Мир дяди и тети, в котором до сих пор существовал Люк, был замкнутым мирком маленьких обывательских добродетелей. Во что бы то ни стало оградить мальчика от опасностей, от соблазнов, от бедствий, – вот и все, чего добиваются эти навсегда испуганные люди. Кстати, мещанская добродетель сама по себе – с гнильцой. Например, «хорошие фермеры» покупают дроидов у джавов, не задавая никаких вопросов. Хотя понятно, что маленький кочевой народец сам никаких дроидов не производит: джавы подбирают то, что плохо лежит, чинят и потом выставляют на продажу.
Конечно, когда дроид открыто заявил о своей принадлежности другому хозяину, дяде пришлось его вернуть. Пусть соседи не думают, будто мы приобретаем ворованное. Мы – честные.
Да, но как быть с другими дроидами? Они не ворованные просто потому, что мы не знаем об этом? А такой сложный дроид, как С-3РО – неужели кто-то выбросил его как хлам? Но С-3РО вообще не задали никаких вопросов, его просто приставили к делу…
Тем не менее Люку эта небольшая, принятая в среде добродетельных фермеров сделка с совестью не кажется чем-то предосудительным. Он так воспитан. И искренне убежден в том, что остается хорошим и честным.
Что ж, в конце концов опасности сами пришли к фермерам в дом и уничтожили их.
В том, как Бен уводит Люка из «норы», есть отцовское уважение к праву молодого человека на опасность, на приключение, на борьбу. Нельзя уважать себя, отсиживаясь дома. В любом обществе – будь то общество фермеров-обывателей или подонков из космического бара, – Оби Ван неизменно остается джентльменом и, что характерно, прекрасно себя чувствует. Ему удобно в любом месте, в любом положении; он неизменно остается собой.
Нельзя не заметить, что при первой встрече с сыном Скайуокера Оби Ван Кеноби немного разочарован. Надо же, Люк не может отправиться на помощь к принцессе и вступить в борьбу за свободу, потому что обещал дяде помочь со сбором урожая… Дал слово? Огорчительно.
Бен не станет явно осуждать молодого человека, но сожаление появится в его глазах.
А у Люка нет времени как-то переживать это сожаление постороннего, в общем-то, человека. Ведь Люк – хороший мальчик, он правильно воспитан. Конечно, он сожалеет, что расстроил Бена, но – надо ведь держать слово. «Жаль, Бен, но мне пора идти». Мир Люка замкнут и скучен.
И Бен решительно взломал этот мир. Причем, отправляясь с юным существом в неизведанное путешествие, он взял на себя всю ответственность. Нужно успеть объяснить хорошему мальчику, что обывательская «хорошесть» – отнюдь не показатель настоящей доброты; что мелкие добродетели половинчаты, зачастую лицемерны и всегда недостаточны; что люди с подмоченной репутацией тоже заслуживают внимания и уважения; что полагаться только на несовершенный человеческий разум – самонадеянно и глупо, потому что в мире существует Сила… Это будут уроки между делом, больше личным примером или практикой, чем теоретизированием и регулярным обучением.
Йода: – Звание рыцаря Совет согласился пожаловать тебе. Но я был против, чтобы мальчик стал твоим падаваном.
Оби-Ван: – Квай-Гон верил в мальчика.
Йода: – Из числа избранных он, возможно. Но между тем, обучение его нам многие опасности сулит.
«Британское измерение» «Звездных войн» – это вежливость навсегда, это прямая спина и тщательно оберегаемое внутреннее благородство персонажей. Этот тон и был задан Оби Ваном в самых первых эпизодах. Интересно, например, отметить такой момент: никто из героев «Звездных войн» – во всяком случае, в «оригинальной» трилогии, – никогда не позволяет себе ни истерик, ни грубости. Случаются острые перепалки между Ханом Соло и Леей: в стиле Бенедикта и Беатриче из шекспировской комедии. Встречаются и язвительные замечания, и горькие реплики; но никто – даже жестокий и злобный Джабба Хатт – в этом мире не позволяет себе невоспитанности, открытого хамства. В «Звездных войнах» нет крови – и нет грубости. Совсем. Оби Ван Кеноби хорошо воспитал тот мир, в который он отправил юного Люка Скайуокера – офицера и джентльмена.
Джабба Хатт поражает воображение. По силе выразительности, по мощи воздействия на зрительскую фантазию это, несомненно, один из самых ярких второстепенных персонажей «оригинальной» трилогии. Поэтому, в общем-то, ответ на вопрос: «За что мы любим Джаббу?» – при всей его парадоксальности (как можно любить жабообразного гангстера?) – очевиден. Мы любим Джаббу Хатта за неповторимость облика и за рафинированность злодейства.
Конечно, с Джаббой мы не то что в разведку – мы с ним даже в баню вместе не пойдем. Но он завораживает: когда Джабба появляется на экране, глаз от него отвести невозможно. Потребовалась Кэрри Фишер в золотом бикини, чтобы хоть как-то нас отвлечь от этого супермонстра.
О Джаббе мы знаем довольно много. Постарались создатели вселенной «Звездных войн». «Размах» (трудно сказать – «рост») Джаббы – почти четыре метра. Это громадный слизнеподобный инопланетянин, криминальный заправила. Контрабанда, наркотики, работорговля, азартные игры – в общем, в его арсенале полный набор гадостей, которыми славится организованная преступность.
Он обитает во дворце на пустынной планете Татуин. В его распоряжении целый двор слуг, рабов, дроидов, наемников. Джабба обладает огромным аппетитом (собственно, отчасти поэтому он такой жирный – хотя, с другой стороны, возможно, такова его природа, он ведь все-таки слизняк), он азартен и не ведает сострадания: может убить просто с досады или от скуки.
Но даже изумительно придуманная внешность – гуманоидное лицо, тонущее в складках слизи и жира, огромные глаза с дьявольским вертикальным зрачком, крошечные ручки – которые почему-то выглядят еще более зловещими именно в силу того, что они такие крошечные (ассоциация с тираннозавром?), – даже она не производила бы такого сильного впечатления, не опирайся этот образ на глубокий культурный подтекст.
В образе Джаббы не без оснований усматривают нечто «диккенсовское». Не будем забывать, что половина команды «Звездных войн» – англичане, отсюда и странная, на первый взгляд, ассоциация. Диккенс не посвящал свое творчество организованной преступности – разве что ее зачаткам (отдельные банды, как в «Оливере Твисте», но не подпольная же корпорация, какой рулит Джабба). Однако сам подход к образу злодея – до предела заостренный гротеск, внутреннее безобразие, поданное через отвратительный внешний вид, – именно диккенсовский. И, как ни удивительно, как и в творчестве Диккенса, в подаче образа Джаббы присутствует юмор. Хотя сам Джабба, конечно, ничего, кроме омерзения и ужаса, не вызывает. По идее.