– Но есть же еще "Новая династия Го-тула", – вмешалась Миши. – Всегда считала, что это очень трогательное произведение.
– По-моему, тут и обсуждать нечего, – возразил Флетчер. Глубоко посаженные голубые глаза холодно блестели на худом лице. Седеющие волосы были уложены неестественно правильными волнами. В манерах капитана сочетались уверенность офицера, чьи команды не обсуждаются, и безупречный светский лоск высокородного пэра.
Он был законченным самодуром, но его это не волновало.
– В "Новой династии" рассказывается о провинциалке, приехавшей на Заншаа и чуть не пробившейся в высшее общество, – продолжил капитан. – Но у нее ничего не выходит, и в конце она вынуждена вернуться домой, где ей и место. – Флетчер вопросительно взглянул на леди Миши: – И в чем тут трагедия? Вот если бы кто-то по праву крови принадлежащий к высшему обществу был изгнан из него, вот это была бы трагедия.
Под столом рука Чандры скользнула на бедро Мартинеса и сильно сжала его. Гарет постарался не подскочить.
– А что трагичнее, лорд капитан, – громче, чем надо, заговорила Прасад, – провинциалка, пытавшаяся войти в элиту, но потерпевшая поражение, или та, у которой получилось?
Флетчер бросил на нее колючий взгляд, но тут же взял себя в руки.
– Полагаю, последняя, – сказал он.
Чандра вцепилась в ногу Мартинеса. Ее трясло от злости. Гости замерли, следя за сценой, разыгрывающейся между Прасад и капитаном. Все знали, что они любовники, и напряженно ждали, что сейчас их отношения взорвутся.
"Критический момент, – подумал Мартинес. – Это как несчастный случай: и остановить нельзя, и отвернуться невозможно."
– То есть провинциалам нечего и пытаться войти в высшее общество? – спросила Чандра. – Сидеть бы им дома да оставить семьи из Верхнего города в покое? Те самые семьи, что сдали империю мятежникам? – Она бросила взгляд на Гарета. – И где сейчас был бы Флот, если бы капитан Мартинес последовал вашему совету?
Хотя Гарет не мог не согласиться, что Флоту от его присутствия хуже не стало, он предпочел бы, чтобы в пример привели кого-нибудь другого. Мартинес понимал, что, несмотря на заслуги, для Флетчера он был ошибкой природы, кем-то вроде бородатой женщины или говорящего пса.
Как же ему не хотелось, чтобы тему поднимали еще и на обеде в честь леди Миши, тем более, мнение капитана уже не изменить.
– Что произошло бы, не будь капитана Мартинеса? – настаивала Чандра.
– Капитан Мартинес, – спокойно ответил Флетчер, – не герой трагедии, насколько мне известно. Мы обсуждаем театр, а не действительность. – Он изящно наклонил голову в сторону Гарета. – Если бы кто-нибудь написал пьесу о Мартинесе, это был бы героический эпос, а не история падения великих.
Чандра злобно смотрела на Флетчера.
– Великие бросили Заншаа и теперь поджав хвосты удирают от врага, – сказала она и добавила, презрительно усмехнувшись: – А об этом трагедию напишут? Или это будет фарс?
– Думаю… – начала Миши, явно намереваясь пресечьспор, но ее прервал звонок нарукавного дисплея. Все замерли, зная, что без серьезной причины банкеты командующей эскадры не прерывают.
Мартинесу с его места было видно, что на хамелеоновой ткани левого рукава мундира леди Чен появилось изображение дежурного офицера из командного пункта.
– Миледи, получен ответ губернатора Термейна, – сказала она.
– Показывайте, – ответила Миши.
– В нем только текст: "Ввиду временного преимущества вашего пиратского флота и уже произошедшего по вашему приказу уничтожения миллионов жителей Бай-до, я вынужден уступить вашим несправедливым и тираническим требованиям." Подпись – командующий флотом Джексет, военный губернатор.
Миши выслушала оскорбительные заявления с нервной улыбкой и, узнав имя губернатора, расхохоталась:
– Джексет вдруг стал командующим флотом? Да он никогда выше капитана не поднимался!
Мартинес почувствовал, как все расслабились. Он даже был немного благодарен войне, отвлекшей их от перепалки между капитаном и Чандрой.
– Ответьте губернатору, – сказала Миши. – Только текст, как ему нравится. "Поздравляем командующего флотом с новым назначением. Надеемся, он добьется тех же успехов, каких достиг, командуя "Чемпионом".
Теперь засмеялся Флетчер. Мартинес дождался, пока Миши закончит разговор, и произнес:
– Простите, миледи, но я не совсем понял ваш ответ.
– Последним кораблем Джексета был "Чемпион", – объяснила она. – Однажды на Комадоре он очень неудачно пристыковался: не вписался в док, нанес многомиллионный ущерб. Потребовались все семейные связи, чтобы дело не дошло до военного суда. С тех пор ему даже катер не доверяли. – Миши выглядела довольной. – А теперь у него целая планета! Спасибо мятежникам.
Флетчер жестом приказал стюарду наполнить бокалы:
– Выпьем же за удачу новоиспеченного командующего!
Все поддержали шутливый тост и выпили за капитана "Чемпиона". Далее последовала смена блюд: подали карпа в ягодном соусе с гарниром из водорослей.
В дверь тихо постучали. В проходе столпились старшины флагмана.
– Просим нас извинить, миледи командующая эскадрой, – сказал старший оружейник Гулик, – но нам бы хотелось поздравить вас днем рождения, если дозволите.
– Буду очень польщена, старший оружейник, – ответила Миши.
Невысокий крепкий мордастый Гулик протиснулся в комнату, чуть не уронив одну из статуй, и подошел к креслу леди Чен. За ним последовал старший инженер Тук, мускулистый грубоватый терранец с эспаньолкой и завитыми усами, столь популярными среди унтер-офицеров.
За ними прошли старший механик, электрик, связист и остальные старшины.
– Мы хотели бы преподнести вам этот сувенир в память о днях на "Прославленном", миледи, – сказал Гулик и протянул модель флагмана с тщательно проработанными деталями и точной копией зелено-розово-белого рисунка обшивки. Она стояла на медной подставке, тоже сделанной в корабельных мастерских.
Миши поблагодарила за подарок и подняла бокал за пришедших. Делегация ушла, и обед возобновился: одно блюдо следовало за другим, сопровождаемые тостами и комплиментами – шеф-повар Флетчера постарался на славу.
Мартинес чувствовал, что Чандра все еще злится: ее нога беспокойно ерзала под столом.
– Мог бы сам за себя постоять, – сказала она Гарету, когда все расходились после банкета.
– На меня никто не нападал, – ответил он. – Худшее, что я услышал, это то, что не являюсь трагической фигурой, и, черт побери, это правда.
– Флетчер много про тебя говорил, – не унималась Чандра.
– Да, – сказал Мартинес, открыл дверь своей каюты и повернулся к девушке: – Но мне этого знать не положено, правда? Я же не состою в близких отношениях с подружкой капитана, так ведь?
