— А что там произошло такое? — не утерпел инспектор. — Вы сказали — неумышленное убийство?
Охранник усмехнулся. Прошелся по отсеку, уперев руки в бока мешковатых штанов с пузырями на коленях. Посмотрел на Электрия искоса.
— Да просто инспекция по охране здоровья и безопасности превысила полномочия. Но в суде их ударили по рукам. Наша Бой-Баба — квалифицированный специалист, капитан Троянца. Вы этого не знали?
Электрий помотал головой.
— Ну и вот, — охранник оседлал кресло спинкой вперед и уселся лицом к инспектору. — Ее корабль получил сигнал бедствия от старого аналогового судна, вроде нашего «Голландца». У тех пожар на борту. Подошли, приступили к спасательной операции. Ну, и… — Он вздохнул. Пристально посмотрел на Электрия из-под редких рыжих ресниц. — В общем, тот экипаж они спасли, а сами почти все погибли. Выжили только наши двое: Бой-Баба и ее железный приятель. Инспекция охраны здоровья требовала пожизненного для капитана. Потому что именно она отдала приказ спасать.
Электрий помедлил.
— Я этого не знал, — сказал он тихо. Охранник усмехнулся:
— Ну что, инспектор, — он потянулся, подняв дюжие лапищи в воздух, — вы все еще настаиваете, что в происшествиях на борту виновата именно Бой-Баба? И что она замышляет против вас?
На губах охранника играла улыбка. А Электрий Суточкин не выносил, когда над ним смеялись.
— Боюсь, что теперь я еще больше уверен в этом, — ответил он твердо.
Охранник кивнул:
— Вы очень интересный собеседник, инспектор.
Он протянул руку и снова включил свою ужасную музыку.
* * *
Лаборант по прозвищу Профессор сидел в медблоке базы рядом с кушеткой и держал жену за руку. В раковине дребезжала под капающим краном немытая посуда. Рифленый люк на задраенном иллюминаторе лаборатории базы чернел в желтоватом свете ламп.
Профессор смотрел на лицо Мойры, вспухшее язвами, на страдальчески опущенные уголки рта. Лоб жены блестел от пота и сукровицы. Лаборант поминутно отирал ее лицо тряпкой и нагибался ополоснуть вонючий комок материи в подставленном к кровати тазике.
Мойра молчала. Только когда ей делалось совсем плохо, она открывала глаза и не моргая смотрела вверх, на проржавевший металлический потолок лаборатории.
Лаборант бросил взгляд на часы. Теперь он был обязан следить за временем: препарат следовало принимать по графику. Поднялся, осторожно выпустив костлявую и длинную, как грабли, руку жены, и направился к столу. Плеснул в кружку буроватой воды из чайника, сгреб со стола бумажку с порошком и вернулся к кровати.
— Вот, — буркнул он, опустив лекарство на стул, чтобы помочь Мойре привстать. Сплющенная подушка за ее спиной промокла. Он перевернул подушку обратной стороной — все равно скоро не нужна будет, мелькнула мысль, — и подтянул отяжелевшее тело повыше.
Дрожащей рукой она взяла кружку, послушно раскрыла рот, и он ссыпал с бумажки желтоватый порошок. Вчера он попробовал чуть видоизменить формулу. Неизвестно, что это даст, но хуже не будет. Хуже быть уже просто не может.
Жена закашлялась, прикрыв рот рукой, — порошок попал не в то горло. Запила одним глотком и протянула ему кружку. Густые с сильной проседью кудри рассыпались по острым плечам. Она подняла на мужа глаза — заплывшие, уже затягивающиеся снежно-белой, застывающей на воздухе пленкой. Он поспешно подхватил тряпку и отер ей лицо. Не глядя пихнул кружку в полную раковину — «потом все вымою», давно решил он, но когда наступит это потом, старался не задумываться.
Он думал совсем о другом. И хотел поговорить об этом с женой, пока… пока с ней еще можно было о чем-то говорить. Профессор присел рядом, нагнулся ближе и погладил ее взмокшие сальные волосы.
— Они должны прийти… сегодня, — он кашлянул. — Что мы им скажем?
Мойра смотрела на него темными, воспаленными глазами.
— А что они… хотят услышать? — прохрипела она и зашлась кашлем. Он похлопал ее по спине — несильно, неумело.
— Я понял из их разговора, — сказал он, обхватив ладонями колени, — что на Земле ждут результатов моих исследований. Почему именно на Земле и кто ждет — не знаю. — Он посмотрел на нее искоса. — Ты что думаешь?
Жена замахала рукой, пытаясь отдышаться. Помолчав и облизав губы, выдавила:
— Надо тянуть. Пока результа… тов нет, ты им нужен.
— А что потом? — непроизвольно вырвалось у лаборанта, потому что он не мог об этом не думать. Эгоизм, конечно: жена умирает, а он волнуется, не случится ли с ним чего. Но она поняла. Протянула иссохшую руку и погладила его колено.
— Потом может… быть много чего, — выхаркнула она. — Корабль может вернуться. Кто-то е… ще прилетит. — Она с усилием покачала головой на подушке. — Контролер может уме… реть или его убьют, бу… дет борьба за власть. Постарай… ся этим воспользоваться…
Она замолчала, махнув в его сторону рукой: дай отдохнуть. Лежала и дышала, выпирающие ребра ходили вверх-вниз. Он кивнул:
— Посмотрим. Будь что будет.
Мойра искоса посмотрела на мужа, и бледная улыбка осветила обезображенное лицо.
Они вломились через пару часов, когда Мойра спала, а Профессор вырубил весь свет и сидел, глядя невидящими глазами в черноту. Думал о препарате, который дал сегодня жене. Как поздно, как обидно… Даже если бы он и нашел средство против болезни, Мойре уже ничем не помочь. Пошли необратимые процессы.
Он не поднял голову на топот, на щелканье выключателей и внезапный яркий свет. Мойра лежала на спине, мелко и часто дыша и улыбаясь во сне.
— Ну что, Профессор? — Радист брякнул об пол коробку с едой. — Долго нам тебя тут обслуживать, как в ресторане?
Лаборант не ответил, глядя поверх его плеча. За спинами своих людей отщелкивал шлем Контролер.
Он нагнулся, поставил шлем на пол, отодвинул Радиста в сторону и ступил внутрь лаборатории. Лисья улыбочка приподнимала углы губ. Контролер брезгливо оглядывал помещение, словно боясь вляпаться в грязь дорогим сапогом.
Его взгляд задержался на больной. Холодный, оценивающий взгляд, высматривающий симптомы, знающий признаки болезни. Затем Контролер повернулся к лаборанту.
— Я смотрю, работа не двигается? — прошелестел он простреленным горлом. — Что скажешь, Профессор?
Он резким движением выволок из угла стул и оседлал его задом наперед, облокотившись на спинку. Ссутулился, оперся подбородком о руки.
— Земля-то ждать больше не хочет, — проговорил он, словно жалуясь самому себе. Поднял голову. — Так, Радист?
Тот шагнул вперед и проговорил торопливо:
— Они не совсем так сказали… Сказали, что если не дождутся от нас отчета — будут сами запускать в оборот, без отчета. Потому что ждать больше не могут, сказали… — его голос стих.
