати внимание на этот диалог, – Мад включил другой фрагмент: «… то ломается, то гнется. Это какая-то новая технология? Для вас, наверное, да. Новая технология». – Ты что-нибудь понимаешь? – спросил Мад.
– Я слушал эти записи. И если мы с тобой вдвоем независимо думаем об одном и том же, то, наверное, это так и есть.
– Глеб. Ты понимаешь? Что, по-твоему, может означать «Для вас – да»? Слушай еще. Разговаривают здесь двое. Слышны шаги. Разные. То есть оба время от времени ходят. Но только одни шаги сопровождаются этим странным звуком.
– Скрежетом, ты имеешь в виду? – уточнил Глеб.
– Да. Будем называть его так, раз тебе так близко это слово, – согласился Мад.
– Да я просто ненавижу это слово! – возмутился Глеб. – Но оно не выветривается у меня из головы.
– Ладно, ладно… – успокоил его Мад. – Далее. Два удара стулом. В момент первого удара и сразу после, но не до, слышен скрежет. После второго нет.
– То есть они могут быть не только людьми, но и, например, стульями? – предположил Глеб. – Мад, это очень интересные сведения.
– Ну, это пока первые характерные особенности, которые мы нашли. Мы работаем
