Всё правильно, всё так и должно быть. Засечь точку входа проблемы не представляло, но добраться до неё обороняющиеся, как правило, не успевали. Поэтому атакующая сторона какое-то время чувствовала себя в относительной безопасности, но потом, по мере приближения к цели, требовалось маскироваться, чтобы обороняющийся не мог быстро определить, в какое конкретно место движутся вражеские корабли.
Реальные боестолкновения начиналась только тогда, когда противник занимал, наконец, выбранный им плацдарм и активировал маяки гиперпо́ля. Все новые прибывающие в систему боевые и транспортные суда́ выходили из подпространства не абы как, а ориентируясь на эти самые маяки, то есть, рядом с плацдармом. Передовые части их охраняли и одновременно готовили базу для приёма истребителей и штурмовых ботов.
Наш шанс заключался в том, что успеть к этим маякам раньше, чем к базе проникнет пополнение из ФСП. Подойти на дистанцию уверенного поражения и уничтожить. А уже потом спокойно, с массированным применением истребителей, перехватчиков и ударных корветов, разобраться с вражескими УБК, оставшимися без поддержки из метрополии…
— Есть захват. Есть захват два. Ручное сопровождение, — начали поступать доклады с градарных постов. — Производим селекцию целей…
На голограмме БИУС мельтешили десятки и сотни объектов. Красными были отмечены наши, синими — противника. Мало-помалу количество синих уменьшалось. Искусственный интеллект «Тарс-примы» отсеивал стопроцентно ложные и ставил специальные метки на предполагаемые настоящие.
Свой КП я держал на «Авроре». Причина простая: никто кроме меня не справился бы с установленным на крейсере антиэлектрическим излучателем. Гас — не в счёт. Его возможности меньше моих на треть, и, как он сам признавал, к сражениям в космосе я готов лучше. Наверное, потому что ещё на Земле в разные компигрушки игрался, вот и поднаторел в стратегиях. Шутка, конечно, но, положа руку на сердце, какая-то доля истины в этом и вправду была…
— Экселенц, они разделяются! — в голосе дежурного офицера зазвучали тревожные нотки.
Я его хорошо понимал.
В штабе такой случай рассматривался, но его вероятность считалась не слишком высокой.
И, тем не менее, противник реализовывал именно этот вариант.
Одна группа синих отметок смещалась к внешним орбитам, вторая к внутренним, третья растекалась выше эклиптики вдоль нашей опорной.
Способ, чтобы обмануть противника, в принципе, неплохой, но он сильно раздёргивает и, соответственно, ослабляет эскадру вторжения. Чтобы организовать «правильную» картинку на экранах градаров, в каждой группе должны присутствовать хотя бы три больших корабля. Только они могут обеспечить нужное количество ложных целей, только они обладают возможностями вести грави- и радиоэлектронную борьбу с многочисленными спутниками-наблюдателями и прочими средствами поиска и слежения.
Всё это не слишком хорошо для атаки, но, с другой стороны, обороняющимся тоже приходится распылять свои силы. И пусть это выражено, в основном, в системах сопровождения и контроля, но чтобы реализовать преимущество, требуется подкреплять наблюдателей боевыми машинами. Звено истребителей сюда, эскадрилья туда… Никто не может знать заранее, где враг собирается обустраивать настоящую базу, а где обманку. А бить по ней надо сразу, пока она не ощетинилась во все стороны жалами лучемётов и рельсотронов, торпедными башнями и антеннами ГРЭБ, и на поверхности ещё нет защищённых ангаров с десятками ботов и бомберов.
Наша проблема заключалась в том, что у нас не было достаточного количества истребителей и перехватчиков, чтобы полноценно сопровождать все три группы вражеских УБК.
Скорее всего, именно этим и объяснялся выбор подобной тактики командованием стопланетников. Они были в курсе наших возможностей, поэтому и действовали, на первый взгляд, столь «неразумно»…
— Командирам «Тарс-примы» и «Тарс-секунды». Выделить по звену истребителей в сопровождение групп противника: «Прима» — на внешний контур, «Секунда» — на внутренний.
