Если бы хоть что-нибудь его отвлекло. Что-нибудь, кроме темноты и вакуума, слабой вибрации от его собственных шагов и звука его собственного дыхания.
Он остановился, чтобы уточнить свое местонахождение в главном стволе. Проверить было не трудно: цифры и буквы с номерами боковых переходов были глубоко высечены в стенах, их четкость ничуть не пострадала от времени.
Однако из-за низкой температуры карта стала хрупкой, и с ней стало трудно обращаться; это не улучшало настроения. Он направил свет лампы на пульт управления на груди, чтобы отрегулировать влажность. Окошко его шлема изнутри слегка запотело от дыхания, может быть, из-за того, как он сказал себе, что температура внутри скафандра поднялась вместе с температурой внутри его самого.
Он только что кончил возиться с кнопкой и вдруг резко поднял голову, словно прислушиваясь.
Именно это он и делал. Он пытался уловить ритм слабой вибрации, которую он сейчас «расслышал» только потому, что сам не двигался.
Он задержал дыхание, оставаясь так же недвижим, как каменные стены тоннеля.
— Лаки? — выдохнул он в передатчик. — Лаки? — пальцы правой руки потянулись к пульту. Он прослушал передающую волну. Никто другой ничего бы не разобрал в этом легком шепоте. Но Лаки все бы понял и ответил. Бигмэн боялся признаться самому себе, как он хотел услышать этот голос.
— Лаки? — снова спросил он.
Вибрация продолжалась. Ответа не было.
Дыхание Бигмэна участилось, сначала он дышал с напряжением, затем с дикой радостью и возбуждением, которое всегда охватывало его, когда опасность была рядом.
Кто-то еще был в шахтах Меркурия. Кто-то, но не Лаки.
Кто же? Сирианец? Неужели Лаки все-таки оказался прав, хотя он утверждал, что просто создает дымовую завесу?
Может быть.
Бигмэн вынул бластер и погасил свет.
Знают ли они, что он здесь? Они идут сюда, чтобы захватить его?
Вибрация «звучала» не так, как могут «звучать» шаги двоих, троих или нескольких человек: стерто и неритмично. Натренированное ухо Бигмэна отчетливо различало «трум-трум» — это был звук шагов одного человека, который шел не спеша.
А Бигмэн был готов к встрече с одним человеком где угодно и в любых условиях.
Он тихонько вытянул одну руку и дотронулся до ближайшей стены. Вибрация стала гораздо «слышнее». Значит, шли оттуда.
Он осторожно, наощупь, двинулся вперед, слегка касаясь стен. Вибрация, которую вызывал тот, другой, была слишком интенсивна, слишком неосторожна. Или он был уверен, что в шахтах никого нет (как еще минуту назад в этом был уверен Бигмэн), или, если он преследовал Бигмэна, он не совсем правильно вел себя в вакууме.
Собственные шаги Бигмэна звучали, как тишайший шепот, он двигался, как кошка, а вибрация другого человека оставалась прежней. Если бы он преследовал Бигмэна по звуку, внезапная перемена в движении Бигмэна должна была бы изменить и его поведение. Но этого не произошло. Все это только подтверждало вывод Бигмэна: тот человек думал, что в шахтах он один.
Бигмэн пересек тоннель и повернул направо. Его рука на стене одновременно помогала ему идти и указывала путь к незнакомцу.
Затем он увидел ослепительную вспышку фонаря далеко впереди — луч света лампы на шлеме другого человека скользнул по нему. Бигмэн буквально примерз к стене.
Свет исчез. Незнакомец пересек тоннель, в котором находился Бигмэн. Он не собирался идти по этому тоннелю.
Бигмэн легко заспешил вперед. Он найдет этот поперечный тоннель и будет преследовать того, другого.
Тогда они встретятся. Он, Бигмэн, представитель Земли и Совета Науки, и враг, представляющий… кого?
Бигмэн рассчитал правильно. Когда он дошел до отверстия в стене, лампа незнакомца виднелась впереди, а сам он не подозревал о присутствии Бигмэна. Должно быть, не подозревал.
Бластер Бигмэна был наготове. Он мог бы выстрелить, но тогда делать уже будет нечего. Мертвые не рассказывают историй, а мертвые враги не отвечают на вопросы.
Он вел преследование с кошачьим терпением, все сокращая расстояние, следуя за лампой и пытаясь понять, кто же этот враг.
С бластером наготове, Бигмэн начал налаживать контакт с незнакомцем. Прежде всего радио! Пальцы нажали настройку на общую местную передачу. Возможно, враг не может принимать передачу на тех волнах, которыми пользовался Бигмэн. Маловероятно, но возможно! Очень маловероятно, но вполне возможно!
Впрочем, какое это имеет значение? Всегда есть альтернатива: выстрел из бластера. Это будет явным свидетельством его силы. Бластер вызывает уважение, язык его понятен всем.
Он заговорил, вкладывая в свой высокий голос всю силу, на которую был способен:
— Эй, ты, стой! Стой на месте и не оборачивайся! На тебя нацелено дуло бластера!
Бигмэн зажег лампу на своем шлеме и в свете увидел, что враг замер на месте, даже не пытаясь обернуться. Это доказывало, что он слышал Бигмэна. Бигмэн скомандовал:
— А теперь повернись! Медленно!
Фигура повернулась. Правая рука Бигмэна загораживала луч света, так как металлическая скорлупка лампы была прикреплена к крупнокалиберному бластеру. В сиянии света очертания бластера очень успокаивали его.
Бигмэн сказал:
— Этот бластер заряжен. Мне и раньше случалось из него убивать, а я стреляю без промаха.
У врага, очевидно, был радиоприемник. Он явно все слышал, так как взглянул на бластер и сделал движение, словно хотел рукой защититься.
Бигмэн изучал костюм врага, насколько это было возможно. Скафандр выглядел очень буднично (неужели у сирианцев были те же модели?). Он коротко спросил:
— Вы настроены на волну?
Услышав голос в наушниках, Бигмэн подпрыгнул от неожиданности. Голос был знакомый, даже искажения радиопередачи не смогли изменить его:
— Это малыш, да?
Никогда в жизни Бигмэну не требовалось столько самообладания, чтобы не пустить в ход бластер. Оружие подпрыгнуло у него в руках, а фигура перед ним метнулась в сторону.
— Уртейл! — заорал Бигмэн.
Удивление сменилось разочарованием. Никакого сирианца! Только Уртейл!
Затем его пронзила мысль: что здесь делает Уртейл?
Уртейл сказал:
— Ну да, это Уртейл. Так что убери игрушку.
— Уберу, когда захочу, — ответил Бигмэн. — Что ты здесь делаешь?
— Шахты Меркурия — не твоя частная собственность, так мне кажется.
— Раз у меня бластер, они мои, толстомордый негодяй, — Бигмэн отчаянно соображал, но, увы, ничего не мог придумать. Ну что тут делать с этим ядовитым скунсом? Отвести его обратно под Купол — значит, выдать, что Лаки уже не в шахтах. Бигмэн может сказать им, что Лаки отстал, но это вызовет подозрения, а то и опасения, когда им не удастся связаться с ним. И потом, в чем он мог обвинить Уртейла? В конце концов, шахты открыты для всех.
