постепенно осваивают, возвращают себе бо2льшую часть Европы.
– Но чего ради, пап? – спросил Харл.
Эд Бойнтон пожал плечами:
– Не знаю. Похоже, они не ставят перед собой каких-то определенных, далеко идущих целей. Мало этого, они вообще не проявляют никаких признаков выхода из дикого состояния. Все их традиции – книги и документы, изобретения и технологии – утрачены навсегда. На мой взгляд…
Но тут он осекся на полуслове.
– Так, вот и третий ярус. Мы почти у цели.
* * *
Громада десантной матки, рокоча двигателями, неторопливо скользила над поверхностью разоренной планеты. Харл замер у иллюминатора, в благоговейном страхе глядя наружу, вниз.
Всю землю, насколько хватало глаз, покрывала корка спекшегося шлака, бескрайний панцирь из почерневшего в пламени камня. Над панцирем гидрогласса не возвышалось ничего, кроме отдельных островерхих, сплошь устланных пеплом холмов с редкими кустиками, проросшими у самых вершин. В небе лениво, затмевая солнце, клубились огромные тучи пепла, но на земле… на земле – ни движения. Минувшая война превратила поверхность планеты в мертвую, бесплодную пустыню без единого признака жизни.
– Здесь, наверху, везде так? – спросил Харл.
Эд Бойнтон покачал головой:
– Нет, не везде. Кое-что сапы все же расчистили.
Схватив сына за плечо, он указал вдаль:
– Видишь, вон там? Изрядный участок без шлака.
– И как они с ним только справляются? – спросил Харл, недоуменно покачав головой.
– Да, дело нелегкое, – подтвердил отец. – От взрывов водородных бомб шлак спекся, будто вулканическое стекло, потому мы и называем его «гидрогласс». Сапы удаляют его по кусочкам, год за годом, год за годом… причем вручную – где камнями, где топорами из того же гидрогласса.
– А отчего они не изобретут инструмент получше?
Эд Бойнтон криво, невесело усмехнулся.
– Ответ ты знаешь сам. Бо2льшую часть инструментов, оружия и прочих изобретений делали для них мы. Не одну сотню лет.
– Ну вот, – сказал Тернер. – Снижаемся.
Корабль, опустившись вниз, мягко лег на поверхность шлака. Почерневший камень зарокотал, дрогнул под его тяжестью, и вокруг вновь сделалось тихо.
– Сели, – констатировал Тернер.
Эд Бойнтон принялся изучать карту поверхности. Заправленная в считыватель карта задергалась, двигаясь из стороны в сторону.
– Для начала отправим десяток яиц на разведку. Не посчастливится здесь, сместимся дальше к северу, но я думаю, в этом надобности не возникнет. Здесь облав не устраивали еще никогда.
– Яйца как разошлем? – спросил Тернер.
– Отправим вперед, веером, и каждому будет отведен свой район. Сами возьмем курс вон туда, вправо. В случае хоть какого-нибудь успеха сразу вернемся к кораблю, а иначе будем вести поиск до сумерек.
– До сумерек? – переспросил Харл.
– То есть до темноты, – улыбнувшись, пояснил Эд Бойнтон. – До тех пор, пока планета не повернется к солнцу другой стороной.
– Начнем поскорее, – с нетерпением буркнул Тернер.
Бортовые люки отворились, и первые яйца покатили наружу, глубоко впиваясь гусеницами в стеклянистую, скользкую корку спекшегося шлака. Одно за другим появлялись они из черного брюха десантной матки – крохотные, округлые, с плавно переходящей в реактивные сопла кормой и притупленной нашлепкой водительской башенки на носу. Взревев двигателями, яйца срывались с места и исчезали из виду.
– Следующее – наше, – предупредил Эд Бойнтон.
Харл кивнул, крепче стиснул лучевую винтовку и сдвинул на глаза защитные очки. Тернер с Бойнтоном сделали то же. Один за другим все трое залезли в яйцо, и Бойнтон сел за пульт управления.
