У Осетра тоже уже кишка за кишкой гонялась. Однако голод голодом, а «росомаха» есть «росомаха». Впрочем, не надо быть «росомахой», чтобы заметить, что водитель перешел вдруг на «ты». Хотя, если он называет Осетра сыном своего приятеля, иначе и быть не может. Но сей молодой человек вполне может к папашиному другу и на «вы» обращаться. Особенно, если он получил приличное воспитание. Как по легенде и придумано…
— Макарычу жрачки закажи, — посоветовал Каблук. — У него сегодня отбивные — ништяк!
Было видно, как Чинганчгук сглотнул слюну:
— Нет уж, на сегодня открыт режим строгой экономии. А кредита у меня тут не имеется.
— Ясно! — Каблук подмигнул. — Тогда удачно тебе поэкономить.
— Идем! — Чинганчгук встал из-за стола, подошел к стойке и рассчитался. Осетр подхватил с полу комплект номер два и пристроился к нему в кильватер.
Двинулись к выходу. Возле двери Осетр почувствовал спиной чей-то тяжелый взгляд. Обернулся.
Нет, смотрел на него не Каблук. И не Наваха. Тяжелый взгляд принадлежал лысому карлику по кличке… с погонялом Кучерявый. Однако смотрел тот похоже не на самого Осетра, а на комплект номер два.
— Этот амбал, похоже, до осуждения в космосе работал.
— Какой амбал? — не понял Чинганчгук. — Нам сюда. — Он свернул за очередной угол.
— Главный из той троицы в кабаке. По имени… с погонялом Каблук.
Чинганчгук остановился и с интересом глянул на Осетра:
— Почему ты так решил?
— Ну… Он же про черные дыры знает.
Чинганчгук вдруг захохотал во всю пасть, так, что немногочисленные прохожие на улице с романтическим названием «Лазурная» принялись оглядываться.
Осетр не понимал, что так рассмешило «папашиного друга». Наконец, отсмеявшись, водитель сказал:
— Про черные дыры тут самая распоследняя шестерка знает. Потому что черными дырами у нас называют не какие-то там космические объекты, а всего-навсего то, что у бабы между ног.
И зашагал дальше, оставив Осетра осознавать добытую информацию. А когда Осетр его догнал, принялся рассказывать:
— На Крестах держат исключительно осужденных мужиков. Дамского полу тут острая нехватка. Прилетают подзаработать, исключительно по своей воле и на свой страх и риск. Браки на планете-тюрьме запрещены законом. Чтобы не было лишних проблем. Поэтому бабы все вольные, работают исключительно в публичных домах и как бы общедоступны. Хотя большинство паханов, конечно, заводят себе постоянную симпатию. Никто из мертвяков им, разумеется, перечить не решается. Свое здоровье дороже…
— Из мертвяков?
— Так у нас зовут заключенных. Тут же в основном те, кто приговорен либо к высшей мере, либо к пожизненному заключению. Убийцы, насильники, маньяки…
«Интересно, а ты кто? — подумал Осетр. — Насильник с университетским дипломом? Впрочем, скорее ты маньяк, знакомящийся с молодыми парнями, завлекающий их к себе домой и зверски убивающий бедолаг».
Как ни странно, эта мысль не родила в нем ни малейшего страха. Хотя по легенде должна была. И тогда Осетр изобразил это чувство, испуганно глянув на водителя и спросив:
— Скажите, а почему вы так добры ко мне? К чужому человеку, да еще не мертвяку?
На физиономии Чинганчгука родилась усмешка.
— Приглянулся ты мне. — Он глянул на Осетра и понял опасения парня. — Не боись, я тебя не трону. Я не убийца и не насильник. То есть убийца, конечно, но не в том смысле… Ты, наверное, и не слышал про Петров Кряж. Это планета в Пятом Западном секторе. Я там служил. В одном из гарнизонов планетарной артиллерии. И так получилось, что не выполнил приказ, из-за чего погибло много наших людей. Меня осудили на пожизненное заключение. И я оказался на Крестах. Так что Матвей Спицын — убийца, но тебе не стоит его опасаться. — Он остановился, полез в карман, достал пачку сигарет, закурил и напомнил: — Матвей Спицын — так меня звали раньше. Матвей Степанович…
Осетр кивнул и вздохнул с притворным облегчением. Чинганчгук протянул ему пачку сигарет:
— Закуривай.
— Спасибо, не курю.
— Ну и правильно делаешь. Дольше проживешь. Хотя здесь это не важно…
Осетр глянул на водителя недоуменно, но тот не стал развивать мысль.
И они двинулись дальше.
Все дома на Лазурной были соответствующего названию цвета. И Осетр снова подивился вкусам местных архитекторов. Странная тяга к чистым одиночным цветам, смешанная палитра была бы интереснее. Верх дома, скажем, желтый, а низ голубой. Или светофор…
Через пару кварталов Чинганчгук сказал:
— А вот и мое жилье. Лазурная, дом тридцать три. Счастливое число…
Жилье Чинганчгука занимало половину симпатичного домика, изготовленного, как и все прочие здания, из дерева и покрашенного, естественно, голубой краской. Пока хозяин отпирал дверь, Осетр изучал незнакомый материал. Провел указательным пальцем по поверхности — она оказалась на удивление гладкой. Странно, деревья вроде бы шершавые… Конечно, на Новом Петербурге росли деревья, но строить из них дома никому бы и в голову не пришло. Зачем, если имеется синтепор — гораздо более дешевый и доступный строительный материал?
— Это доски, — сказал Чинганчгук, поворачивая какую-то штуковину, вставленную в отверстие на двери.
Видимо, такие на Крестах ключи… И Осетр подумал, что «мозгогруз» у «шайбы», наверное, не содержит и половины того, что может здесь потребоваться. Хорошо, он, Осетр, по легенде не местный житель! А если бы прикинулся местным?.. Впрочем, надо думать, тогда бы и «мозгогруз» подготовили более содержательный… Да и не было бы этого пожара — сорвать летящего в отпуск кадета с рейса и десантировать на незнакомую планету. В роли спасателя…
А вот тут бы капитан Дьяконов сказал: «Назвался "росомахой" — на житуху не жужжи!» И был бы прав! «Росомахи» не подстраиваются под обстоятельства, «росомахи» подстраивают обстоятельства под себя.
— Заходи, Остромир, — сказал Чинганчгук, распахивая дверь.
И Осетр зашел.
Они оказались в небольшой, на удивление чистой прихожей. Вполне можно поверить, что хозяин бывший военный, им тягу к чистоте и порядку вместе с уставами прививают.
— Сумку можешь убрать в шкаф.
Осетр послушно положил комплект номер два в шкаф, расположившийся в углу прихожей. В шкафу висел одинокий плащ и больше ничего не наблюдалось.
— Идем, покажу мое жилище.
Жилище было как жилище. Кухня и комната. В кухне — набор кухонной мебели и утвари. Плюс холодильник. В комнате — диван, стол, шкаф, кресло и пара стульев. Все из дерева. Кроме холодильника, разумеется.
