годовой бюджет на ремонт, жаль, ты не слышала, как он орал…
— … небольшая проблема со шлюзом на двадцать втором уровне…
— Геката, ты представляешь, опять сошлась с этой вооруженной феминисткой…
На этом месте Деметра принялась возмущаться, а Кора недовольно поморщилась. Сплетни про Гекату и остальных неизвестных ей женщин — Артемиду, Афродиту, Геру — её не волновали. К несчастью, они занимали не меньше трети подслушанного. Когда речь заходила о Гекате, Гермес становился особенно невыносимым, как будто раньше их связывало что-то глубоко личное.
В такие моменты Кора отползала от вентиляции и принималась полоть сорняки.
— …из-за этой заразы… — тут она снова прислушалась. — Осенний бал переносят на месяц.
— Да, я слышала, на последний день осени, — вентиляция донесла до неё вздох Деметры. — Первый и последний бал для моей бедной девочки…
Кора поморщилась. В первый день зимы её по — прежнему ждала голодная пасть автоклава.
Периодически Кора бродила вокруг и осматривала его, как врага. Деметре не слишком нравились подобные демарши — она недовольно фыркала и тут же находила Коре какое-нибудь занятие. В те дни, когда на девушку нападала странная меланхолия, и она ходила смотреть на автоклав по два — три раза на дню, фантазия матери становилась практически неистощимой.
Тогда Кора думала, какое же отвратительное зрелище придется наблюдать Деметре в первый день зимы сквозь это милое обзорное окошко. И если поговорить с ней… если просить…
Получится, что Кора не хочет исполнить свой долг.
— Слушай, если ты захочешь её оставить… — в голосе Гермеса мелькнуло что-то похожее на неловкость.
Кора выключила опрыскиватель и прислонилась к прохладной стене.
Деметра молчала.
— Я имею в виду, — снова сказал безопасник, — если ты захочешь оставить Кору…
Кора повернулась боком и прижалась лицом к вентиляции, глотая сухой и колючий ветер. Он замечательно сушил слёзы, текущие из глаз.
Кора ужасно хотела жить, и знала, что не имеет никакого права просить об этом. Она мечтала хотя бы о том, чтобы не стать после смерти раствором — и эти мечты нельзя было назвать иначе, чем несбыточными.
В конце концов, Деметра не собиралась убивать свою дочь — о нет, всего лишь пустить в расход очередного биологического клона. Сотого с лишним по счету.
— Не лез бы ты в это, племянник, — сказала Деметра, и Кора тихонько всхлипнула, отвернувшись от шахты, — она всего лишь биологический клон. Тебе может казаться, что она думает и чувствует, но верить в подобную чушь может только Асклепий.
Кора свернулась клубочком, плача от обиды, и какое-то время не вслушивалась в их беседу.
Отвлеклась лишь когда Гермес потерял терпение:
— …ну и зачем ты тогда её оживляешь?! — рявкнул он. — И себя мучаешь, и ее! Завела бы робота, и дело с концом!
Кора села, обхватив колени руками. Ей почему-то хотелось, чтобы Деметра заорала в ответ. ещё хотелось спуститься к Аиду Кроновичу и долго плакать, уткнувшись ему в мундир. И чтобы он гладил по спине и молчал. Но он был на смене, и они могли увидеться только завтра.
А Деметра… Деметра была спокойна:
— Просто она и есть весна.
Гермес, очевидно, ждал пояснений, но Кора решила их не дослушивать. На сегодня ей точно хватило Деметры с её откровенностью. Кое-как утерев слёзы грязным рукавом — казалось, они не впитывались в ткань, а размазывались — Кора поднялась, отряхнулась и направилась в свою крошечную каюту. её ждал недочитанный «Игрок» Достоевского и не доеденная с обеда миска овсяной каши из синтезатора.
Она собиралась провести в этой компании весь оставшийся день, не сталкиваясь больше ни с Деметрой, ни с кем-то еще.
Но этот чудесный план, как очевидно, устраивал далеко не всех.
— Почему ты не скажешь Деметре, что не хочешь умирать? — сердито сказал Гермес Зевсович, нарисовавшись на пороге скромной каюты Коры с таким видом, как будто жил тут всегда. — Или у тебя стоят какие-то блоки? Вроде пресловутого закона робототехнки…
— Потому, что убирайтесь, — буркнула Кора, убирая книгу и разворачиваясь из уютного клубочка, чтобы принять более достойную позу в присутствии безопасника. — И вообще, это не ваше дело. И Азимова я ненавижу.
— Поверь мне, милая, большинство дел из тех, которыми я занимаюсь, не мои, — раздраженно ответил Гермес. — Во всяком случае, ты могла бы сказать об этом дяде Аиду.
— Не приплетайте сюда Аида Кроновича.
— А, ты, наверно, до сих пор не сказала ему, кто ты? — предположил безопасник. Порог каюты он по — прежнему не переступал. — Наверно, боишься, что он отвернется от тебя. Хотел бы я знать, что сделает дядюшка, если узнает, кто ты такая.
Кора не совсем понимала, куда он клонит. Казалось, его слова были продиктованы сочувствием и желанием помочь ей — но, тем не менее, в её планы совсем не входило рассказывать о себе Аиду Кроновичу или препираться по поводу смерти с Деметрой. У неё оставалось не так уж и много времени, чтобы портить последние дни бесполезными ссорами.
К тому же вероятность того, что Деметра поймет, стремилась к нулю. Кора не сомневалась, что мама скорее решит подмешать наркотики ей в овсянку и отправить её в автоклав, не дожидаясь зимы. Она ведь уже говорила что-то такое о «неудавшихся клонах»…
— Знаете, Гермес Зевсович, мне вовсе не хочется, чтобы он знал, — сказала Кора, глядя ему в глаза. — Но я надеюсь, что вы не решите меня шантажировать.
Благодаря многочисленным детективам Кора имела представление о том, что такое шантаж. ещё она читала, что шантажистов, как ни крути, проще и безопаснее убивать сразу. Впрочем, она не чувствовала себя подходящим объектом, потому, что не собиралась ни убивать, ни платить.
— Вот тут ты не права, — сощурился безопасник. — Если я не начну тебя шантажировать, ты влезешь в этот проклятый автоклав и станешь питательной жижей для орхидей. Так что давай, или ты поговоришь с Деметрой, или я расскажу дяде Аиду, кто ты такая. Не вздумай спорить, это только для твоего блага.
— Только попробуй! — вскинулась Кора, от злости переходя на «ты». — Развелось тут вершителей чужих судеб! Я ничего не скажу Деметре, и если ты только попробуешь рассказать обо мне Аиду Кроновичу…
— Ну и что ты мне сделаешь? — теперь Гермес ухмылялся.
— Ты, наверно, не понимаешь, что мне осталось жить полтора месяца, и больше всего на свете я хочу провести это время с Аидом Кроновичем, — отчеканила Кора, — и если из-за твоих слов он отвернется от меня, значит, мне уже будет нечего терять. Тогда я пойду к нему и скажу, что это ты, ты заставил… нет, ты
