тебя есть свой служник-человек? – поинтересовался Авдей.
– Нет. Ты же не видел никого у меня в доме. Мы возьмем с собой старого служника, чтобы тебе было проще. Или…, – Деш подумал, что им могло бы быть даже интереснее вдвоем, – может, ты наоборот мог бы с ним… Впрочем, он все равно не знает твоего языка. Вы не сможете полноценно общаться.
– Деш, ты говоришь, у меня нет маркера. То есть я не являюсь чье-то собственностью?
– Да. Это так.
– А есть еще такие люди? Настоящие? Здесь? Без маркеров?
– Да.
– Они все, как и я, изъяты с Земли?
– Да. Но с Земли непосредственно сюда мы изъяли только десять человек. Остальные попали сюда с первого промышленного носителя, Клетиона, запуск которого оказался неудачным. А на первый носитель они попали именно с Земли. То есть с твоей точки зрения они настоящие.
Этим вопросом Авдей задел залежавшуюся проблему, которую Деш уже давно не знал, как решить. Он отвлекся, задумавшись об этом.
– Неудачным? А что произошло? – Авдею больше не над чем было задумываться, поэтому он продолжил начатый разговор, после того, как сам переосмыслил новости.
– Что ты говоришь? – переспросил Деш.
– Ты говоришь, что первый запуск какого-то Клетиона был не удачным. Что там произошло?
– Они так и не сумели договориться, – Деш развел руками.
– Договориться о чем? – Авдея не устраивало такое компактное объяснение.
– Началось все с каких-то ваших собственнических замашек, страхов и банальных человеческих обид… Снова сложилось конфликтное нестабильное общество. Обиды не всегда, правда, глупые были.
– Обиды всегда глупые, – перебил Авдей.
– О! Это говорит человек! Но я тебе возражу. Обиды всегда обоснованы, поскольку это несоответствие двух разных мнений, двух разных оценок.
– Каких оценок? – нахмурился Авдей.
– Твоей и еще чье-то. Это как два не равно пятнадцати. У вас, у людей, все имеет причину. Неравенство очевидно? Это и есть причина. Но обиды всегда разрешимы! То есть их на самом деле может не быть. И быть не должно!
– Не должно быть неравенств?
– Нет. Неравенства должны быть. Но они возникают при отсутствии полноты информации. Вы же часто что-то друг другу недоговариваете?
Авдею стало казаться, что он запутывается в этой низкоуровневой логике:
«Не хватало еще, чтобы программист мне начал объяснять, как устроена его сбойная программа!» – нарастало у него внутри возмущение в образах известных ему аналогий.
– Ну, бывает, – нехотя ответил он.
– А на что вы при этом надеетесь?
Авдей задумался.
– Либо человеку просто не нужно о чем-то знать, либо он сам догадается.
– А последнее чем-то гарантировано?
– А это уже вопрос к разработчикам!
– Безусловно, так, – согласился Деш. – Но по собственному опыту, ты как понимаешь?
– Не факт, что догадается правильно.
– И что в результате? Вы друг друга не поняли!
– И, типа, затаили обиду, – закончил Авдей. – А у вас нет обид? И даже понятия «обида»? – поинтересовался Авдей, выводя беседу из дебрей.
– В таких масштабах как у вас нет, – ответил Деш.
– Никто не обижается, или никто не обижает? Это все-таки разные вещи! – обратил внимание на последние слова Авдей.
– Мы пытались понять, что такое есть у вас «обида». Из наблюдений за вами и вашими реакциями мы сделали вывод, что обида – это невысказанное противоречие. Невысказанное, значит и неразрешенное, поскольку дефицит информации не устранен. Очевидно, разумнее противоречия разрешить, чем копить. Вообще обида – это не самый короткий путь к взаимопониманию.
– А вы, получается, всегда противоречия разрешаете?
– Разрешаем. Они, правда, возникают очень редко, или разрешаются быстро. Во всяком случае, они открыты. А вообще говоря, у меня сложилось впечатление, что вы весьма противоречивы. Между собой.
– Ну, так, наверное, было задумано! – фыркнул Авдей.
– Нет. А вот противоречивость внутри себя – это да. Это хотя бы объяснимо! Причем вы сами сумели частично раскрыть этот механизм. И вероятно, что борьба этих двух противоречий, а это уже тоже противоречие, и является причиной обид.
– Противоречия между противоречиями… Ерунда какая-то!
– Отчего же? Посуди сам. Вот между двоими возникло разногласие. Противоречие. Вместо того, чтобы стремиться его разрешить, каждый из них или кто-то один сам не может принять решение, хочет ли он это противоречие разрешить. Если и хочет, то не может решить, как это сделать, когда сделать. Плюс еще десяток всяких «если»…, плюс злоба, упрямство… у вас очень много таких возведенных в ранг чуть ли не культа качеств, от которых, вы не можете отказаться, хотя и понимаете, что они вам мешают.
– Гордость! – добавил Авдей.
– Гордыня! – поправил его Деш.
– Пускай так, – согласился Авдей.
Деш прочитал в его глазах и интонации только что упомянутое качество, подпитываемое еще обидой, что Деш так спокойно, как по учебнику истории, изобличает его расу.
– В итоге неустраненное разногласие, – продолжил Деш, –порождает чувство. Это чувство обиды.
– Невысказанное… – задумчиво медленно повторил Авдей слова Деша. – Да. Обида растет в тишине!
– Но мы отвлеклись на обиды. На Клетионе, как и на Земле, это было только началом. Потом люди стали делить то, в чем не испытывали недостатка. Феномен! Мы сами долго удивлялись, что это вновь произошло.
– Это механизм самозащиты личности, – вспомнил Авдей тезис из курса психологии.
– Этот механизм должен работать в условиях дефицита! Но его не было. А попытки самоутверждения одних и серии узурпаций привели к тому, что люди начали истреблять друг друга. Нам пришлось все остановить и начать заново.
Авдею снова пришлось от объяснений новой окружающей действительности возвращать разговор к исходному вопросу.
– А почему нам не дают возможности встречаться и общаться? Ни с теми, кто непосредственно с Земли, ни с этого вашего первого промышленного носителя? – последние слова Авдей особенно и несколько пренебрежительно подчеркнул. – Звучит ужасно, если честно!
– Нууу, мы этот вопрос с тобой уже затрагивали, Авдей, – попытался опять освободить его от ложных чувств Деш. – Это не может звучать ужаснее, чем производство телевизоров, автомобилей, поточных конвейерных линий или роботов-андройдов. Последние, кстати, у вас тоже успели найти себе довольно широкое применение.
Авдей только выдохнул. Аналогия была действительно ужасающе полной. Он только не мог разобраться в себе, почему это его ужасает.
– А по поводу, почему мы не даем Вам встречаться? – продолжил Деш. – Да вы друг друга и не поймете.
– Почему это?
– У Вас столько много разных систем условных обозначений! Совпадение даже среди тысячи экземпляров, то есть человек, изъятых случайно, конечно, вероятно. Но не стопроцентно. То, что некоторые знают несколько систем обозначений, отчасти упрощает ситуацию. Но не снимает проблему. Кто-то сможет общаться, остальные, увы, останутся лишними. Мы в этом имели возможность убедиться.
– Системы условных обозначений, это имеются в виду языки? – уточнил
