– Хорошо, пойдём с тобой. Пристёгиваемся.
– Но, капитан! – запротестовал Корн. – В группе должен быть контактор!
– Контактор, контактор… Скоро к родной жене без контактора не подойдёшь. Ладно, кто из вас?
– Я, – сказал Лекок.
– Хорошо, пойдёшь с инженером. Осмотрите площадку. Спускаться вниз только при полной уверенности. Ни в коем случае не отстёгиваться. При малейшей опасности – катапультируйтесь. С Богом.
* * *
Фигуры в оранжевых скафандрах на конце тонкого, как нить, красного троса, быстро уменьшались, спускаясь по отвесному склону. 350, 360, 370, 380… – цифры на счётчике барабана мелькали, как будто это не люди спускаются вниз, а окованная железом бадья летит в бездонный колодец.
– Я вот о чем подумал, парни. Если музыка принадлежит аборигенам, если они нас так встречают – то может, и мы им ответим музыкой?
– В своём ли ты уме, Саймон? Крутить им нашу музыку? Ведь это позор на всю Галактику!
– Но капитан, – возразил Айвен. – Ведь наша музыка – это не только группа Карман и Барух Гробовщиков. У нас есть превосходные записи духовной музыки, Пет Говена…
– Нет, Айвен. Я имею в виду другое. Мы можем дать им прослушать запись их собственного радиопослания. Таким образом, они поймут, кто мы и зачем здесь.
– Неплохая идея, Саймон! – донёсся голос Лекока.
– Эй, Корн, как вы там?! – крикнул капитан.
– Мы на дне каменного ущелья. Прямо перед нами, в двухстах метрах – выход в долину. Никаких холмов, никаких предгорий – равнина начинается прямо у каменных стен. Как… как море. Разрешите разведку, капитан?
– Только ради Бога, будьте осторожны. Всё время поддерживайте связь.
– Будьте спокойны, капитан!
Саймон поставил кассету с записью звёздного сигнала. При первых его аккордах музыка ариаднян вдруг исчезла – но через несколько тактов хлынула вновь, с удвоенной силой. Бардадим закрыл глаза и ему привиделась другая равнина – степное раздолье где-то над Донцом или Ингулом. «Красная нить» вернулась, астронавты стоят на её площадке у открытого люка, со всех сторон бегут люди, тысячи радостных лиц, сияющие глаза, море цветов, приветственные крики слились в один ликующий фон. Фрагмент кончился. Саймон перемотал пленку и снова включил запись. «Нет!!!» – закричал Бардадим, но было поздно: в глубине ликования проскользнула странная леденящая струна, бегущий первым остановился и цветы выпали из его рук, за ним замедляли бег и останавливались другие – с печатью ужаса на бледных лицах, которые только что сияли от восторга. Бардадим невольно покосился на стоявшего рядом вместо лица капитана Паоло Бранзолетто – и вдруг увидел обезьянью морду, из которой рос огромный клюв ворона; затаил дыханье и потянулся за пистолетом – но обнаружил, что не может расстегнуть кобуру. Взглянул на руку – вместо человеческой кисти в рукаве его скафандра извивался конец скользкого пупырчатого щупальца.
Мелодии становились всё тревожнее; недоумение, разочарование и ужас достигли апогея, стремительные, дрожащие мотивы возникали, взвивались и таяли, словно языки адского пламени.
Тишина наступила вдруг – упала, точно занавес. Саймон недоумённо обернулся к Ступаку:
– Что с тобой, Бардадим? Ты что-то заметил?
– Повтор… нельзя было повторять. Они… они не знают повторов. Они восприняли это как… Как нечто жуткое. Очень жуткое.
– Такое встречается и на Земле, – послышался голос Корна. – В некоторых первобытных племенах люди приходят в ужас, когда видят на фотографиях себя или своих знакомых.
– Но речь ведь не о дикарях. Не могли же дикари послать сигнал в космос.
– Что касается обитателей Ариадны, то расстояние между нашими племенами может оказаться гораздо большим, чем несколько тысячелетий земной истории. Мы присвоили себе исключительное право понимать, объяснять, называть. Однако здесь многое так и останется для нас непонятным, необъяснимым и даже не поддающимся обозначению. И дело далеко не в том, что они опередили нас в развитии на тысячу или на миллион лет. Если из двух путников каждый идёт своей дорогой, никогда нельзя сказать, что один прошёл больше другого, пусть даже первый тысячу лет в пути, а второй только что покинул дом, – некоторое время Корн молчал, затем заговорил быстро и возбуждённо:
– Внимание! Кажется, мы видим источник музыки! Взгляните на северо-восток!
Все бросились к обзорному экрану. На равнине, километрах в пяти от корабля, клубилось закрученное в спираль облако мерцающего тумана. Сквозь оранжевую дымку виднелись искривлённые контуры необычных, ни на что не похожих строений. Сооружения эти невозможно было разглядеть – они постоянно переливались, меняли форму, точно узоры в калейдоскопе.
– Город…
– Но пять минут назад там ничего не было!
– Пять минут назад это место закрывала скала, – сказал Ван Вэйхуа. Капитан удивлённо взглянул на первого пилота:
– Ты что-то путаешь, Ван…
Китаец промолчал.
– Вздор! Если там была скала – куда она могла исчезнуть?
– Если Ван говорит, что там была скала, значит, именно там она и была, – мрачно кивнул капитан. – Отто, Корн! Вы ничего не заметили? Каких-нибудь обвалов, толчков…
– Нет, капитан, – голос Корна шёл с музыкальным фоном. Фон усиливался: вскоре из телефонов хлынули волны тяжёлой, вязкой музыки. На этот раз они не обогнули голос контактора, а стёрли, смыли его – так лавина смывает оказавшегося на её пути. Астронавты встревоженно переглянулись; капитан закричал и микрофон:
– Отто, Корн, вы слышите меня?! Немедленно возвращайтесь на корабль!
* * *
Быстро устали – после долгого пребывания в невесомости каждый шаг требовал усилий. Казалось, достичь таинственного города не хватит сил. Отто шёл с закрытыми глазами – так расстояние давалось легче. Внезапно хлынула тяжёлая, изнурительная музыка. И было Влиппу видение: город на том же месте, только уже другой город – где-то в живописном уголке Баварии. Красные черепичные крыши, тяжёлый корабль собора, стрельчатая башня ратуши… В направлении города мимо астронавтов шла траурная процессия. Сжимали сердце невыносимо чистые траурные аккорды, на сутулых плечах плыли, покачиваясь, восемь раскрытых гробов.
– Отто! Ты слышишь? Корабль не отвечает!
Отто тоже не ответил. Он шёл, покачиваясь, шагах в семи перед Корном. Корн вздрогнул: скафандр инженера окутывала мерцающая дымка. «Отто!» – сдавленно крикнул контактор и бросился к товарищу.
Передние уже догнали астронавтов, а конец процессии всё ещё терялся в горах. Отто взглянул на первый гроб: покойника до подбородка закрывали цветы, жутко спокойное лицо было очень знакомым. «Капитан!» – закричал Отто и открыл глаза.
Но это уже не помогло.
