Постояв немного перед зеркальной поверхностью стены, я еще раз проверила свою одежду, одновременно вспоминая то, что произошло в комнате. Конечно, это было не самое романтичное признание в нежных чувствах, и в детстве я мечтала совсем о других словах, но менее счастливой я от этого не стала.
Подмигнув своему отражению в зеркале, я пошла к себе. А то с этой личной жизнью моя учеба точно полетит в тартарары.
После этого эпизода наши отношения окончательно изменились. Следующие несколько дней что я, что Ремарк были сильно заняты. Он расследовал причину катаклизмов, я устраняла их последствия среди населения.
Наши взаимоотношения развивались и становились все откровеннее и откровеннее. И если на людях я старалась это как-то подавить, то господин адмирал об этом совершенно не заботился. Конечно, в коридорах мы страстно не целовались, как подростки, но вот при свидетелях обхватить меня за талию он мог совершенно свободно.
Одногруппники сразу поняли, что мы, как они это назвали, обнародовали наши отношения. И восприняли этот факт совершенно спокойно. Друзья просто поздравили меня, а Джим еще и добавил, что, дескать, он был прав. А вот мне нужно было привыкнуть.
Каждую свободную минуту мы проводили вместе и по вечерам часто сидели у него в боксе. Он, наверное, предпочел бы поехать к себе домой, но, увы, я была пока невыездная.
И вот спустя примерно неделю, когда эта возня с катаклизмом уже закончилась, я отдыхала вечером у Ремарка в боксе и, повторяя лекции, ждала своего адмирала. Но дело не клеилось, ибо час назад, поговорив с Женькой, я обдумывала сложившуюся проблему. Несмотря на то что прошло уже больше половины учебного семестра, побратиме стало совсем плохо. Разлука с любимым оказалась для нее практически непереносимой. И сегодня я с трудом ее успокоила!
– Из-за чего хмуришься? – внезапно раздалось над моим ухом.
Я, взвизгнув, подпрыгнула в кресле, а он рассмеялся и, наклонившись ко мне, крепко поцеловал.
– Терпеть не могу, когда ты так делаешь! – воскликнула я, немного отойдя от испуга.
– Так что случилось?
– У Женьки крыша едет от разлуки. Да и Джим может сорваться от психологической нагрузки, вызванной предстоящими экзаменами.
Ремарк нахмурился.
– Да, неприятно, но им придется терпеть. До конца учебного года уже не так много осталось.
– Я знаю. И им то же самое сказала. Кстати, ты ведь разрешишь Джиму выезд?
– Он скорее всего честно его заработает. Но если что-то пойдет не так, помогу. Успокой его. А то я вижу, с каким ужасом вы ждете этих экзаменов, а на самом деле там ничего особенного. У меня от моих только воспоминание о волнении осталось, больше ничего.
– Ну, когда это было… – протянула я, скрывая улыбку.
Шутливо рыкнув, меня перетащили на колени.
– Значит, я для тебя старый?!
Внимательно вглядевшись в его лицо и пошарив руками по телу, я задумчиво заметила:
– Вроде крепок…
За подобные шуточки меня начали щекотать. Смеясь и извиваясь, я запросила пощады. Чмокнув своего куратора в губы, я немного увлеклась. И вот мы уже страстно целуемся.
Я, конечно, понимала, что он взрослый мужчина и одних поцелуев ему мало, да и я сама не видела повода тянуть с этим. Так что когда Наран оторвался от меня и спросил хриплым от желания голосом: «Может, сегодня останешься у меня?», я просто кивнула, снова потянувшись к его губам.
Меня тут же подняли на руки, перенесли в спальню и положили на кровать. Не прекращая ласкать друг друга, мы начали снимать одежду и обувь. Когда на Наране, как и на мне, осталось только нижнее белье, я уселась сверху и стала медленно ласкать своего мужчину, балдея именно от того факта, что он мой. Гладила тело, при виде которого столько времени пускала слюни, и просто плавилась от знания того, что имею полное право так делать. А еще меня дико возбуждало то, что это мой преподаватель и командир. Ну просто до невозможности.
– Знаешь, Фиса, давай ты потом займешься исследованием? А то мне уж невтерпеж!
И, не получив ответа, закрыл мой рот поцелуем.
Не буду рассказывать о нашей близости во всех подробностях. Могу сказать, что она была восхитительна, прекрасна и неповторима. И это все будет правдой, как и то, что для любой женщины ночь любви с любимым мужчиной – свое маленькое чудо.
Но этой ночью спать нам не пришлось!
Утром вставать мне было не нужно, потому что я и не ложилась. Но вот убегать с утра от адмирала оказалось не очень приятно, особенно под недовольное ворчание любимого мужчины. Да и непросто это – быстро и незаметно добраться до своего бокса. Особенно когда тот находится на другом этаже, а некоторые твои мышцы после бурной ночи сильно болят.
Когда я пришла домой, Кира уже встала и, взглянув на меня, протянула:
– У-у-у-у-у-у-у-у…
– Молчи, – попросила я ее, приподняв ладонь.
– Ты только убери выражение блаженства со своего лица, а то группа молчать не будет.
Зашипев на подругу, я быстро побежала в душ и переодеваться. И уже через полчаса стояла в тренировочном зале – сонная, но абсолютно счастливая.
Наклонившись ко мне, Джим прошептал:
– Знаешь, Фиса, когда ты в следующий раз утром будешь возвращаться от адмирала, то перед выходом поправляй одежду получше.
Покраснев до корней волос, я ответила другу коротко и ясно:
– Да пошел ты…
Крофт засмеялся.
В общем, о наших отношениях с адмиралом скоро стало известно всей Академии. Со временем ночи я стала проводить у него и даже перенесла к нему половину вещей. Наши взаимоотношения настолько поглотили меня, что дни летели один за другим, и даже экзамены прошли практически незаметно. Хотя мне было жутко интересно, как у меня будет проверять знания Ремарк. И он меня удивил.
Сам распределив очередность сдачи экзамена студентами, он поставил меня в самом конце. Я зашла часа через три в аудиторию и, настороженно на него поглядывая, быстро выполнила несложное задание: легко определила и нейтрализовала вирус. После чего Наран опять сообщил мне, что моя оценка уже у меня в ведомости, а оставшееся время мы употребили с большей пользой.
На следующий день после сдачи последнего предмета нас отправили в главное здание Звездного флота, где мы должны были сдать общекосмический экзамен по всем предметам. После чего было намечено присвоение званий.
Сказать, что я волновалась во время перелета, значит, ничего не сказать. Наран вечером перед отправкой разговаривал со мной на тему моего невроза, пытаясь уговорить меня не переживать. Потому что если не справлюсь я, то остальная группа не сдаст точно. Ведь я одна из лучших студентов потока. И все равно я дергалась.
