Роман Злотников - Мир Вечного. Лучший дуэт галактики (сборник)

И Стрепетов, тоже тот еще гусь. Говорят, при Амбарцумяне он последние два года держал первенство контрразведки по рукопашному бою. Н-да… Что ж ему надо, чемпиону этому? Вроде особо теплых отношений не наблюдается — проверка людей Амбарцумяна поручена комиссии, созданной из офицеров СБ, разведки флота и Генерального штаба. Стрепетова тоже проверяют, и он, как сказал, все понимает, обижаться не будет, а будет способствовать, и так далее, и тому подобное. Ну, это понятно — шефа не уберегли, теперь понимают, что шапки полетят.

Леонидов вызвал адъютанта:

— Валя, сделай кофейку к приходу полковника.

— Слушаюсь, Анатолий Остапович.

Полковник Стрепетов прибыл точно в одиннадцать. Он был высок, русые волосы с чуть заметной сединой на висках, короткий нос, упрямый подбородок. Карие глаза смотрели открыто, а губы, казалось, были готовы хоть сейчас сложиться в улыбку — если будет, конечно, повод. Стрепетов поднялся наверх из оперативников, и был он оперативником весьма неплохим. На его счету были и лично раскрытые дела. Ну, не лично, в одиночку, но группой под его руководством. Помимо Анны второй степени у него еще был орден Святого Гавриила, именное оружие от государя и Георгий четвертой степени за личную храбрость. Это когда он чуть ли не в одиночку взял банду сепаратиста Магомед-хана, которая свирепствовала в горных районах Вилюя. Помимо Георгия он тогда получил ожог второй степени и полгода валялся в госпитале. Неприятно, конечно, когда приходится подозревать офицеров, которые на деле показали преданность России и государю, но что поделаешь, работа такая.

Леонидов поймал себя, что все чаще обращается к этой приговорке — работа такая. Совесть, что ли, на старости лет заедать стала, или просто устал? Он вышел из-за стола и подал руку:

— Здравствуй, Вадим Сергеевич.

Стрепетов чуть запнулся — до сих пор Леонидов обращался к нему на «вы» или по званию, и обращение на «ты» значило, что его принимают как равного. То есть главы силовых ведомств после потери генерал-майора Амбарцумяна принимают Стрепетова в свой круг.

— Приветствую, Анатолий Остапович.

— Проходи, присаживайся, — пригласил Леонидов.

Стрепетов устроился в одном из двух кресел, стоящих с внешней стороны стола Леонидова, хозяин кабинета сел напротив него, как бы подчеркивая, что придает визиту официальный характер, даже не узнав о его цели.

Смидович внес поднос с кофейником. Запах прекрасного кофе поплыл по кабинету.

— Коньяку не желаешь? — спросил Леонидов.

— С утра пораньше? — улыбнулся Стрепетов. Улыбка у него была хорошая, открытая. — Если только прикажешь, как старший по званию.

— Ну уж… приказывать! Тебе вот-вот генерала дадут, вот в званиях и сравняемся. Стало быть, отказываешься? Ладно. Тогда пей кофе и рассказывай, а я буду слушать. Ты ведь не просто так пришел?

Стрепетов снова слегка улыбнулся, налил кофе себе и Леонидову. Анатолий Остапович заметил шрам от ожога на правой руке, выглянувший из-под манжета.

— Я, собственно, с одним вопросом… вернее, с двумя, но если на первый не получу положительный ответ, то второй вопрос отпадет сам собой.

Леонидов прихлебнул из чашки и подумал, что вот, ей-богу, заставит Смидовича пройти курсы барменов — у кофе был только запах волшебный, поскольку его испортить было нельзя, а вкус никакой. Он кивнул, показывая, что слушает внимательно.

— Какие выводы комиссии, которая занимается проверкой моего ведомства?

Анатолий Остапович отметил, что Стрепетов нисколько не сомневается, что займет место Амбарцумяна, поскольку сказал: «мое» ведомство, а не «наше», или «контрразведка».

— Не терпится супостата за жабры взять? — вопросом на вопрос ответил Леонидов.

— Дела стоят, Анатолий Остапович. Тяжело работать, когда не знаешь, кому доверять.

— Да уж. Не позавидуешь тебе, — сочувственно протянул Леонидов и продолжил медленно, будто раздумывая, сказать ли собеседнику всю правду, а на самом деле подбирая слова, чтобы не обидеть коллегу: — Комиссия почти закончила свою работу, но выводы придется еще немного подождать.

Стрепетов досадливо качнул головой, помолчал, маленькими глотками отпивая кофе.

— Ты хоть скажи, на кого грешите. В смысле: чья контора против нас работает? Я уже и так и эдак прикидывал. Такую акцию, как устранение начальника контрразведки чужого государства… Это додуматься надо. Что же они хотели узнать, если решились на такое? Это ведь объявление войны. Ну, ты понимаешь, войны разведок. Знают ведь — мы и меньшей обиды не прощаем. Или не боятся? Нас не боятся, ответа нашего.

Леонидов глубоко вздохнул, вытер губы платком, выигрывая время.

— Вадим Сергеевич, можешь мне не верить, но выводов комиссии я не знаю. И как проходит проверка — тоже не знаю. Ты же понимаешь, если бы нарыли что-то серьезное, работали бы по-другому.

— Значит, пусто, — пробормотал Стрепетов и поднял глаза на Леонидова, — плохо. Это плохо, Анатолий Остапович. Я не верю в официальную версию. Была враждебная акция, и вполне результативная, а то, что следов нет, так это или мы ищем плохо, или они следов не оставили. Чего не может быть по определению.

Стрепетов допил кофе, удивленно взглянул на чашку, будто не заметил, как кофе закончился, и поднялся. Леонидов также встал с кресла.

— Вадим Сергеевич, не уходи. Если мы начнем с недомолвок, то как будем вместе работать дальше? Какой второй вопрос?

Полковник постоял, глядя себе под ноги, покивал головой, будто соглашаясь с собственными мыслями.

— Ну, что ж, надеюсь, ты не примешь меня за сумасшедшего, Анатолий Остапович. Я провел собственное расследование. В основном это чистая аналитика. Я не буду тебе пересказывать ход моих мыслей, но произошедшему с Ашотом Амаяковичем есть только одно объяснение. Вот к чему я пришел, — Стрепетов глубоко вздохнул, будто решаясь на что-то: — против генерала Амбарцумяна сработали НЕ люди. Не разведка какой-либо державы, но спецслужба ЧУЖИХ. Не землян, не людей.

— Я понял, что ты хочешь сказать, — после некоторого молчания сказал Леонидов. Он подошел к бару и открыл дверцу. — Будешь коньяк?

— Буду.

Леонидов налил по рюмке, закрыл бар и передал одну Стрепетову. Полковник выпил коньяк, как воду, и выжидающе уставился на Леонидова.

Анатолий Остапович пригубил коньяк и отошел к окну. Дождь поливал уже которые сутки, и конца-краю тучам видно не было.

— Ты очень любил Ашота? — спросил Леонидов, не оборачиваясь.

— Да, мне нравился генерал Амбарцумян. Это был профессионал, каких мало… Что ты хочешь сказать? Что я хочу найти виноватого, даже если его нет? Что я сошел…