— Есть!.. Есть, экселенц! — отозвались по очереди командиры боевых станций капитан-бригадир Виллем и штаб-майор Рауф.
— Операторам ГРЭБ усилить контроль за пространством выше главной орбиты. Спутники-наблюдатели 1-го ближнего контура перевести на верхнюю полусферу гелиоцентрики… Корветам «Сметливый» и «Ладный» занять позиции на стационаре «Секунды».
Последнее указание я отдал по наитию, словно оно само вырвалось.
Почему? Наверное, потому что неожиданно (даже для самого себя) догадался, что же на самом деле задумал противник.
— Всем командирам всех кораблей на ближних орбитах. Приготовиться к отражению атаки противника. Огонь открывать только на дистанциях уверенного поражения. Опорные орбиты не покидать…
На неуловимо короткий миг в рубке «Авроры» повисла гулкая тишина, а затем мир за моей спиной как будто взорвался, загудев голосами, защёлкав тумблерами переговорных устройств, застучав клавишами клавиатур, запищав сигналами данных, поступающих на мониторы и голограммы БИУС…
Последующие двадцать минут все на моём КП, на центральных постах обеих станций, а также в рубках боевых кораблей и кокпитах истребителей и перехватчиков, напряжённо ждали, что будет дальше. Затаив дыхание. Ловя каждое сообщение. Боясь пропустить самое важное.
С каждой секундой намерения противника становились всё очевиднее и очевиднее…
Стратеги у федератов оказались не такими уж косными, как представлялось вначале. К нынешней операции они подошли творчески, нестандартно. Примерно зная о наших возможностях и правильно оценив риски, они не стали первым заходом в систему выискивать место под базу, а решили атаковать сходу… Или имитировать такую атаку…
Зачем?
Ответ очевиден.
Чтобы связать наши главные силы боем (или угрозой боя), а в это время запустить в систему следующую группу, главную, которая и займётся захватом плацдарма и организацией базы подскока. Шах и мат, господа имперцы. Два эшелона атаки вы уже не потянете.
— Центральный — поверхности! Поднять оба крыла истребителей. Максимально скрытно рассредоточиться выше и ниже эклиптики с радиусом две единицы и высотой ноль четыре. С УБК противника в бой не вступать. Задача — обнаружить вероятные колебания гиперполя и при его активации немедленно атаковать всё, что появляется из порталов.
Это было единственное, что мы могли предпринять в такой ситуации.
Вот только успеют ли наши истребители попасть в нужную точку в нужное время?
Им ведь только чтобы подняться с Тарса, потребуется не менее получаса.
А вражеские «Жнецы» доберутся до наших орбит, максимум, минут за пятнадцать. И тогда ни о какой скрытности говорить уже не придётся. И отправлять на контроль гиперполя другие машины, базирующиеся на станциях, тоже не получается. Одна эскадрилья уже задействована на охране доков и верфей, три приданы в качестве охранения «Авроре», «Варягу» и «Скарамушу», и две находятся в оперативном резерве на «Тарс-секунде».
— «Скарамуш» и «Варяг»! Держать оборону у «Примы». «Авроре»… — я повернулся к занимающему командирский пост Карстену, — идти к «Секунде». Маршрут — через склонение двадцать, высота ноль один.
Долгий путь с подъёмом над плоскостью эклиптики я выбрал, чтобы отвлечь на себя «Жнецов» третьей группы противника, включить градарное подавление и дать истребителям шанс проскочить мимо них незамеченными…
— Два «Жнеца» справа по курсу, удаление — четырнадцать три ноля. Один «Жнец» — слева, удаление — двадцать четыре пятьсот, — доложил оператор БЧ-4.
— Сохранять дистанцию. Курс 35–70… На «Дерзком». А ну-как, шуганите их там. Только без фанатизма.
Сопровождающий нас корвет двинулся наперерез двум УБК справа.
Через минуту на «оптическом» мониторе промелькнули яркие огоньки. Залп излучателей «Дерзкого» ущерба противнику не принёс (расстояние для выстрела было великовато), но изменить траекторию всё же заставил. Теперь мы шли параллельными курсами, почти не сближаясь.
