— Есть!
— Регар! Возьмите оптику, батареи и гироскопы.
— Есть, шеф.
— Дженкинсон! Жидкие рутеры и банки регистрации, возьмите дронов с…
Громкий, отчаянный кашель прервал процесс назначения; толпа техников в замешательстве разделилась. Специалист Эймс Дженкинсон, ветеран машиностроительной компании этого батальона, прослуживший в нем восемь лет, согнулся пополам.
— Дженк? — Шеф встревожился. — С вами все в порядке хорошо?
— Ерунда, гиперпространственная болезнь, — мужчина хрипел, поддерживаемый товарищами. Его кожа побледнела, на лбу выступили капли пота. — Все будет нормально.
— Врач! — закричал командир. — Пожалуйста, помогите мистеру Дженкинсону…
— Не надо, — отказался Эймс, выпрямившись. — Извините за задержку. Со мной все будет прекрасно, сэр. Продолжим.
Пока медперсонал приближался, шеф смотрел на него с подозрением. Дженкинсон был прав: слишком напряженный момент для задержки — из-за ситуации в Альянсе Калдари. А Дженкинсон, безусловно, был здесь самым талантливым инженером, диагностика маршрутизатора требовала специализированной экспертизы. Получение другого специалиста разрушило бы этот цикл обслуживания, и проклятье, если это случится сейчас.
«Это — флот, — подытожил командир. — Любой, кто может все еще стоять, чувствует себя достаточно хорошо, чтобы работать под моим началом».
— Тогда продолжим, — сказал он, отсылая санитаров. — Но как только все будет сделано, ложитесь в медотсек.
Эймс Дженкинсон дотянулся до своего ранца:
— Есть, сэр.
В казармах станции флота, за несколько систем отсюда, остатки реального Эймса Дженкинсона были смыты душем вместе с миллиардами нанолизинов, сосавших из него жизнь. Техник умер там, где он стоял, и Брокер, как он делал много раз прежде, принял жизнь человека и его идентичность с безжалостной точностью.
Но сейчас потребность в безотлагательных действиях была больше чем когда-либо.
Сохраняя самообладание достаточно долго, чтобы оказаться вне поля зрения остальной части группы техников, Брокер вступил в подъемник и закрыл дверь прежде, чем его дрон мог за ним последовать. Он скорчился в припадке и едва смог нащупать шкалу, чтобы выбрать уровень, где были расположены жидкие маршрутизаторы. Судороги были столь яростными, что он бился о стены подъемника. Он выхватил шприц из нагрудного кармана, но уронил его; со злобными проклятиями снова поднял его, воткнул в бедро и нажал… Поток стероидов, обезболивающих, и…
…виток…
…смешался с его синтетическим кровотоком, облегчая физические симптомы — но ни в коем случае не устранил их полностью. Измученный, с болью во всем теле — болью, которая теперь постоянно сопровождала его в каждом воплощении, — он испытал безумный приступ гнева, извергая неистовые проклятия с каждым вдохом и адресуя их все Отро Гариучи.
Ценность инсорума для Брокера состояла не в том, что он мог освободить миллионы рабов-минматаров — меньше всего он заботился о них или об огромной ценности вакцины для шантажа Империи Амарр.
Это его не волновало.
Инсорум был средством борьбы с видоизменяющейся болезнью, которая медленно убивала Брокера и каждую его копию. И Отро Гариучи, будь он проклят, отказался его продать.
Даже цифровая мастер-копия генетических данных, которые формировали ядро технологии клонирования Брокера, была заражена, таким образом сохраняя таинственные биохимические сведения, которые не поддавались его отчаянным попыткам понять, как и почему это реагирует только на последовательность соединения молекул в витоке.
Пока он не обнаружил средство, каждая его копия расставалась с жизнью быстрее, чем прежняя. Скоро не останется ресурсов, чтобы себя оживить, и Брокер будет существовать лишь как набор воспоминаний и искаженного генетического кода, сохраненного в памяти компьютера.
Успокаивая себя, чтобы сосредоточиться на сиюминутной задаче, он вытер лоб, ожидая увидеть пот, но вместо этого заметил, что ладонь его испачкана кровью. Он истекал кровью через поры, и это было предупреждением, что его копия была близка к уничтожению.
Гнев придал ему силы преодолеть мучения.
Смерть никогда не касалась Брокера прежде. Каждая копия его была подвластна его высшей воле, сознание, инсталлированное в каждый клон, принимало информацию, что это существование было временное, и обслуживало уникальную цель, которая служила Оригиналу: тому, кто создал прославленную технологию, которая сделала его почти непобедимым.
И все же, несмотря на всю власть, богатство, интеллект и силу воли, Брокер умирал.
Он оставил открытой дверь подъемника, подтянув ранец к рядам пронумерованных жидких маршрутизаторов. Автоматизированный контрольно-пропускной пункт безопасности подтвердил идентичность специалиста флота Эймса Дженкинсона, и дверь открылась, чтобы впустить его внутрь.
До сих пор его игра в Бога была проста. Как он заразился этой болезнью и было ли это намеренно (в чем он сомневался) — или, более вероятно, являлось непредвиденным последствием или ошибкой в процессе клонирования, который сам он проектировал, — он не знал. Но единственным уже существующим составом, который мог излечить эту мутацию, был инсорум, и с мертвым ублюдком Гариучи тайна была потеряна.
Исключительно ради того, чтобы очернить память Гариучи, Брокер решил выполнить собственные обещания уничтожить все, что было для того священным. Придурок Тибус Хет хорошо послужил этой цели и стал теперь ненужной инвестицией, более не заботившей Брокера.
Безумная, ядовитая ненависть уничтожала распадающуюся сущность Брокера. Пока кровь капала с его бровей, он сорвал печать, ведущую в банк памяти позади первого жидкого маршрутизатора. Все время проклиная память Отро Гариучи, Брокер приступил к невероятно сложной и опасной задаче выведения из строя стороны Федерации Матрицы Пограничной Зоны.
Он знал точно, как это сделать, благодаря гранд-адмиралу Анвенту Этерреру, который покорно послал ему детальные спецификации в обмен на тройную оплату вместо обычной.
Регион Эссенс, созвездие Виерес
Система Ледистьер, планета VI, луна 4
Административная станция президента Федерации
Крупный план лица молодого человека, нервного и возбужденного, заполнил экран.
— Это будет моим последним сообщением, — сказал он. — Я сделал все, что мог, чтобы избежать этого, но у меня больше нет времени.
Резкий шум прозвучал на заднем плане, заставив его на миг отвернуться от камеры.