Не прошло и минуты, как яйцо стремительно вынесло их на ровную, гладкую поверхность планеты.
Выглянув наружу, Харл не обнаружил вокруг ничего, кроме тянущегося во все стороны шлака. Спекшийся шлак, клубящиеся тучи пепла…
– Мрачно здесь как, – пробормотал он. – И солнце глаза жжет даже сквозь очки.
– Тогда не смотри на него, – посоветовал Эд Бойнтон. – Смотри в сторону.
– Я понимаю, только поделать с собой ничего не могу. Так… странно, так непривычно все.
Эд Бойнтон, досадливо крякнув, прибавил ходу. Вскоре на горизонте, вдали, замаячило нечто новое, и он направил яйцо туда.
– Что там? – заволновался Тернер.
– Деревья, – ободряюще ответил Бойнтон-старший. – Деревья, растущие группой. Граница области шлака. За ней начнутся россыпи пепла и, наконец, поля, разбитые сапами.
Подъехав к краю шлаковой корки, он остановил яйцо у самых деревьев, выключил реактивные двигатели и заблокировал гусеницы. С опаской, держа наготове оружие, все трое – он, Тернер и Харл – выбрались из яйца.
Снаружи их встретила мертвая тишина. Ни звука, ни движения – только бескрайняя корка шлака до самого горизонта. Сквозь прорехи среди густых пепельных туч виднелось бледное, белесо-голубое небо и пара облаков атмосферной влаги, плывущих вдаль вслед за клубами пепла. Пахло вокруг приятно, свежо, солнце ласково, дружелюбно грело спину и плечи.
– Включите экраны, – напомнил Эд Бойнтон.
С этими словами он щелкнул тумблером на поясе. Экран Бойнтона негромко загудел, засверкал, окутав его с головы до ног. Тело Бойнтона-старшего тут же утратило четкость, подернулось рябью, поблекло и вовсе исчезло.
Его примеру незамедлительно последовал Тернер.
– О’кей, – прозвучал его голос из мерцающего овала по правую руку от Харла, – теперь ты.
Харл тоже включил экран. На миг его словно бы окатило странным ледяным огнем, окутало облаком искр, а в следующую секунду его тело также подернулось рябью, потускнело и сделалось невидимым. Экраны работали безупречно.
В ушах зазвучали негромкие, мерные щелчки – сигналы, предупреждающие, что рядом находятся еще двое.
– Мне вас слышно, – сказал Харл. – Наушники ловят сигнал ваших экранов.
– Не отходи далеко, – предостерег его Эд Бойнтон. – Слушай сигналы и держись возле нас. Разделяться здесь, наверху, крайне опасно.
Харл с осторожностью двинулся вперед. Отец с Тернером шли в нескольких ярдах правее. За деревьями началось поле, сплошь заросшее какими-то желтыми, высохшими растениями. Высокие сухие стебли ломались, похрустывали под ногами. За спиной Харла тянулся след, полоска вытоптанной растительности. Еще два точно таких же явственно различимых следа оставляли идущие рядом Тернер с отцом.
Однако сейчас от них нужно было ускользнуть. Вот впереди показалось селение сапов – очертания хижин, сооруженных из какого-то растительного волокна, наваленного грудами поверх деревянных остовов. Вскоре Харл смог разглядеть и смутные силуэты животных, привязанных возле хижин. Селение окружали со всех сторон деревья и прочие растения, среди хижин мелькали фигуры людей, ветерок нес к полю их голоса.
Люди… сапы!
Сердце в груди забилось быстрей. Если повезет, Харл сумеет изловить и привезти с собой, для Лиги Юношества, троих, а может, и четверых! При виде их поселения он сразу же воспрял духом и забыл обо всех своих страхах. Похоже, трудностей ждать не стоило. Засеянные поля, животные на привязи, покосившиеся хижины, готовые рухнуть от любого толчка…
Вблизи вонь навоза, разогретого жарким предвечерним солнцем, сделалась практически
