В конце концов Дедал встречается с Тесеем, и между ними происходит разговор. Собеседники вроде бы достигают согласия – однако Дедал, зная вероломный нрав героев, продолжает нервничать. Наконец он решает бежать. Для этого он делает две пары крыльев, способных удержать в воздухе взрослого человека – себе и своему сыну Икару. Поздно ночью, перед рассветом, беглецы идут на море, на крутой утес. Дедал надевает одну пару крыльев на себя, вторую прикрепляет к плечам сына, напутствуя его: «Только средним путём лети, Икар: подымешься выше – солнце сожжёт крылья, ниже опустишься – вода отягчит их…» Примерно в одно время (происходящее во времена мифов не имеет даты: следовательно, мифические события одновременны) другой отец, солнцеликий Гелиос, подобными же словами провожал в путь своего сына, Фаэтона: «Ни к земле не жмись, ни в эфир высоко не подымайся. Выше промчишься – вспыхнут небесные обители; ниже опустишься – земли сгорят. Самый безопасный путь – срединный.» Но ни Фаэтон, ни Икар не достигли конца пути – ибо именно в эти минуты в седом предутреннем тумане критский народ и царевна Ариадна провожали на бой с минотавром царевича Тесея.
Книга длинная и скучная, капитан время от времени откладывает её и пытается уснуть – однако, несмотря на усталость, сон не идет. Не помогает даже приобретенная за годы полётов способность отключаться в нужный момент.
Клубок быстро катится по коридорам подземного дворца – Тесей еле поспевает за ним. Трескучий факел время от времени вырывает из тьмы дуги сводов, ржавые статуи, влажные стены, вспугивает похожих на нетопырей тени. Стены расступаются и теряются во мраке. Это – зал, в одной из ниш которого лежит оставленная Дедалом голова быка. Голова оставлена для Тесея и должна свидетельствовать о его победе над минотавром. Но Тесей идёт дальше – он ищет тайну лабиринта, а не сомнительные трофеи. Коридоры бесконечно петляют, словно пьяный ночью, которого ведёт Вакх. Фаэтон эффектно проносится слишком близко от смертоносного жала Скорпиона; Икар среди блеска волн уже различает повитые дымкой Киклады. Клубок стремительно уменьшается: Тесей всем своим естеством ощущает приближение Неведомого. Стены расступаются ещё раз, теперь уже совсем, и Тесея ослепляет сияние пяти солнц.
– Радуйся, Эгид! – слышит он и выхватывает меч. Проходит долгая минута, прежде чем его глаза начинают видеть. Он видит выложенную голубым камнем площадку среди гор, похожих на исполинские оранжевые колонны, мерцающий в лучах солнц оранжевый туман и стоящего перед ним – чёрного, как нубиец, человека в золотистом пеплосе. На плечах его вместо человеческой – голова быка.
– Радуйся, Астерий, – растерянно отвечает Тесей.
– Разве не ко мне ты шёл сюда? Почему же удивляешься?
– Я не думал… Я разговаривал с ветхим годами мастером, и он сообщил мне, что минотавр – только его выдумка…
– Я стал выдумкой Дедала после того, как мне не удалось стать сыном Пасифаи. Я должен был появиться, и прийти путем людей, а не дорогой богов. Сила, пославшая меня, могущественна: эта сила внушила добродетельной царице пылкую страсть к жертвенному животному.
Мастер Дедал обманул её, думая, что обманывает Пасифаю. Но когда он похитил у царицы того, чьё имя теперь Икар, эта самая сила внушила ему выдумку о минотавре. Сам Дедал, конечно, и в мыслях не имеет, что я существую: но благодаря ему в меня поверил народ, а глас народа есть глас божий. И вот я перед тобой. Знаешь ли ты, Тесей, зачем пришёл сюда?
– Я пришёл… – Тесей сжал рукоять меча.
– Ты пришёл, ибо тебя позвали пришедшие прежде тебя. Вот почему тебя увлекла благородная блажь убить минотавра и освободить Афины от подати.
– Разве они живы?
– Юноши и девушки, вошедшие в лабиринт, теперь далеко отсюда. Они обитают в хрустальных дворцах, вокруг которых растут диковинные сады и бьют высокие фонтаны. Деревья в тех садах круглый год приносят плоды, которых не видели на земле, и музыка, чудесней которой не слышали на Олимпе, звучит там круглый год, и никто не устает её слушать – ибо эта музыка и есть жизнь.
– Значит, они – рабы твои?
– Нет, они свободны, Они свободнее людей и богов – ибо над ними не властвуют ни цари, ни боги, ни даже судьба. Конечно, они служат – служат музыке, той могущественной силе, которая послала меня за тобой. Так же и минотавры, и киноцефалы, и другие, кто мыслит и чувствует. Но все они служат лишь тем, что счастливы – и я не вижу службы, более достойной наделённого разумом существа.
– Если всё так, как ты сказал – то почему никто из них сам не пришел за мной?
– Они не могли придти к тебе, ибо возвращения невозможны. Возвращаются только живущие на земле. Думают, что возвращаются: ибо никто ещё не вернулся туда, откуда ушёл, и никто не встретил человека, с которым расстался. Вы обманываете себя, что вернётесь, и настолько верите в это, что оставляете – пытаясь быть уверенными, что позади что-то есть. На самом деле позади нет ничего. Возвращений нет. Время – лабиринт, не имеющий выхода. Идём, Тесей: они ждут тебя. Только оружие оставь. Меч не пропустит в царство свободных. Тесей колебался. Он почти верил в историю, почти был готов идти за ним – но его что-то удерживало. Не пускали Афины, мать и отец, которым он обещал вернуться, не пускал критский народ, которому он обещал убить чудовище, не пускали властно влюблённые глаза Ариадны, которой он ничего не обещал.
– Нет, – сказал он, не разжимая зубов.
– Обратной дороги нет, Эгид. Никто ещё не вышел из лабиринта, – минотавр ступил шаг навстречу и протянул руку. Тесей отпрянул – тонкая оранжевая нить тянулась от Астерия вверх и терялась в лучах одного из солнц. Минотавр заметил взгляд царевича: он уже открыл рот, чтобы что-то объяснить, но в этот миг его взгляд упал на конец красной нити, зажатый в руке Тесея…
Ни один из них не нарушил запрета, как о том сообщают мифы. Ни Фаэтон, ни Икар. Оба прилежно соблюдали середину. Первый гнал своих коней по срединному пути богов, второй придерживался срединного пути орла.
Обоим путь перекрыли красные тенета.
Вот как об этом рассказывает летопись, сгоревшая в Александрийской библиотеке:
«…небо вдруг озарилось, засияло, стало таким слепяще-белым, что на нём не видно было солнца. Весь небосвод – от восхода до запада и от полудня до полуночи – посновала красная паутина. Так красные прожилки проступают на белках человеческих глаз…»
Далее идет перечень бедствий, поразивших землю вслед за этим. В конце концов, все они известны из других источников. От кар египетских до гибели Атлантиды. Разные мифы называют разных виновников несчастий – на самом же деле каждый из тех, о ком думают, был одной из первых жертв катастрофы. Не виноват Фаэтон, огненные кони которого запутались в красной паутине; не виноват Икар, чьё крылатое падение у более поздних народов трансформировалось в легенду о низвержении Люцифера. Не виноват Санторин – его вулканы пробудились вследствие тектонических сдвигов, вызванных катастрофой. И, конечно же, кары египетские накликал на свой край не фараон, отказавшийся отпустить из плена иудеев.
