Пикард потянул на талии свою амуницию в бесполезной попытке поправить громоздкий нагрудник. И попробовал разрядить обстановку.
– Если я буду должен жить в этом снаряжении намного дольше, я мог бы поймать тебя на слове, доктор.
Беверли улыбнулась ему, как будто настоящий Жан-Люк вернулся назад. Но Пикард знал, что даже ее видимое облегчение всего лишь уловка. Единственной вернувшейся вещью был его самоконтроль. До тех пор пока ему не нужно будет использовать интерфейс самоконтроля, конечно, будет более чем достаточно, чтобы захватить десяток дронов Борга и вернуться на «Монитор».
– Время играть в солдатики? – спросила Беверли.
Пикард был признателен ей в этот момент более чем когда-либо.За попытку поправить то, что никогда не сможет.
– Благодарю тебя, – сказал он.
Беверли ответила ему серьезным взглядом:
– Придержи это для голопалубы.
Пикард кивнул, но он не был настолько смел, чтобы загадывать так далеко вперед.
Вновь пришло время идти в гости к Боргу.
Кирк держал на руках свою умирающую жену. Сквозь сирены он слышал крики своих детей, пойманных за запертой дверью его каюты.
– Помоги им, – всхлипнула Калинара. Половина ее лица была разорвана кластерной взрывчаткой, перевозимой на «Когте Мира». Ее зеленая кровь пачкала руки Кирка и пузырилась в углах ее губ. Но она все еще думала только о детях. Их детях.
– Я не могу бросить тебя, – выдохнул он.
– Ради наших детей, – прошептала Калинара, умирая. – Ради нашего будущего…
Он чувствовал, как она отпускает его руку. Слышал ужасный хрип ее последнего дыхания, выходящего из обожженных легких. Его крик заглушил сирены.
Корабль задрожал. Трусливая атака продолжалась. Тысяча колонистов на борту были готовы встретить смерть.
– Отец! – кричал жалостливый детский голос за дверью. – Он здесь! Он пришел!
Кирк вскочил на ноги, когда крик ребенка оборвался на полуслове. Он ударился о запертую дверь, когда палуба в его каюте ушла из-под ног. Генераторы искусственной гравитации не могли долго держаться, и после их отказа поле структурной целостности исчезнет. Он представил взрыв своего двухкорпусного корабля. Его квантовый генератор, вылетающий из своего отсека. Взрыв, последующий за этим будут взрывом сверхновой, одной из столь многих. Все будет потеряно!
Но все еще не было потеряно.
Кирк сомкнул руки и ударил ими по двери, пытаясь встряхнуть батареи резервного питания. Дверь должна открыться. Она должна выпустить детей. Быть может, еще есть время добраться до эвакуационной капсулы. Он может нести Калинару. Медики могут стабилизировать ее. Должно быть, еще не слишком поздно. Может еще не слишком поздно. Он не допустит этого.
Его кулаки кровоточили, когда он бил недвижимую дверь.
– Лора! – крикнул он. – Траналак!
Он почувствовал запах дыма. Где-то под палубой прогремел взрыв. Сирены выли в унисон.
Его жена погибла. Его дети умирали. И все из-за…
Дверь дрожала под его ударами.
Он отступил. Еще был шанс. Надежда не оставляла его. И дверь открылась. Он был здесь. Монстр. С детьми Кирка.
Пятилетний Траналак лежал у его ног, темные глаза безжизненно смотрели вверх. Монстр держал девятилетнюю Лору на весу, и она била его своими маленькими ножками, пытаясь освободиться.
Монстр усмехался, когда его рука прошла по горлу ребенка, поблескивая сталью. Потом он отпустил ее маленькое тело, и оно неуклюже упало на палубу.
Кирк бросился на монстра, который оказался Пикардом. Его руки как когти впились в Пикарду в горло.
Но монстр отбросил свою голову, смеясь, когда руки Кирка тщетно пытались схватить его исчезающее тело.
Кирк упал на пол. Не на палубу. Дрожь прекратилась. Сирены затихли.
Кирк лежал, задыхаясь, на черном полу, размеченном сеткой из желтых линий. Наедине со своей ненавистью, своей яростью, своей болью.
– Теперь ты вспоминаешь? – спросила Сэлэтрэль.
Кирк поднялся, все еще содрогаясь. Он посмотрел на свои руки, чистые от крови.
– Свою жену? – сказала Сэлэтрэль – Своих детей?
Кирк встал с болью в теле, он все еще не мог отдышаться.
Он посмотрел на арку входа за Сэлэтрэль. На пульт в стороне, на закрытую дверь в центре.
– Что это за место? – спросил он.
Ромуланка нахмурилась и направила на него трикодер. Кирк знал, что это трикодер, хотя он и казался слишком маленьким.
– Голопалуба, – сказала она, настраивая свой прибор. – Одно из немногих полезных для галактики изобретений Федерации.
Кирк пытался осознать все. Некоторые термины казались такими знакомыми. Но содержание было таким неправильным.
– Но это… ромуланский корабль? – спросил он.
Сэлэтрэль подошла ближе. Он чувствовал ее раздражение.
– Мне нечего от тебя скрывать, – сказала она. – Ты на «Аватаре Томеда». Это звездолет класса Д'деридекс. Как и твой «Коготь Мира».
– Звездолет… ? – спросил Кирк, уловив знакомое слово. – У меня был корабль, так?
Саратрэл перестала хмуриться.
– Ты вспоминаешь.
– А моя жена и дети?
– Убиты пять лет назад. Когда Пикард провел свою трусливую атаку под знаменем перемирия.
– Пикард, – повторил Кирк, слушая отзвук этого слова в своем мозгу. Он был уверен, что знал это имя. Оно было из прошлого. Но почему тогда все не совпадает.
Сэлэтрэль отвела взгляд от трикодера. Ее глаза сузились.
– Ты мне не веришь? – спросила она.
– Почему? – ответил Кирк – Ведь ты спасла мне жизнь.
Сэлэтрэль подошла ближе и прикоснулась к его лицу.
– Как ты спас мою. – сказала она.
Кирк почувствовал, как замедляется его пульс, когда он смотрел в ее глаза.
– Это я тоже вспомню?
– Доктора говорят, ты обязательно восстановишь все свои воспоминания.
Сэлэтрэль сняла трикодер с пояса.
– Ты будешь восстановлен.
Он кивнул. Кирку нетерпелось, чтобы это произошло.
Сэлэтрэль слегка коснулась своими губами его губ. Он почувствовал наэлектризованность ее прикосновения, когда услышал постукивание ее пальцев по пульту.
– Расскажи мне о клингоне, – сказала она.
– Клингонский ублюдок! – Кирк сплюнул. – Ты убил моего сына! – он отступил, стараясь не отвлекаться на присутствие Сэлэтрэль. Откуда взялась эта мысль, эти слова?
– Нет, – резко поправила его Сэлэтрэль. – Пикард убил твоего сына. Как и твою жену и дочь. Клингон был его командиром службы безопасности.
Кирк мысленно вернулся к лесу. К клингону. Клингоны – враги. По крайней мере, были ими. Однажды. И у него был сын, который умер из-за… Волна боли и тревоги прошла через него.
