– Я не знаю. Звездный Флот носится со своей идеей галактической конференции. Никому до нас нет дела.
– А что с доктором Маккоем, сэр? – поинтересовалась Ухура.
– О, тут неплохие новости, – усмехнулся Кирк. – Он дома в постели. Весь обложился транквилизаторами и обещал мне, что будет лечиться до полного выздоровления. Врачи говорят, что это нервное истощение. Посмотрим.
Раздался звонок в дверь.
– А… – спохватился Кирк. – Должно быть, это мистер Скотт вернулся с похорон. Входите!
Двери открылись, но на пороге появился вовсе не Скотт. Высокая худая фигура, знакомая до боли, была облачена в традиционное вулканское одеяние – длинную тунику с капюшоном. У Кирка екнуло сердце: во всем стал мерещиться Спок. «Совсем, как Маккой, – укорил себя адмирал. – Во всех вулканцах вижу призрак Спока. Так можно сойти с ума».
Незнакомец отбросил назад свой капюшон.
– Сарэк?! – воскликнул Кирк.
Посол переступил порог. Он выглядел так же, как и десять лет назад, когда адмирал увидел его впервые, и совершенно не изменился, хотя ему сейчас было не меньше ста двадцати лет.
«Как же все-таки неохотно вулканцы подчиняются биологическим законам природы, – подумал Кирк. – А ведь сыну Сарэка, ровеснику Спока, сейчас около ста лет».
– Посол, я понятия не имел, что вы на Земле. Кажется, вы знакомы с моими офицерами.
Сарэк не обнаружил никакого желания знакомиться или поддерживать знакомство с кем бы то ни было.
Он подошел к окну, посмотрел в ночную темноту и, не оборачиваясь, произнес:
– Я хочу поговорить с вами наедине, Кирк.
Адмирал смущенно улыбнулся своим друзьям. Они ответили вопросительными и недоуменными взглядами.
– Ниота, Павел, Хикару, может, мы соберемся как-нибудь в другой раз? – тон Кирка был довольно таинственным, что еще больше озадачило его коллег.
Чехов хотел возразить, но наткнулся на недвусмысленный жест адмирала. Зулу удостоился пожатия руки, а Ухура – даже адмиральских объятий. Вскоре все они покинули каюту Кирка.
– Мы придем, – пообещала Ухура на самом пороге, – как только понадобимся.
– Знаю, – ответил Кирк, провожая друзей, – и поэтому благодарен вам.
Адмирал закрыл двери, несколько секунд постоял в раздумье, опустив голову, а затем подошел к Сарэку. Его сердце сжалось от нехорошего предчувствия.
Посол по-прежнему смотрел в темноту за окном. Наступило долгое и тягостное молчание.
– Как поживает Аманда, сэр? – решил начать разговор адмирал.
– Она ведь человеческое существо, Кирк, – напомнил Сарэк, чуть повернув голову в сторону капитана. – Должно быть, оплакивает нашего сына. Аманда сейчас на Вулкане.
– Сарэк, я должен здесь давать показания? Может, мне лучше прибыть на Вулкан и там засвидетельствовать свои глубочайшие симпатии к ней и к вам?
Недвусмысленным жестом Сарэк дал понять о неуместности выражения и симпатии, и сочувствия.
– Не утруждайте себя банальностями, Кирк. Я был в Штабе, видел и информацию по «Генезису», и ваш собственный рапорт.
– Значит, вы уже знаете, как храбро Спок встретил свою смерть.
– Встретил свою смерть? – Сарэк резко повернулся к Кирку. Холодный взгляд посла ранил адмирала. – Как вы, называя себя его другом, могли так поступить? Почему вы не привезли тело Спока на Вулкан?
– Потому что он сам этого не желал, – твердо ответил Кирк.
– Не желал, чтобы привезли его тело на родину? Я никогда в это не поверю.
Сарэк едва сдержался от того, чтобы не назвать Кирка лжецом.
– Спок выразился в высшей степени ясно: он не хотел, чтобы его тело, в случае его смерти, возвратили на Вулкан. Не верите – взгляните на жетон с его списочным номером.
– Я прекрасно знаю его списочный номер, – с презрением произнес Сарэк. – Так же хорошо мне известно, что Устав Звездного Флота требует возвращения любого погибшего вулканца на его планету. При чем здесь желание Спока, если есть определенная, конкретная статья из Устава?
– Вы отказываете простому смертному в его последней воле? – Кирк поймал себя на мысли, что слишком резко разговаривает с послом, но остановиться уже не мог. – Я объясню вам, почему я предпочел выполнить желание Спока, а не подчиняться сухим и бездушным строчкам из Устава. Потому что за многие годы службы с ним я видел, что ни вы, ни кто-либо другой из вулканцев не относились к нему с тем уважением, какого он заслуживал. Вы не оказывали Споку даже элементарных знаков учтивости. А ведь он, как никакой другой вулканец из знакомых мне, посвящал себя служению вулканским идеалам. Вы отлучили Спока от своей семьи, отказались от него, – в голосе адмирала звучала горечь, – только за то, что вместо Вулканской Академии он выбрал службу в Звездном флоте.
– Мой сын и я разрешили этот вопрос много лет назад, Кирк, – смягчился Сарэк, видимо, утомленный нелегким разговором.
Кирк не заметил перемены в голосе посла и продолжил свои обвинения:
– Целых двадцать лет я видел, как Спок стоически переносит пренебрежение и даже открытое презрение к себе со стороны других вулканцев. Когда он погиб, я поклялся не отдавать его тела тем, кто третировал и сторонился его. Спок заслужил героической почести быть принятым огнем Космоса.
Сарэка, казалось, нисколько не задела предельная откровенность адмирала. Полностью проигнорировав слова Кирка, он продолжил наступление:
– Почему вы его бросили? Спок верил вам, как самому себе, а вы… вы убили его блестящее будущее.
Кирк почти потерял душевное равновесие. Тяжкое обвинение, брошенное Сарэком спокойно-равнодушным тоном, совершенно вывело адмирала из себя. Злость и негодование к отцу Спока, годами копившиеся в его душе, наконец-то нашли выход.
– Я не видел никакого будущего!
– Нет, вы не понимаете сути, Кирк, и не понимали никогда: умерло тело Спока, только его бренное тело. А вы, кстати, были последним, кто видел моего сына живым.
– Да, я был последним…
«Боже мой, не хочет ли Сарэк сказать, – подумал Кирк, – что, поступи я иначе, Спок остался бы в живых?»
– Значит, вы должны были знать, что вам надлежало вернуться вместе с его телом на Вулкан.
– Но почему?
– Потому что он просил вас об этом. Он верил вам во всем… всем… всем своим существом. Он просил вас вернуть его нам, вернуть то, что он вам доверил – свою душу.
Сарэк не смог скрыть своей горечи и боли от невосполнимой потери. Кирку стало неловко и стыдно, что вместо того, чтобы признать свою ошибку и найти слова утешения для любящего отца, потерявшего сына, он стал оправдывать себя.
– Сэр, – мягко и как-то виновато произнес адмирал, – ваш сын значил для меня больше, чем вы думаете, и я отдал бы за него жизнь, если бы это могло его спасти. Вы должны мне поверить, посол. Спок ничего от меня не требовал. Он не просил меня о помощи.