И он был прав. Десятков восемь общинников, в основном женщины и подростки — я насчитал всего четверых мужчин, трудились, как проклятые, разгребая устроенное нами препятствие. Избитые, все в синяках, им было очень тяжело. Тех, кто работал медленно, по мнению пиратов, охаживали какими-то прутьями по спинам и голове.
— На три часа, около САУ. — задал я направление.
Не делая резких движений, кто его знает, в каких режимах системы наблюдают враги за окружающей обстановкой, ребята навелись, куда я говорил.
— А вот и предатели. — еле слышно пробормотал Гадел.
Там, рядом с несколькими пиратами стояло человека четыре мужчин. Лысые, бородатые, все в джинсовых комбинезонах. У каждого в руках оружие, от калашей, до двухстволок. Они все о чем-то переговаривались, глядя на своих соотечественников, тыкали в сторону них пальцами, и, кажется, посмеивались.
— Весело им. — констатировал Татарин.
— Мрази. — веско заметил Гвоздь.
— Невидимку видел кто? — спросил я.
— Никак нет. — два тихих голоса.
— Неужели маскируется? — это плохо, нам бы засечь его. Шикарно будет, если его совсем здесь нет.
— На девять часов, транспорт едет. Два БТРа. — Татарин.
Смотрим, к дежурившим морпехам со стороны столицы подъехали два транспорта, а на броне первого из них близнец нашего охотника. Офицер спрыгнул на асфальт, как машина остановилась, и подошёл к своим бойцам. Те поприветствовали его вскинутыми к шлемам руками.
— Сейчас точно должен подойти. — бормотание Анджея. — Если он здесь есть.
Стоят, по сторонам смотрят, руками машут, видимо, что-то обсуждают. К охотнику подбежали несколько пиратов, один из них в ярко-красной рубахе и разгрузке с рожками, второй в зелёной майке поверх которой крест-накрест перекинуты пулемётные ленты и в высоких, до колена, сапогах. Оба с оружием. Ещё через десять минут подошли несколько перебежчиков из местных. Из БТРов так никто и не вылез, кроме водителей, которые высунулись в открытые люки.
— Нет здесь охотника. — через полчаса наблюдения резюмировал я. — давно бы подошёл, а у этого знаки капитана видно.
— Отлично, а он ещё и забрало поднял, может, завалишь его из винтовки? — поинтересовался Татарин.
— Зачем? — опередил меня Анджей. — Только внимание привлекать.
— Гвоздь прав. — подтвердил я. — Не факт, что мы уйти сможем. Потом, в БТРах могут быть ещё морпехи, но нам и одного отделения за глаза хватит. Если и рисковать, то подготовившись, а не так спонтанно. Не говорю уже, что могу и не попасть, вдруг, почувствует.
Ведём наблюдение дальше. Приказал Гвоздю контролить персонально охотника, кабы тот не растворился незаметно для нас, а сам детально рассматриваю лагерь. Жаль, не видно, где пленников держат. Наблюдаю только палатки на расчищенном участке дороги, где, видимо, живут пираты, да полевую кухню.
— Думаю, в джунглях, есть ещё противник. Смотри на двенадцать часов, туда пленного погнали. — привлёк моё внимание Гадел. — Я бы там секреты поставил.
Действительно, к зарослям джунглей, с противоположной от нас стороны дороги, двое пиратов погнали пацанёнка лет десяти. Сами встали в стороне, на краю лагеря, а парень прошёл все пятнадцать метров, и, обернувшись, остановился на самой границе леса. Весь измученный, лицо чумазое, испуганное, на теле какая-то бесформенная мешковина болтается. Наёмники ему что-то прокричали, махнув рукой и прицелившись в него, и мальчишка стал прыгать, бегать, и скакать. Судя по тому, как открывался его рот, он что-то кричал.
— Они в него, что стрелять будут? — удивился Гадел. — Ссуки!
