Беги ко мне!
Я бегу!… Ты только не уходи, ладно?!..
Я не уйду. Обещаю.
Вадим не понимал, откуда в нем такая твердость. Он не боялся, ни машины, ни управлявшего ей человека.
Импланты вышли на предел мощности проникающего излучения, передавая команды от разума мальчика к исполнительным кибернетическим системам почвоукладчика.
Огромная машина внезапно остановилась, затем начала поворачивать, застопорив одну из гусениц.
Сидящий в кабине человек моментально сообразил, в чем дело.
Ах ты, маленький корпоративный выкормыш…
Тщетные попытки вернуть утраченное управление почвоукладчиком только усилили страх и ненависть. Джон понял: ему не совладать с управлением пока этот бледный, серьезный не по годам подросток стоит среди бетонных обломков и играет с кибернетической системой, заставляя ее совершать незапланированные действия.
Но ничего… Я достану тебя…
Рассудок совершенно покинул Джона.
Он выбрался из кресла и, схватив подвернувшийся под руку увесистый металлический прут, служивший рычагом в одном из ремонтных приспособлений, начал выбираться наружу.
Он намеревался просто размозжить голову этому недоноску, вместе с той кибернетической дрянью, что напихали в его мозг нейрохирурги.
Мир для людей.
Если конечно Джона можно было назвать человеком.
Вадим видел, что водитель выбирается из кабины почвоукладчика.
Он мог убить его десятком различных способов. Не все защитные системы периметра отключились в результате разрушений, часть охранной электроники по-прежнему функционировала, но в отсутствии четких централизованных команд бездействовала, - утратив связь с базами данных, исполнительные механизмы периметра не могли определить для себя понятие «цель».
Вадим вполне мог генерировать нужный образ, дав конкретные целеуказания автоматике, но не стал. Он не хотел влиться своими мыслями в волну убийственной человеческой ненависти, не желал, чтобы заработали установки импульсных турелей, пятная обломки стен ошметьями разорванной плоти.
Его наставники расценили бы подобные мысли как явное отклонение в работе рассудка защищающегося мнемоника, но к счастью для Вадима они не уже не контролировали ситуацию.
Все происходило очень быстро.
Джон еще выбирался из кабины почвоукладчика, когда руки Вадима коснулась холодная ладонь девочки.
Как тебя зовут?
Эллен…
А меня - Вадим. Давай будем защищаться.
Как? - В ее мысленном голосе все еще сквозила паника.
Просто. Ты ощущаешь работу устройств периметра?
Да…
Работают два фантом-генератора[14] . Нужно чтобы они спроецировали наши голографические копии.
Хорошо. Я постараюсь.
Действуй. Я займусь маскировкой.
Когда Джон, оступившись, скатился по куче бетонного щебня, больно ударившись плечом о крупный обломок стены, к юнцу, перехватившему управление его машиной, присоединилась еще и девчонка.
Убью, обоих!.. - Шарахнулась в пустом, измученном рассудке злая мысль. Он встал, поднял металлический прут и, замахнувшись, ударил.
Металл со свистом рассек воздух.
Ожидая встретить сопротивление, Джон едва устоял на ногах, с трудом удержав равновесие.
Какого фрайга?!
Мальчишка стоял в полуметре от него и, как ни в чем не бывало, сверлил Джона своим холодным взглядом.
Он сморгнул, но наваждение не исчезло.
Оба подростка выглядели натурально, и он, опустив прут, протянул руку, погрузив трясущиеся пальцы в голографическое изображение.
Проклятье…
Он резко обернулся, но вокруг, вне освещенного прожектором пространства, сгущалась тьма, освещенная заревом начавшегося неподалеку пожара.
Они где-то рядом… Сердце Джона бешено молотило в груди. Он озирался по сторонам, не находя взглядом ничего, кроме следов разрушений, причиненных периметру его действиями.
На самом деле Вадим и Эллен стояли в трех шагах от Джона. Голограмма являлась лишь частью маскирующего воздействия установки фантом-генератора. Сложный комплекс не только проецировал трехмерные копии взявшихся за руки детей, но и скрывал их от постороннего взгляда, создавая искривление метрики, заставляя световые волны огибать фигуры, создавая иллюзию пустого места.
Возможно, рассвирепевший и сбитый с толка Джон, наугад махая длинным прутом, случайно задел бы детей… или наоборот, - приблизившись на опасное расстояние, получил бы от Вадима сокрушительный, испепеляющий разум мнемонический удар - этой злой ночью нельзя было поручиться, какими последствиями обернется то или иное действие.
Вадим действительно был готов защищать свою жизнь. Он многое понял за четверть часа, что минули с момента вторжения слепой, разрушающей силы.
Они одиноки.
Одиноки не в каком-то конкретно взятом мире, а во всей обозримой Галактике.
Везде на них будут смотреть с подозрением и плохо скрытой неприязнью. Он чувствовал это, так же как и Эллен, дрожащая, прильнувшая к нему, напуганная до смерти, но то же готовая сопротивляться.
Джон внезапно сплюнул на бетонную пыль, покрывшую внутренний дворик толстым белесым слоем, и развернулся в сторону почвоукладчика, когда из темноты вдруг раздался твердый окрик:
– Стоять. Колониальная полиция! Брось арматуру на землю и подними руки!
Из темноты, словно материализующиеся призраки, один за другим появлялись вооруженные люди в черной мимикрирующей экипировке, которая тут же светлела, на глазах окрашиваясь в оттенки серого.
– Джон Шервуд, вы арестованы.
В голове Вадима что-то переключилось.
Он мысленно отпустил устройство фантом-генератора, и голографическая проекция тут же исчезла, а в метре от нее появились настоящие фигуры подростков.
Эллен всхлипнула.
Не отпуская ее руки, Вадим сделал несколько шагов и сел на запорошенную белесой пылью, чудом уцелевшую скамейку.
Сержант, только что арестовавший Джона Шервуда, присел на корточки.
– Дети с вами все в порядке?
Вадим поднял взгляд, и сержант вдруг невольно отшатнулся.
На него смотрели глаза взрослого умудренного нелегким жизненным опытом мужчины, который только что собирался убить человека.
Боже… Мнемоники. Эти дети - мнемоники . - Мгновенно сообразил сержант.
– Володя присмотри за ними. Я свяжусь с управлением.
…
Они никогда больше не встречались, вплоть до роковых событий на Фрисайде.
