Меня заинтриговала его горячность, и я спросил, что они будут делать после победы. Оказалось, что кроме набора лозунгов, у них ничего нет.
– Вы срочно замиритесь с правительством, – сказал я, – и отстроите первоклассный космический флот. Сюда уже летят ребята, которые поставили своей целью полностью уничтожить жизнь на Земле, всю, до микроба. Неизвестно, сможете ли вы их победить даже при полном напряжении сил. Поэтому заключайте мир. Получается, что в ближайшее время на Земле будет два государства. Одно – технологическое государство ГМС, второе – ваше. Вы нужны друг другу и не сможете обойтись друг без друга. Ваши люди будут ездить туда зарабатывать деньги. Государству ГМС нужна ваша рабочая сила.
– А вот вы должны создать другое государство. Вы за это время должны будете отработать такие способы организации счастливой жизни, которые позволят и поддерживать высокие технологии, и не допустить сползания в скотство или тиранию. Отсутствие таких технологий – это то, что не дает Земле двигаться дальше в Космос
– Как мне кажется, и ваша ошибка, и ошибка правительства заключается в том, что вы считаете всех людей одинаковыми. А они совсем не одинаковы. Одни люди любят много зарабатывать и заниматься сексом, и они будут делать это в любом случае, сколько вы не говорите им о праведной жизни. Другие люди любят думать о мудрости и праведности, и они будут в любые времена стараться отойти от активной жизни для того, чтобы подумать всласть. Давайте дадим всем то, что они хотят, и тогда Земля станет более совершенным миром. В известном нам космосе нет таких миров, которые имели бы более праведную жизнь, чем на Земле, так что вы, можно сказать, надежда всей Вселенной. Дерзайте.
– Это обман, – возмутился горбоносый, нет таких технологий, чтобы уничтожить всю планету!
Я достал коммуникатор и показал им видеофильм, снятый нашим кораблём – разведчиком сто лет назад, когда клан номер 23 уничтожал одну планету. Ребята снимали само уничтожение издали, а затем высадились на поверхность и засняли последствия во всех красках. Зрелище горящих континентов и небоскребов, закрученных в узлы, произвело на повстанцев нужное впечатление. Через несколько часов обсуждения они согласились на перемирие и переговоры с правительством. Но им это очень, очень не понравилось. Провожать меня к кораблю пошла одна только Елена в сопровождении молоденького охранника.
– Милая Елена… как вы жили все эти годы?
– Жила… работала. Утром – на работу, вечером – с работы. Была передовиком, план перевыполняла. Потом встретила Махмуда – ты его видел, это он выступал от лица объединённой церкви. Он рассказал, что раньше, оказывается, люди жили семьями, и в семьях была любовь. Женщин не передавали друг другу, а детей не отдавали чужим людям. У каждого ребенка были папа и мама… Так я поняла, что наш мир очень болен, и начала бороться против. У меня, кстати, есть сын. Выкупила у одной дамы твое семя, совсем недорого, всего за годовой набор ГМС-талонов на спиртное. Я всё равно их не использую. Познакомься, Волд, это твой отец. Аскер, это твой сын.
Парень, которого я поначалу принял за охранника, подошел поближе и поклонился. Я присмотрелся к нему. Да, есть фирменные черты. И нос, и брови похожи. Это мой сын? Я хотел что-нибудь сказать, но горло стянула прочная стальная лента. И откуда она только взялась? Что я могу сказать женщине, которая сделала для мужчины самое великое дело из тех, которые могут сделать женщины?
– Ты опять уходишь к звёздам! Может, хоть обнимешь меня?
– Я хотел бы, но не могу тебя обнять. На мне защитное поле, оно убьет тебя. Я не могу его снять, боюсь заразить планету микробами, подцепленными на других планетах. Я не могу остаться: я сильно изменился и больше не принадлежу своей планете.
В этот момент из входного люка высунулся Иллиан:
– Пап! С орбиты передают, что к нам приближается эскадрилья ударных самолётов правительства!
– Когда будут?
– Через час.
– Успеем.
Вид у Иллиана что надо: кожа синяя, морда плоская, уши, как у овчарки, остренькие, но лопушками, а на темечке – хохолок сигнальных усов.
Елена сделала попытку не упасть в обморок (успешно).
– Нет, не так сильно, это приемный сын. Хотя, если смотреть в суть, то я изменился ещё сильнее.
Я обратился к парню:
– Волд, сын мой. Твоя мама – наверное, самая лучшая женщина на планете. Я восхищён вами. Мне жаль, что я не мог подарить вам свою заботу. Но могу сказать, что если бы мы с товарищами не делали то, что делали, то множество миллионов людей на разных планетах лишились бы своей жизни или среды обитания, и навсегда. Возможно, ты не сможешь любить меня, но, может быть, сможешь гордиться мною. Прости, но долг зовёт меня дальше. Возможно, я когда-нибудь и вернусь на Землю, но пока не могу. Прощайте.
Я повернулся к кораблю. У трапа стояла Илиарсия и смотрела на Елену. И как эти женщины чувствуют друг друга? Все дети – Иллиан, Один, Аис и Лилиан, – вылезли из корабля и разглядывали бабочек. Фиу, который молча сопровождал меня во время переговоров, рыкнул на них: нарушение приказа.
– Ну, дядя Фиу, мы только посмотреть, на чуть-чуть, – заныли мальчишки.
– Взлетаем, – сказал я. Получилось чуть громче шепота, но мои меня поняли и начали грузиться в корабль.
Мы вышли на орбиту, передали правительству согласие повстанцев на переговоры и данные об условленном месте встречи. Ударные самолёты отозвали.
На этом наша миссия на Землю завершилась. Богиня приказала передать землянам обе звезды смерти, без оборудования, конечно. Теперь у моей планеты будет две лишние луны, правда, очень маленькие. Крейсера остались охранять рабочих и транспорты, а мы ушли на базу.
Я был настолько расстроен, что корабль обратно вели Суэви с Грумгором, традиционным образом, по приборам (обычно я просто думаю, куда лететь, а Аис читает мои мысли). Елена сказала, что моя мама умерла. Я так и не увидел её перед смертью. Я оставил единственную любимую женщину с ребенком на Земле, и я не могу вернуться. Я бы мог, конечно, остаться сейчас на Земле, с повстанцами, но через двадцать, максимум через сорок лет у них начали бы возникать вопросы о том, почему я выгляжу, как тридцатилетний. После этого, насколько я знаю человечество, я бы обязательно угодил на стол к медикам, где меня разобрали бы до винтика в поисках секрета бессмертия.
– Конфетка сказала, что ты оставил на Земле любимую женщину с ребенком? – спросила Богиня.
– Да, госпожа. Правда, я за всю жизнь видел её всего десять с половиной часов.
– Ты что, совсем безжалостный?
– Нет, я мужчина. Для моего мира критической технологией является понимание того, что считать добром и злом. Тут, у вас, я могу это освоить. Тут есть такие, как Просветленный Сантараксатива, много нового опыта, тут есть Вы. На Земле этого нет.
