другое место сами. Я не настаиваю.
– Может, Вы объясните?
– Может. После того, как Вы объяснитесь. И обращайтесь ко мне на «ты», пожалуйста.
Они нашли другой угол, и, старательно выслушав их, Захар спокойно сказал.
– Этого не нужно делать.
Инга, Михей и Лина вопросительно переглянулись. Такой ответ им показался внезапным, поскольку до этого в разговоре, Захар соглашался с ними, что с ними нужно бороться. Инга экстренно переоценивала концепцию личности Захара: «Такое убедительное «нет» после… либо это сильная личность, либо он знает о нас больше, чем… тогда,… тогда как на него можно… Но если бы она ошиблась, и он связан с ними… тогда бы он не стал так себя вести, он бы согласился, чтобы узнать как можно больше…»
– Но тогда остается только бездействовать! – возразила она.
– Такие действия бессмысленны. Они приводят только к тому, что они ужесточают режим, увеличивают число грифов. По улицам и так можно только ходить. Бегать нельзя!
– Зато они знают, что мы не смирились!
– Вы их, к сожалению, не запугаете.
– А что ты предлагаешь тогда?
– Телевидение – это вы? – улыбнулся Захар.
Они переглянулись, и Михей не смог сдержать улыбку.
– Все понятно, – сделал вывод Захар.
– Значит, ты не хочешь? Тебе, значит, все равно? – Инга попыталась еще раз повлиять на Захара с помощью провоцирующих вопросов.
Захар хотел ответить категорически: «Я в этом участвовать не буду. Других людей в ГЦЭСе можете не пробовать использовать. У вас не выйдет». Но несформулированные до конца аргументы пока сформировали перспективный ответ:
– Мне нужно подумать. Вы же понимаете, что все восстановят за несколько дней. Один канал тогда вышел в эфир уже через два дня. Еще через два дня восстановились и другие. Какой смысл?
– Ты должен принять решение сейчас, – настаивала Инга.
Она понимала, что вовлечение каждого нового человека – это опасность для ее организации, а за фразой «нужно подумать» может скрываться все, что угодно.
Захар тоже понимал, что если он откажется сейчас, то другой встречи не будет. Но это нужно было обсудить с Глебом. Он был уверен, что Глеб тоже будет против таких действий. Глеб, однако, сказал, обязательно договориться о следующей встрече.
С другой стороны, усилия можно было бы объединить. Кроме того, полученное поручение, если они что-то потребуют сделать уже сейчас, можно и затянуть. Он потянул паузу, после которой, выдохнув, сказал:
– Ладно. Я с вами.
– Почему ты изменил решение?
«А она еще тот рекрутер, – подумал Захар. – Но он помнил, что он вслух еще не отказывался».
– Я его не изменял. Мне нужно было подумать. Но вы требуете решать сейчас. Я решил.
Было условлено о следующей встрече, место которой назвали сразу, время договорились сообщить позже.
Вечером Захар встретился с Глебом в штабе.
– Глеб, их на встречу пришло трое: Инга и с ней Лина и Михей. Презанятный парнишка! А по сравнению с Ингой он просто прозрачный, как стекло. Все мысли наружу. Не представляю, что он тоже может действовать в подполье.
– Лина? – задумавшись, перебил его Глеб. Он ничего другого, казалось, и не услышал. Его уши зацепились только за имя. – Довольно редкое имя. Опиши-ка ее.
– Ну, невысокая, русый волос. Глаза… такие… думает она. Наверное, отличительная черта на носу… – Захар указал себе пальцем немного ниже горбинки носа, – родинка, и вторая в центре подбородка.
– Круглолицая?
– Да, вроде круглолицая, – видно было, что Захар с трудом вспоминал подробности. – Она больше молчала, я еще плохо запомнил. И плечи у нее, кажется, такие, ну, крепкие.
– Подожди, я позвоню Палаше, если она, конечно, там, – полностью уйдя в свои догадки, сказал Глеб.
– Зачем? – удивился Захар. – Подожди, подожди, – вдруг затараторил Захар, – ты хочешь сказать, что это… что я не узнал…
– Спокойно, Захар, – перебил его Глеб. – Лина, Лина, родинка на носу и подбородке, – продолжал он бубнить под нос.
– Ну, может и не узнал, я ее плохо помню, мы детьми тогда были, – уже почти сам с собою говорил Захар.
Когда Пелагея ответила, Глеб передал ей описание Лины и добавил:
– Давай, опиши теперь ты, а Захар попробует вспомнить, похоже или нет.
– Круглое лицо, но подбородок заостренный немного, широкая улыбка, она почти всегда улыбается, без ямок на щеках, крупные глаза, карие, всегда в них какая-то мысль отражается, но никогда не поймешь, о чем она думает сейчас, мочки ушей такие пухлые, верхушки прижатые, волос тяжелый прямой, всегда был, она не завивалась и длинная челка, с детства, часто нападает на глаза, – Пелагея вспоминала подробности без остановки, словно смотрела на сестру.
Глеб наблюдал за Захаром, тот чаще кивал и иногда прищуривался, как бы сомневался, но ни разу не сказал нет.
– Лаш, ты сегодня летишь сюда, – неожиданно сказал он. – Захар назначил с ними встречу. Мы не знаем точно, когда, но есть, полагаю, несколько дней. Тете Виолетте, наверное, не говори лучше пока.
– Я уже в самолете! – взвизгнула Пелагея, не зная, радоваться или пока не стоит.
– Лаш, нам нужно убедить, прекратить их несистемные вылазки. У меня не вышло, хотя я побоялся сильно настаивать, – предупредил Захар.
– Боюсь, тебя бы они и не послушали, – предположил Глеб.
– Скорее всего, – согласился Захар. – Так что одна надежда на тебя, Лаш.
На следующий арияд после знакомства взахлеб с Авдеем дети очень хотели остаться дома и продолжить общение с новой игрушкой, иначе они не воспринимали своего нового знакомого. Но Дешу нужно было по научным вопросам лететь на внутренний полюс Калипра, и он решил, что спокойнее будет, если дети будут в педагогиуме.
Они, конечно, сопротивлялись и уговаривали, но послушались Деша. Зато там они уже смогли поделиться впечатлениями со своими друзьями. У кого-то из них дома уже тоже появились люди, так что было, о чем поговорить, что сравнить.
– А что твой делает? – спросил Нимспей, приятель Майола.
– Да ничего особенного. Только с собакой несколько раз в арияд гуляет, – ответил Майол. – Он считает, что так нужно. Мы с Картесом, как он, не гуляли.
– Ааа, точно! У тебя же еще собака с Земли есть! – вспомнила Аонила, еще одна ученица из класса Майола. – Ну, вы, конечно, крутые!
– А у нас она следит дома за порядком, за садом, – продолжил Нимспей. Так прикольно за ней наблюдать! Пока. Суетится, возится, кряхтит… Старается! У наших соседей тоже есть человек. Так они познакомились и теперь вместе на пробежку ходят.
– А зачем? – удивился Майол.
– Их так учили.
– Кто их так учил? Они тоже в каком-то
