Дюмарест кивнул, ожидая разъяснений.
– Я видел тебя вместе с леди Синой, – продолжал принц. – Она очень привлекательная женщина. Я бы хотел познакомиться с ней поближе. Ты понимаешь?
– Да, мой господин.
– Хорошо. Я прошу тебя об одном очень простом деле. Может оказаться так, что мне понадобится друг из окружения этой леди. Ты можешь быть этим другом. Если окажется так, то ты должен подчиняться моим приказам без каких-либо вопросов и сомнений. Ты согласен?
– Конечно, мой господин. – Дюмарест засомневался. – Высший класс?
– Ты получишь билет, когда сделаешь свою работу. – Принц поднял руку, приказывая замолчать, так как вернулся Кроудер. Придворный принес небольшой пакет.
– Вот лекарства, мой господин.
– Дай их Дюмаресту и проводи его из моих апартаментов.
Принц задумался, когда мужчины ушли. Он чувствовал смутное неудовольствие – Дюмарест слишком быстро согласился – но затем отбросил это чувство. Как можно сравнивать мораль простого путешественника с моралью культурного человека? Дюмарест ничего не имеет; для него леди Сина была далека как звезды в то время как цена перелета высшим классом была тем, что он мог осязать. Нет, он поступил соответственно своему положению и еще окажется полезным инструментом, когда придет время действовать.
Принц улыбнулся, подумав об этом. Кроудер поступил лучше, чем он ожидал.
Выйдя из палатки, Дюмарест стер пот со своих ладоней и засунул пакет под мышку. Он чувствовал себя испачканным, грязным, но все же у него не было другого пути. Мегану нужны лекарства. Пусть даже ему пришлось соврать, чтобы получить их.
Он нахмурился, когда подходил туда, где монахи ждали его под защитой своей крошечной церкви. Было почти ничего не видно: плотные облака надвинулись с востока и закрыли небо, погасив звезды. Из-за них атмосфера стала еще более гнетущей, как будто крышка закрылась над кипящим котлом, задыхающимся под ней.
Дюмарест не смотрел на небо. Он думал о леди Сине и о принце Эмменеда. Что их соединяет, какой план зреет в голове у принца и какова будет его роль в этом плане?
Что-то влажное упало ему на щеку. Затем последовала другая капля, и еще одна, и через несколько секунд на землю обрушился дождь. В это же время фиолетовая вспышка молнии перечеркнула небо.
Буря началась.
Буря пришла с непрерывными раскатами грома, которые разрывали уши и оглушали все чувства. Молнии протянулись через небо паутиной электрического света, ударяли в землю, влажно вспыхивали при попадании в море. Дождь усилился до потопа, превращая землю в сплошную грязь. Воздух стал невыносимо плотным из-за влаги.
Костры погасли. Дождевые капли громко барабанили по натянутому пластику палаток. Туристы ругались и жались под защиту своих плотов. Путешественники сражались за право присоединиться к ним или стремительно бежали к тем убежищам, которые могли найти. Но таких убежищ было мало. Самые умные сняли рубашки и закрыли ими головы, так что они по крайней мере могли дышать. Глупые захлебывались в безжалостном потоке воды.
А воздух все еще оставался неподвижным. Ветра еще не было.
– Мне это не нравится, – сказал Меган. Он сидел сгорбившись в углу палатки, его лицо было бледным от перенесенных страданий. – Я не подозревал, что буря может начаться так ужасно.
– Но дожди были?
– Конечно. – Меган подвинулся, чтобы освободить Дюмаресту немного места. Церковь была переполнена отчаявшимися путешественниками, укрывающимися здесь от бури. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу. Воздух в церкви был тяжелый из-за тепла и запаха тел. – Были дожди и иногда ливни, но не такие сильные. – Он прислушался к барабанному грохоту ливня. – Это что-то ужасное.
Он почти кричал, но Дюмарест едва слышал его слова. Казалось, гром и ливень заполнили весь мир. Неожиданно он почувствовал, что не может больше находиться в этой переполненной церкви, переносить жар тел и запах толпы.
– Я иду наружу. – Он попробовал поднять ногу, но Меган схватил его за руку.
– Пережди здесь, Эрл. Здесь ты в безопасности.
Безопасность была относительным понятием. В церкви Дюмарест был защищен от опасности дождя, но дождь не может длиться вечно. Затем могла появиться настоящая опасность, возможно, от принца Эмменеда, или от Кроудера или от того, кто пытался убить его в походе. Необузданность бури порождала насилие в людях, поэтому он сгорал от жажды действия.
Он рывком высвободил руку и попробовал пробиться к выходу из церкви. Это не удалось; давление толпы было слишком велико. Он опустился на колени и пощупал нижнюю часть стены. Пластик был тонким и снизу смешался с болотом грязи снаружи. Он зарылся вниз, выкопал и поднял низ пластика и почти задохнулся, кода брызги дождя ударили в лицо.
– Эрл!
– Оставайся тут!
Игнорируя протест Мегана, Дюмарест приподнял боковую стенку. Он прижался к земле так, что смог просунуть голову и плечи наружу. Ливень обрушился ему на голову, прижал ее к грязи земли. Он потянулся и пополз по земле, вытаскивая из палатки все свое тело. Пластик стены упал за ним, и неожиданно он остался один.
Один в этом странном мире, освещенном стробоскопическими вспышками яростных молний, оглушить непрерывным грохотом грома, барабанной дробью ливня.
Он повернулся и почувствовал, как вода вливается в ноздри, в рот, больно бьет по закрытым глазам, заполняет уши. Он попробовал вздохнуть и закашлялся, когда вода попала в легкие. Кашляя, он повернул лицо к земле и, низко согнувшись, побежал вперед длинными скачками.
Он остановился, чтобы передохнуть, чувствуя близость моря и края утесов, обрывающиеся вниз к волнам. В такую бурю можно легко свалиться с обрыва. Вспышка молнии показала ему его положение. Впереди с одной стороны неясно маячили палатки Матриарши, темные в мертвенном свете молнии. Он не видел никого из охраны, но это не удивило его. Они должны укрываться внутри. Еще одна вспышка, и он увидел группу палаток принца Эмменеда, таких же черных и таких же безжизненных. Под плотами туристов, в стороне от моря, жалась толпа путешественников, не нашедших укрытия. Некоторые из них были живы, некоторые мертвы, все они были перемазаны грязью.
Когда темнота сомкнулась вокруг него, он побежал вперед.
Это было очень тяжело, еще тяжелее, поскольку он должен был выгадывать каждый вздох, прикрывая лицо и ожидая, пока в задыхающуюся грудь поступит воздух. Он захлебывался кашлем, когда вода попадала в его легкие. Он выжидал, когда яркая вспышка молнии освещала всю равнину с рельефной ясностью, и бежал только тогда, когда можно было двигаться незамеченным.
Ливень немного ослаб, раскаты грома сдвинулись к морю, молнии вспыхивали теперь не прямо над головой.
