— Каким образом, Лаки?
— Во-первых, Бигмэн, если в шахтах действительно сирианцы, то у них должна быть маленькая атомная электростанция. Без этого невозможно — энергия нужна для подогрева, для электролитической обработки воды и так далее. На небольшом расстоянии этот эргометр засечет ее. А во-вторых…
Он замолчал, и Бигмэн огорченно поджал губы. Лаки о чем-то думал и потом он скажет, будто его мысль была слишком неопределенной, чтобы выражать ее вслух.
— Один эргометр для меня? — спросил он.
— А как же, — ответил Лаки и бросил ему эргометр, который Бигмэн поймал на лету.
* * *
Хенли Кук ждал их, когда они уже в костюмах, но еще с непокрытыми головами вышли из своей комнаты. Шлемы они несли под мышкой.
— Мне захотелось проводить вас до ближайшего входа в шахты.
— Спасибо, — сказал Лаки.
Под Куполом заканчивался период сна. Люди всегда устанавливали чередование периодов бодрствования и сна подобно тому, как это происходит на Земле (даже там, где не было ни дня, ни ночи). Это помогало ориентироваться во времени. Лаки специально выбрал этот час: ему совсем не хотелось входить в шахты во главе процессии любопытных, как того требовал доктор Певераль.
Коридоры были пусты, свет притушен. Они шли, и тяжелая тишина словно давила, звук шагов казался еще громче.
Кук остановился.
— Вот вход номер два.
Лаки кивнул.
— Хорошо. Надеюсь, скоро увидимся.
— Точно.
Пока Кук со своей обычной мрачной серьезностью возился с замком, Лаки и Бигмэн одели шлемы, плотно закрепив их парамагнитными застежками. Лаки сделал первый вдох консервированного воздуха и испытал почти что наслаждение, так это было для него привычно.
Сначала Лаки, за ним Бигмэн вступили в воздушный шлюз. Стена закрылась за ними.
— Готов, Бигмэн?
— А как же, Лаки, — Лаки услышал его слова в наушниках; маленькая фигура казалась тенью в очень слабом свете шлюза.
Затем открылась противоположная стена. Они почувствовали, как облако воздуха вылетело в вакуум, и снова ступили вперед, через отверстие.
Прикосновение к наружным кнопкам — и стена закрылась за ними. На сей раз свет исчез совершенно. Наступила абсолютная темнота.
Они очутились в тихих и пустых шахтах Меркурия.
Они включили лампы на своих шлемах, и мрак рассеялся. Перед ними протянулся тоннель, конец которого терялся в темноте. Пучок света имел обычную четкую границу, неизбежную в вакууме. Все, что не попадало в этот пучок, оставалось абсолютно черным.
Высокий человек с Земли и его маленький товарищ с Марса не боялись этой темноты и шли вперед, спускаясь в чрево Меркурия.
Бигмэн с любопытством оглядывал тоннель, освещенный его лампой и напоминающий тоннели на Луне. Аккуратно закругленный с помощью бластеров и техники распада, он тянулся вперед, прямой и ровный. Рельефные стены переходили в скалистый потолок. Овальное поперечное сечение, слегка сплющенное сверху и совершенно сплющенное снизу, указывало на огромную прочность структуры.
Бигмэн слышал свои шаги через воздух в скафандре. Шаги Лаки он различал как чуть заметную вибрацию вдоль стены. Это был не вполне звук, но для человека, который провел часть своей жизни в вакууме и почти вакуумной среде, эта вибрация была полна смысла. Он умел «слышать» вибрацию твердого материала так же, как обычный землянин слышит вибрацию воздуха, именуемую «звуком».
Время от времени они проходили мимо скальных колонн, которые остались не взорванными, потому что служили опорой для скалистого слоя между тоннелем и поверхностью. Они тоже напоминали лунные шахты, только опоры были толще, и многочисленнее, что было разумно, ибо сила тяжести на Меркурии, хоть это и маленькая планета, в два с половиной раза больше, чем на Луне.
Тоннель ответвлялся от основного ствола, по которому они спускались. Лаки не спешил; он останавливался у каждого ответвления и сверялся с картой.
Для Бигмэна самым печальным в этой заброшенной шахте был след людской деятельности: болты, которыми когда-то были прикреплены осветительные пластины, ярким дневным светом озарявшие коридоры, слабые метины там, где парамагнитные реле обеспечивали тягу для вагонеток с рудой, боковые карманы, в которых, возможно, располагались комнаты, где шахтеры в перерывах обедали у полевых кухонь, или лаборатории для исследования образцов руды.
Все демонтировано, все сорвано, кругом голые камни.
Но не в характере Бигмэна было долго размышлять о таких вещах. Он был обеспокоен, скорее, недостатком действия. Он пришел сюда не на прогулку.
— Лаки, эргометр ничего не показывает.
— Я знаю, Бигмэн. Крыша.
Он сказал это спокойно, без ударения, но Бигмэн знал, что он имел в виду. Он нажал на своем радиоприемнике специальную кнопку, которая включала защиту передающей волны и снимала искажения с передачи. Это было привычное для Бигмэна и Лаки оборудование, хотя оно не входило в традиционную оснастку космического скафандра. Бигмэн добавил шифратор к радиопульту, когда готовил костюмы, почти автоматически.
Сердце Бигмэна забилось быстрее. Когда Лаки установил связь между ними, он почувствовал, что опасность здесь, рядом. Во всяком случае, ближе. Он спросил:
— Что случилось, Лаки?
— Пора поговорить, — голос Лаки звучал словно издалека, как будто шел одновременно отовсюду. Это было неизбежным следствием несовершенства принимающего дешифратора, который не мог снять все шумы. Лаки сказал:
— Если верить карте, это тоннель номер семь-а. По нему можно быстро дойти до одного из вертикальных стволов, выходящих на поверхность. Я пойду туда.
Бигмэн удивился.
— Ты пойдешь? Зачем, Лаки?
— Чтобы выбраться на поверхность, — и Лаки легко рассмеялся. — Зачем же еще?
— А для чего?
— Чтобы одному пройти по поверхности к ангару и к «Молнии Старр». Когда я в прошлый раз ходил на корабль, я взял с собой новый скафандр.
Бигмэн пережевал это и затем медленно спросил:
— Значит, ты направляешься на солнечную сторону?
— Именно так. Я направляюсь к большому Солнцу. Я, во всяком случае, не могу заблудиться — надо только идти по направлению к отблескам короны на горизонте. Это очень просто.
— Слушай, Лаки, брось ты это! Я думал, сирианцы сидят в шахте. Разве не ты сам доказал это на банкете?
— Нет, Бигмэн, я не доказал это. Я просто быстро говорил, так, чтобы это звучало убедительно.
— Так почему же ты не сказал этого мне?
— Потому что мы уже говорили об этом раньше, я не хочу возвращаться к этому. Я не могу рисковать, ты потеряешь терпение в самый неподходящий момент. Если бы я сказал тебе, что наш спуск в шахту — это часть большого плана и если бы, не ровен час, Кук чем-нибудь рассердил тебя, ты бы мог ему все выболтать.
