— Так за кем же вы шпионите?
— Я предпочитаю термин «наблюдение», — ответил он.
— Бюрократическое словоблудие, — отмахнулся Форкосиган и пояснил: — Лейтенант шпионит за мной. Он представляет компромисс между императором, министерством политвоспитания и мною.
— Император, — сдержанно поправил Иллиан, — использовал выражение «прекращение огня».
— Верно. Лейтенанту Иллиану вживлен биочип эйдетической памяти. Его можно считать ходячим записывающим устройством, которое император может прослушать, когда пожелает.
Корделия украдкой глянула на Иллиана.
— Как жаль, что нам не удалось встретиться при более благоприятных обстоятельствах, — осторожно проговорила она, обращаясь к Форкосигану.
— Здесь не бывает благоприятных обстоятельств.
Лейтенант Иллиан прочистил горло, бросил взгляд на Ботари, который стоял лицом к стене, сплетая и расплетая пальцы.
— Что теперь, сэр?
— Хм. Вряд ли нам удастся фальсифицировать эту историю, учитывая, сколько вещественных доказательств осталось в той комнате. Не говоря уже о том, сколько свидетелей видели, кто и когда туда входил. Лично я предпочел бы, чтобы Ботари там вообще не было. Тот факт, что он явно невменяем, не будет иметь для принца никакого значения. — Он встал, лихорадочно размышляя. — Вы вполне могли улизнуть из той каюты еще до того, как туда заявились мы с Иллианом. Не знаю, долго ли нам удастся прятать здесь Ботари… Может, я сумею достать транквилизаторы. — Его взгляд упал на Иллиана. — Как насчет императорского агента в лазарете?
Иллиан воспринял эту идею без энтузиазма.
— Можно что-нибудь устроить… — уклончиво ответил он.
— Отлично. — Он обернулся к Корделии. — Ты останешься здесь, будешь присматривать за Ботари. Нам с Иллианом нужно идти, иначе пройдет слишком много времени между окончанием совещания и моментом, когда мы подняли тревогу. Охрана принца тщательно обследует ту комнату и наверняка отследит все наши передвижения.
— Форратьер и принц принадлежали к одной партии? — спросила она, пытаясь нащупать твердую почву в зыбкой трясине барраярской политики. Форкосиган горько усмехнулся.
— Они были просто хорошими друзьями.
И он ушел, оставив ее в полном смятении наедине с Ботари.
Она усадила Ботари в кресло, но ему не сиделось — он беспокойно ерзал, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Сама она уселась по-турецки на кровать, пытаясь излучать атмосферу спокойствия и жизнерадостности. Не так-то это просто, когда сердце переполняет паника, жаждущая прорваться наружу.
Ботари поднялся на ноги и принялся слоняться по комнате, разговаривая сам с собой. Нет, не с самим собой, сообразила Корделия. И уж точно не с ней. В бессвязном потоке слов она не улавливала ни капли смысла. Время, загустевшее от липкого страха, тянулось невыносимо медленно.
Когда щелкнула открывающаяся дверь, они оба подскочили — но это был всего лишь Иллиан. Ботари тут же занял боевую стойку.
— Слуги зверя — это руки зверя, — изрек он. — Он кормит их кровью женщины. Дурные слуги.
Иллиан нервно глянул на него и вложил Корделии в ладонь несколько ампул:
— Вот. Дайте это ему. Одной достаточно, чтобы свалить атакующего слона. Извините, не могу задерживаться. — И он выскользнул за дверь.
— Трус несчастный, — проворчала она ему вслед. Но он, скорее всего, прав. У нее гораздо больше шансов подобраться к сержанту с инъектором. Возбужденность Ботари уже приближалась к взрывоопасному уровню.
Корделия отложила в сторонку все ампулы, кроме одной, и приблизилась к сержанту с лучезарной улыбкой. Правда, эффект слегка портили расширенные от ужаса глаза. А глаза Ботари превратились в мерцающие щелочки.
— Коммодор Форкосиган хочет, чтобы вы отдохнули. Он прислал лекарство, которое поможет вам. — Ботари настороженно попятился, и она остановилась, боясь загнать его в угол. — Видишь? Это просто успокаивающее.
— Звериные лекарства опьяняют демонов. Они поют и завывают. Плохие лекарства.
— Нет, нет. Это хорошее лекарство. Оно заставит демонов уснуть, — пообещала она. Нужно было действовать на свой страх и риск — это было равносильно хождению по канату в полной темноте.
Она попробовала иной подход.
— Смирно, солдат, — рявкнула она. — Строевой смотр.
Это был неверный шаг. Когда она попыталась приложить впрыскиватель к его руке, сержант едва не выбил у нее ампулу; его пальцы сомкнулись на ее запястье, точно раскаленный стальной браслет. Корделия зашипела от боли, но все же сумела извернуться и прижать конец ампулы к внутренней стороне его запястья. Едва успела — через мгновение он приподнял ее в воздух и отшвырнул на другой конец комнаты.
Корделия грохнулась на пол, проехалась по шероховатому полу — как ей показалось, со страшным шумом, — и со всего размаху врезалась в дверь. Ботари кинулся за ней. «Успеет ли он убить меня, прежде чем подействует лекарство?» — лихорадочно подумала она и заставила себя обмякнуть, будто потеряв сознание. Ведь люди, находящиеся в беспамятстве, совершенно безобидны.
Видимо, Ботари так не считал — руки его тут же стиснули ее горло. Тяжелое колено придавило грудную клетку Корделии, и она явственно ощутила, как в этом районе у нее происходит что-то очень нехорошее. Она распахнула глаза — и увидела, как закатываются глаза сержанта. Его хватка ослабла, затем он вовсе разжал руки; скатился с нее, встал на четвереньки, озадаченно помотал головой — и рухнул на пол.
Корделия села, привалившись к стене спиной.
— Хочу домой, — пробормотала она. — Это не входит в мои служебные обязанности. — Слабая шутка ничуть не смягчила поднимающуюся волну истерики, так что Корделия решила прибегнуть к более древней и серьезной духовной практике, прошептав слова молитвы вслух. Вскоре к ней возвратилось самообладание.
Поднять Ботари на койку было выше ее сил. Приподняв его тяжелую голову, она подпихнула под нее подушку и расположила поудобнее его руки и ноги. Вот вернутся Форкосиган со своей тенью, пускай сами с ним и разбираются.
Наконец объявились Форкосиган с Иллианом — они вошли в каюту, поспешно закрыв за собой дверь и осторожно обойдя вокруг Ботари.
— Ну как? — спросила Корделия. — Как все прошло?
— С компьютерной точностью, как нуль-переход в преисподнюю, — ответил Форкосиган. Он повернул руку ладонью вверх, и от этого знакомого жеста у Корделии замерло сердце.
Она недоуменно воззрилась на него.
— От тебя, как от Ботари, вразумительного слова не добьешься. Как они восприняли убийство?
— Все прошло просто великолепно. Я под домашним арестом по подозрению в заговоре. Принц считает, что это я подговорил Ботари убить Форратьера, — объяснил он. — Один Бог знает, как мне это удалось.