Минут пять паренёк метался туда-сюда, затем остановился, и побежал обратно к своим, которые, даже прекратили работать, наблюдая за ним. Пираты же подошли к лесу, где только что бесился подросток, один из них спустил штаны и присел под каким-то кустом, а второй стал мочиться. В ту же секунда с ветки дерева, молнией упала толстенная туша уже знакомой мне анаконды, упала, мордой в землю, с ходу проглатывая ссыкуна. На секунду замерла столбом, содрогнулась, проглатывая свою добычу, и по её брюху вверх пронеслись контуры человеческого тела. В тот же миг произошли две вещи: второй пират, который засранец, вскочил, роняя свой груз, и, сделав пару шагов, запутавшись в собственных штанах, тут же упал на землю, покатившись вперёд; а с насыпи заработали пулемёты. Анаконда, получая повреждения, как пружина взлетела обратно на дерево, хвост-то её еще на ветке был, и исчезла в листве. Бриты, тем временем, обстреляли из АГС заросли, из которых выскочила какая-то гигантская, размером с тура, раненая, чёрная кошка.
— Охотник исчез. — быстро прошептал Гвоздь.
Не успел я дать команду к срочному спуску, как наш невидимка тут же появился за обгадившимся на бегу пиратом, одной рукой сбивая хищника, а второй разрубая его пополам. Потом, он отрубил ей голову, вытер свои ноги о землю, и клочки травы, и пошёл к своим людям, которые прекратили стрелять и держали оружие наизготовку.
Как только пират дополз до палаток, к лесу отправили ещё несколько пленных, на этот раз женщину в грязной сорочке и юбке до пят, и полноватого мужчину всё в том же джинсовом комбезе.
— Нет там секретов, — прошептал я. — Они так проверяют, безопасно ли в туалет сходить, культурные твари, в лагере не гадят.
Мужчина с женщиной, тем временем, станцевав дикий танец, за которым все напряжённо наблюдали, вернулись к своей работе. Мужику при этом, отвесили пендаля, а женщину, когда она проходила мимо пиратов, очень пошло облапали, запустив руки везде, где можно было, да и нельзя тоже.
— Видать, про фишку с джумамбой они не знают. — размышлял вслух Анджей. Он был спокоен, и сейчас снова вёл наблюдение за вражеским офицером.
— А тебе, лучше вниз. — обратился я к Гаделу, которого просто трясло от увиденного. У меня же мысли были ровными, эмоции загнал глубоко в подкорку. Война идёт, я и не такое видел в исторических фильмах про ВОВ. Видел, и осознавал. Вот тогда, да, такая ненависть поднималась в груди, гнев невыносимый, и ярость бурлила, не знаю, благородная или нет, но настолько горячая была, что рвала нутро, побуждая куда-то идти, лучше на фронт, и что-то делать, лучше с фашистами, когда винтовка в руках, и гранаты в подсумке. И совершенно плевать, что будет дальше, главное успеть убить парочку врагов, а лучше танк поджечь, а если до фюрера удастся добраться, и на рейхстаге расписаться, так великолепно. Только тогда я был пацанёнком обычным, а сейчас реально могу что-то сделать, исправить. Главное, диспозицию вражескую выяснить, да спланировать всё правильно.
— Я справлюсь, Рос. — Гадел глубоко задышал, — я справлюсь.
— Только руки от автомата убери, иначе всех спалишь, и дыши, дыши.
— Почему на пацана змея не напала? — прошипел Татарин.
— Не знаю, — пожал я плечами. — Добычу крупнее ждала, наверное.
Через час противник сел обедать. Пираты подходили к полевой кухне, и накладывали себе кашу, кто в миски, кто в каски, а затем расходились в разные стороны, рассаживались на камни, землю, складные стулья. Даже офицер охотник, и его бойцы соблазнились едой, а из БТРов вылезли, наконец, водители. Правда, враг был не совсем беспечным, и с огневых точек крупного калибра бойцы не ушли, а ждали своей очереди. Когда наёмники наелись, остатки каши из двух огромных котлов отдали пленным. Двое предателей из местных просто вывалили еду на землю. Общинники, стараясь соблюдать достоинство, выстроились в очередь, сначала молодежь, потом женщины, и попытались взять пищу по одному, в пригоршни. Но первого же мальчугана сбили на землю, размахивая руками, а один из джинсовых показал руками, что сейчас помочится прямо в кашу, и что-то прокричал. Только тогда люди окружили остатки пиратского обеда, и, упав на карачки, стали есть, вызывая смех окружающих их надсмотрщиков. Даже офицер охотник разулыбался, глядя на это.
— Долбанный гуманизм цивилизованных миров. Дыши Татарин, глубже дыши, только с холодной головой мы им поможем.
