— Странно, что ты говоришь об этом только сейчас. И давно у тебя эти тарака… голоса в голове?
— С недавнего времени, после того, как нас выручили шаркетты на Колорадо. Кстати, эти акулоголовые ведь тоже хотят, чтобы я посетила Шедоу. Видимо, они тоже имеют с этого некий профит.
— Знать бы ещё, какой именно. Знаешь, мне не очень-то нравится, что ты — игрушка в чьих-то акульих руках, например…
— Стоп-стоп-стоп, — усмехнулась Седна. — Ты так говоришь, что это — только моё дело, и ты тут вообще не при чём.
— Хочешь сказать, что у тебя есть ещё какие-то сведения, которые ты мне не выдала раньше?
— Ну, знаешь, забыла…
— Милая, — без злобы в голосе, но понизив голос произнёс Ник. — На сколько памяти рассчитан жёсткий диск в твоей светлой головушке? На полтора петабайта, верно? И во всём этом обилии свободной памяти ты не нашла местечка для чего-то важного, сказанного шаркеттами?
— Ладно-ладно, зануда, слушай! Просто не хотела тебе говорить. Наши акулоголовые друзья мне чуть ли не указывали, что нужно делать. Мол, сначала я должна полететь сюда, на Тризис. Отсюда — на Шедоу…
— Между Тризисом и Шедоу будет остановка на Дирт Пуле, — поправил девушку пилот. — Продолжай.
— А продолжать-то нечего. Они хотят, чтобы мы туда полетели. А зачем, и, что главное, рассчитывают ли они на моё возвращение, это…
— Стой-стой, мы? Нет, серьёзно, они хоть что-нибудь про меня упоминали? Ты не подумай, что я пытаюсь отлынивать, нет! Просто мне хотелось бы знать, участвую ли я в одном из их гениальных планов.
— Да, — после недолгой паузы ответила Седна. — Да. Ой!
Девушка на полминуты стала полностью недвижимой, веки прикрыли её ярко светящиеся глаза, а голова стала едва заметно вибрировать. Но как только Ник начал беспокоиться, Седна вышла из этого странного состояния и обеспокоенным голосом объяснила ситуацию:
— Экстренное сообщение федералов, иногда у меня получается их перехватывать. По всем каналам говорят об одной неприятной новости…
— Что уж может неприятнее, чем то, во что мы влипли?
— Шаркетты устроили переворот на Виктории. Захватили все подводные города, людей собрали в крупные группы и обездвижили при помощи какого-то парализующего газа…
— Зачем им это? — нахмурился пилот. — Хотя, вроде тот бармен говорил о чём-то подобном, если мне не изменяет память.
— Они не выдвигают никаких требований. Просто отключили все системы «врат», выходящих на поверхность, и сбивают торпедами любые подводные корабли, подходящие к куполам городов ближе, чем на десять морских миль.
— И давно у них этот хаос?
— Уже несколько часов. А, тут ещё кое-что: они, шаркетты, не чураются убийствами заложников, по предварительным оценкам как минимум одна пятая всех людей на Виктории уже штабелями заполняет городские свалки. Кстати, помнишь, как они говорили несколько лет назад? «Мы не имеем оружия, способного поработить всю планету. Но если надо, мы его применим…»
— Не смешно, — скривился Ник. — Я надеюсь, что к нам это никакого отношения не имеет? Милая? Верно?
Девушка отвела взгляд. По выражению её лица пилот понял, что в голову его спутницы действительно приходила мысль о том, что происходящее в данный момент на Виктории есть ничто иное, как результат контакта Седны и Ника с шаркеттами, а также их таинственного «предназначения».
Внезапно уютные посиделки у костра прервал низкий бас закончившего свои дела Барре Джангваре. Почесав своё огромное брюхо и издав страшный утробный звук, напоминающий отрыжку, он произнёс:
— Пора.
Вождь долго пытался отказаться от великодушного подарка в виде множества коробков спичек, но звонко переливающийся и уговаривающий голосок Седны всё же заставил того сдаться. Путникам были выданы два племенных копья, более напоминающие метательные дротики. Длиной не больше метра, целиком вырезанные заботливыми когтями из наитвердейшего дерева Мачбут, своими остро наточенными лезвиями они могли резать даже лёгкие бронежилеты армии федерации. В то же время исписанные древними, но полностью нечитаемыми иероглифами древки копий, придавали оружиям некий первобытный шарм, который Ник, как любитель подобного рода эстетики, воспринял с почти детским или щенячьим восторгом.
Барре Джангваре перевозил всю пойманную на охоте добычу в огромных санях, с запряжёнными в них тремя местными животными, отдалённо напоминающими земных носорогов. Только эти были покрыты густым мехом, а их голову украшали десятки прочнейших роговых чешуек.
Когда Барре Джангваре взялся за поводья, а путники уселись позади него, кортеж двинулся в долгий, полный приятных и не очень приключений, путь.
— Дроу-невиасы — самые страшные создания, которых вы можете встретить на этой планете. После людей, конечно, — усмехнулся великан, подстёгивая запряжённых в сани животных поводьями. — Рядом с ними все остальные невиасы кажутся вполне удачным результатом экспериментов ваших учёных.
— И чего в них такого страшного? — хмыкнул Ник. — Они страшнее тебя?
— Нет, но очень на меня похожи, — не заметил издёвки Барре Джангваре. — Сказать по правде, я ведь тоже наполовину дроу-невиас. Только племени моему об этом ни слова! Они о дроу вообще никогда не слышали, так как из пещеры своей они выходят редко, а с другими племенами стараются не контактировать. Оно, может, и к лучшему.
— Похожи на тебя, говоришь? Тоже чёрные и рогатые?
— Не чёрные, а бурые. Но, да — у них тоже есть рога. Правда вот размерами они подкачали — даже меньше моих соплеменников.
— И чего в них такого страшного? — спросила Седна.
— Во-первых, они очень агрессивны, что уже для невиасов является парадоксом. Если мы являемся язычниками, хоть и мирными, то дроу — самые настоящие исполнители кровавой воли своих богов. Своих, но не наших! — великан неистово рассмеялся, да так, что, казалось, пошатнулись горы.
— Каков наш план, здоровяк? — задал вопрос пилот. — Просто довезёшь нас до посёлка, а дальше мы своим ходом?
— Не совсем. Сначала мы немного поохотимся…
— Поохотимся? — воодушевилась девушка. — С удовольствием! Никогда не была на настоящей охоте!
— Странно, — хмыкнул Барре Джангваре. — Я думал, что людей с раннего детства обучают искусству охоты.
— Во-первых, она не совсем человек, если ты не заметил, — поправил Ник. — Во-вторых, откуда ты эту чушь про обучение охоте с детства узнал? Для нас ловля животных уже давно перестала быть чем-то большим, нежели беготня за пытающейся спастись от неминуемой смерти ещё живой и мычащей говядиной.
— Ну, уж извините. Вы все для меня на одно лицо. Да и мы для вас тоже, разве не так?
