На этих словах, как Леке и рассчитывал, 1ус подобрался. Брезгливая мина на его лице сменилась широкой улыбкой. Клюнул. И Артур клюнул — вон, кивает сочувственно, губу кусает... Вообще, странно. Артур-то небось убивал. Кетчеров тех же наверняка стрелял. А сочувствует. Но хотя бы теперь его мотив ясен — земляка встретил.
— А что — выжить? — фыркнул Iyc. — Я уже три сезона здесь обитаю безо всякой подготовки.
Леке посмотрел ему в глаза. Сделать это было трудно — хозяин пещеры взгляд отводил, пялился в сторону. Курсант заговорил ритмично, слегка постукивая пальцами о пол, стараясь попасть в такт дыхания Iyca:
— В прошлые разы. Курсанты выполняли задания. Разные задания. Можно было выжить, если ты умен. Ты же знаешь. А теперь все будет по-другому. Задание дали: убить как можно больше. Омеговцы объединятся в группы. И будут убивать. Всех подряд.
Раздались сдавленные всхлипывания — это рыдала Вита, утирая нос ладонью. Артур слушал, открыв рот. Гус нахмурился, лоб складками собрал, отблески костра делали его похожим на мутанта.
— Как можно больше «мяса» убить? — переспросил он.
— Да. Как можно больше «мяса». Поэтому я удивляюсь: они отпустили меня на Полигон, а я же много всего знаю. Видел карту, знаю, какое будет испытание.
— Хорошо... очень хорошо... — Гус встрепенулся, поднялся и начал мерить шагами пещеру. — Это просто замечательно... что ты видел... Одному тебе тяжело придется, Леке.
— Ты же его прогнать хотел, — возмутился Артур, а теперь, значит...
— На его месте я бы тоже не очень-то доверял незнакомцам, — перебил Леке.
Гус покивал. Вита продолжала тихонько плакать. Леке старался не обращать на нее внимания.
— Соображаешь, — похвалил Гус Лекса. — Значит, так. Сейчас ложимся спать. Мне нужно подумать, что нам делать, а думать я предпочитаю на свежую голову.
— Совершенно правильно, — поддакнул курсант.
Он уже понял, как вести себя с этим человеком: восхищаться им не переставая, льстить побольше, в рот заглядывать. И Гус сделает все, что потребуется, принимая чужие идеи за свои.
* * *
Леке спал чутко. Поэтому, когда к нему кто-то прижался, он схватил врага и ударил наугад, вслепую, без замаха. Рука попала в мягкое. Враг тонко и сдавленно вскрикнул женским голосом.
— Что там? — хриплым со сна голосом спросил Гус из соседней «комнаты».
— Мне сон страшный приснился, — звонко отозвалась Виточка, — прости, господин...
— Спи давай, — строго велел Гус и захрапел.
Леке замер. Стыдто какой! Женщина не хотела ничего дурного... наверняка не хотела. А получила в бок кулаком, хорошо не сильно. Она совсем рядом, слышно дыхание — прерывистое, легкое. Пахнет незнакомо — чем-то сладким, потом тоже пахнет, но не резко, даже приятно. Леке повернул голову и шепнул тихотихо:
— Извини.
Вита тут же подвинулась ближе, прижалась мягким телом к плечу, навалилась на грудь, жаркими губами прикоснулась к уху и зашептала:
— Ничего, это ты меня извини, я греться пришла, замерзла, а ты краси-и-ивый, молодо-о-ой...
Лекса охватило непонятное томление. Кости его стали, казалось, мягче глины, мысли разбежались.
Ладони Виточки скользили по его лицу, телу, и шепот ее, едва не заглушаемый ударами сердца, не прерывался:
— Красивый, такой краси-и-и-и-ивый...
Леке схватил Виту за плечи, притянул к себе, неумело поцеловал, заставив замолчать. Губы у нее были горячие и мокрые, она зачемто лезла в рот Лекса языком, это оказалось не противно, а даже приятно. Вита колыхалась под его руками, волнообразно изгибалась. Леке подумал, что она хочет освободиться из его объятий и отпустил, но Вита завозилась, щелкнула застежкой, второй, ухватила Лекса за руку, и в ладонь его легла полная, тугая грудь. Дыхание сбилось. Вита склонилась над парнем, скользнула волосами по его лицу. Он, кажется, сделал ей больно — Вита пискнула, потом зашептала на ухо: «Тише, тише, аккуратней, не надо сильно сжимать...» Леке был беспомощен, и женщина делала с ним, что хотела. Освободившись от своих брючек и расстегнув куртку, она стащила с него штаны. Леке зажмурился, хотя и так было темно, перед глазами вспыхнули радужные круги.
Вита забралась на него, оседлала, как ездового мани- са, склонилась... Лексу стало жарко. Он уже не мог лежать так, не шевелясь, но боялся помешать, и стыдно было за свою неумелость, робость, и мысли дурацкие лезли в голову — что нужно ведь ласковые слова говорить, наверняка нужно.
Вита качнулась, еле слышно хохотнула, впилась губами в его губы. Леке не мог сдерживаться, и она поняла, она знала, как сделать мужчине хорошо, она была повсюду.
Мир вокруг перестал существовать. Не было ни пещеры, ни Полигона, ни Артура, ни храпа Гуса, только женщина, единственная. Его, Лекса, женщина.
* * *
...Он смежил веки и потянулся к Низшим. Низшие узнали, отозвались всплеском радости. Низшие почти не разумны, их легко подчинить, вот он и связал их: в единую сеть, он управляет ими, вкладывает свой рассудок, и Низшие смотрят, слушают и осязают за него, тянутся к своему хозяину.
Нет, не к хозяину. Низшие — руки, глаза и уши. Он — мозг.
Они — единое целое.
Сейчас Низшие в долине Полшона. Один развлекается с волками, другой — с «мясомтретий — с курсантами... Остальные тоже при деле. Пяти Низших достаточно, вместе с шестым Высшим они образуют устойчивое соединение, живучий организм, вершину эволюции.
Он заглянул в душу курсанта, шепнул пару слов, посмотрел, как Низший проталкивает стаю волков через им же установленную границу, как другой играет падалыцика- ми — плетет их танец в белесом небе. Восприятие Низших гармонично, но его, Высшего, восприятие воистину прекрасно и полно, ведь он видит мир не только своими глазами...
Скрипнула дверь. Высший вздрогнул и открыл глаза. Контакт с Низшими не прерывался никогда, но сейчас он отступил на задний план, и раздался голос человека...
Глава 11
ЛЕНЬ ВТОРОЙ
П
роснулся Артур от холода и боли во всем теле — отлежал бока на Гусовом «матрасе». Камни он, что ли, туда напихал?.. Уже утро или еще ночь? Сразу и не разобрать, вроде бы в соседней «комнате» светло. Лекса рядом не было. «Сбежал? Да не должен... Ему команда нужна, будет облава — пропадем поодиночке».
Надо же, шлюхин сын каким стал, и не узнаешь сразу. Был же сопля соплей; когда обзывались, ревел от обиды, мамку свою очень любил, за нее драться лез и отхватывал всегда... А теперь — амбал, и вымахал почти с Артура. Что, интересно, с ними в замке Омега делают? Совсем другой человек, приятный такой, доверять ему хочется, дружить с ним...
