— Вотъ моя жена, мои три сына и дочь, — сказалъ Рахатоонъ. — А это — молодой чужеземецъ, котораго привезъ съ собой нашъ другъ, Сагастосъ. Онъ погоститъ у насъ нѣсколько дней, и я поручаю вамъ, дѣти мои, особенно тебѣ, Амара, развлечь гостя и показать ему все, что могло бы интересовать его.
Молодые люди пожали руку князю. Амара пристально взглянула на него, но, подмѣтивъ въ глазахъ чужеземца выраженіе неподдѣльнаго, откровеннаго восхищенія, улыбнулась и опустила глаза.
И дѣйствительно, Ардеа былъ ослѣпленъ и очарованъ. Никогда не предполагалъ онъ, что природа можетъ создать подобную красоту, такое чудное и обаятельное существо, походившее скорѣе на видѣніе, чѣмъ на живого человѣка.
Высокая и стройная, Амара была такъ бѣла и воздушна, что, казалось, можно было видѣть, какъ обращается кровь подъ ея прозрачной кожей. Большіе глаза ея были зеленоватаго, довольно яркаго оттѣнка, а густые и длинные бѣлокурые волосы подернуты золотистымъ отливомъ. Все въ ней было чарующе прекрасно — и воздушная нѣжность сложенія, и непередаваемое словами выраженіе глазъ, и улыбка, ласкающая, плѣняющая, порабощающая. Она была въ бѣломъ одѣяніи, вырисовывавшемъ ея чудныя формы. Три удивительныхъ хрустальныхъ цвѣтка образовали на головѣ родъ діадемы, которая придерживала покрывало изъ ткани Сама.
Пока Рахатоонъ, его семейство и гости садились за столъ, къ присутствующимъ прибавилась еще цѣлая вереница женщинъ и дѣтей, которыя, однако, очень быстро и въ образцовомъ порядкѣ разсѣлись по мѣстамъ. Послѣ краткаго гимна, пропѣтаго хоромъ, приступили къ обѣду.
Обѣдъ состоялъ, главнымъ образомъ, изъ плодовъ, овощей и пирожковъ; пили лѣнившійся напитокъ, напоминавшій по вкусу шампанское. Вино возбудило общее оживленіе въ обѣдающихъ и вызвало на щекахъ нѣжный румянецъ. За дессертомъ глава дома выпилъ изъ золотого кубка за здоровье гостей, пожелавъ, чтобы они унесли съ собой самое лучшее воспоминаніе о землѣ селенитовъ.
По окончаніи обѣда Сагастосъ простился съ хозяевами дома, а потомъ увелъ князя, который все время былъ страшно разсѣянъ и озабоченъ, въ сосѣднюю комнату, подъ предлогомъ дать ему нѣсколько послѣднихъ наставленій.
— Итакъ, будьте благоразумны и развлекайтесь, какъ можно больше, — сказалъ магъ, какъ только они остались одни. — Я не сомнѣваюсь, что въ обществѣ прекрасной Амары вы даже не замѣтите моего отсутствія, но все-таки выслушайте мой добрый совѣтъ: не засматривайтесь слишкомъ въ ея чарующіе глазки.
— Какой вы недобрый, Сагастосъ! — пробормоталъ смущенный Ардеа, краснѣя подъ пристальнымъ и насмѣшливымъ взглядомъ своего покровителя.
По отъѣздѣ мага всѣ члены семьи Рахатоона разошлись. Амара и князь остались одни.
— Не желаетъ ли благородный чужеземецъ отдохнуть? — освѣдомилась она у князя. — Въ такомъ случаѣ я провожу въ приготовленную вамъ комнату. Если же вы не устали, то еще сегодня я могу показать вамъ храмъ, въ которомъ состою жрицей.
— Я былъ бы очень вамъ признателенъ, такъ какъ вовсе не усталъ.
— Въ такомъ случаѣ, подождите меня минутку.
Амара вышла и затѣмъ вернулась, одѣтая въ бѣлую пуховую кофточку. Сопровождавшая ее дѣвушка несла мѣховую одежду, которую Амара предложила князю.
— Въ гротахъ, гдѣ находятся наши святилища и священные источники, очень холодно, — пояснила она.
Мы уже говорили, что домъ Рахатоона былъ выстроенъ на возвышенной террасѣ, лежавшей у подошвы высокихъ горъ, окружавшихъ долину.
Амара со своимъ спутникомъ прошли черезъ садъ и вошли въ сводчатый коридоръ, пробитый въ скалѣ.
Эта галлерея, капризно извиваясь, выходила въ обширный гротъ. Царившій внутри зеленый свѣтъ слабо озарялъ стѣны и сводъ, покрытый сталактитами. Изъ стѣнъ било нѣсколько ключей, изумрудно-зеленыя воды которыхъ съ рокотомъ стекали въ естественный водоемъ, а вокругъ него и вдоль всѣхъ стѣнъ раскинуты были цвѣтники, густо засаженные чудными цвѣтами, которые при волшебномъ освѣщеніи грота казались драгоцѣнными камнями.
— Вотъ одинъ изъ гротовъ, гдѣ растутъ цвѣты, завѣщанные намъ нашими предками, а это — источники, излечивающіе глазныя болѣзни и пораненія кожи, — сказала Амара. — Есть еще и другіе цѣлебные ключи, которые врачуютъ внутреннія болѣзни и поддерживаютъ силы въ старости. Ихъ я покажу вамъ въ другой разъ, а сегодня хочу сводить васъ въ храмъ, гдѣ служила жрицей Амара, жена сына Имамона.
Черезъ пробитый въ стѣнѣ ходъ, такъ искусно скрытый самой природой, что Ардеа сначала даже не замѣтилъ его, они вошли въ новый коридоръ. Галлерея была узкая и тоже сводчатая; вела она въ другой громадный гротъ, освѣщенный мягкимъ голубоватымъ свѣтомъ, и въ глубинѣ его, подобно храмамъ Имамона и Ассура, низвергался водопадъ, но горазда меньшихъ размѣровъ.
Вода имѣла молочный цвѣтъ и была испещрена серебрянными блестками, а столбъ брызгъ, поднимавшійся надъ широкой трещиной, куда вытекалъ потокъ, издавалъ фосфорическій свѣтъ.
У воды въ глубокой нишѣ стояла статуя женщины, высѣченная изъ какого-то вещества, похожаго на прозрачный перламутръ. На головѣ статуи красовался вѣнокъ изъ цвѣтовъ съ кроваво-красными лепестками и золотистыми пестиками. Отъ синихъ листьевъ исходилъ голубоватый свѣтъ, озарявшій голову статуи. Лицо богини поражало строгой красотой. Руки ея были подняты, какъ бы для благословенія; въ одной изъ нихъ она держала лампаду, горѣвшую ослѣпительнымъ свѣтомъ, а въ другой — пурпурный цвѣтокъ.
— Вотъ женщина, явившаяся съ луны спасти нашего предка, — сказала Амара и, скрестивъ руки, преклонила колѣни.
— Изъ какого чуднаго камня сдѣлана эта статуя! Я еще въ первый разъ вижу такой, — замѣтилъ Ардеа.
— И не увидите его больше нигдѣ. Я должна сказать вамъ, что относительно кончины нашихъ предковъ — сына Имамона и его супруги — существуетъ два преданія. Одно изъ нихъ гласитъ, что они были превращены въ птицъ; другое же, которое наши старѣйшины признаютъ за истинное, разсказываетъ, что только души ихъ приняли форму птицъ, чтобъ вознестись на небо, и что невѣдомая женщина, спасшая Рахатоона, вовсе не была обитательницей луны, а представляла собою только лучъ этого свѣтила, обращенный въ женщину. Передъ смертью она приказала, какъ говорятъ, помѣстить свое тѣло въ эту нишу, гдѣ оно превратилось въ камень. Мы поклоняемся ей, и она насъ любитъ, потому что мы — ея дѣти. Только чистая и благородной крови дѣвственница можетъ возжигать огонь на этомъ жертвенникѣ и убирать его цвѣтами.
Черезъ три дня мы будемъ праздновать годовщину той ночи, когда она снизошла къ намъ и привела въ этотъ гротъ сына Имамона. Въ эту святую ночь душа Амары слетаетъ съ неба, и избранные видятъ, что глаза и тѣло статуи оживаютъ. Они слышатъ даже ея голосъ, произносящій какое-нибудь пророчество.
