— Не в каноэ, я полагаю, — пробормотала она с сожалением.
— Я думаю, что для такого мы должны быть чуточку моложе.
— Ха, — она усмехнулась ему в губы. Ее улыбка на вкус была… просто отличной.
Когда они снова расселись чинно на положенных местах, он погрузил весло в похожую на шёлк воду и направил лодку обратно к усадьбе Пенни.
— Интересно, смогу ли я заиметь такую прозрачную лодку?
Она оглянулась; когда она поднимала и опускала весло, ее по-прежнему крепкие мышцы мягко перекатывались под кожей, лишь слегка поддавшейся возрасту.
— Спроси Пенни. Или его пасынка. В Нью-Хассадаре, так он сказал?
— А, ну да.
— Я надеюсь, что ты закажешь яхтенный корпус, и тогда у тебя будет сразу две лодки в одной.
— М-м, возможно. Иногда универсальность равнозначна «ни на что не годится». Все будет зависеть от основной цели.
— С каких пор твоя основная цель на озере — это не хождение под парусом?
«С… час назад?» Эта мысль… была слишком новой, чтобы изучать её пристально, а то вдруг лопнет как мыльные пузыри, на которые походили, но которыми не были шарики-вампиры.
— Вопрос в том, когда у меня еще выдастся время!
— К сожалению, это правда.
Время, да… Свой лимит они выбрали – и даже вероятно, более того. «Подтяни свои шорты, Золушка… танцы закончились… пока». Они выровняли ритм гребков и развернулись так, чтобы лечь на прямой курс через озеро – к далёкому доку.
Расплатиться с Пенни много времени не заняло; Джоул добавил щедрый бонус за задержку — и, хоть и не упомянув вслух, за молчание, — на что тот потряс его руку, улыбнулся и пригласил приезжать снова с гостями. Рыков уже собрал их скудные пожитки в аэрокар, и Джоул с Корделией вместе — напоследок — скользнули в пассажирское отделение машины и прижались лицом к стеклу, бросая последний нежный взгляд на озеро Серена, остающееся позади.
Джоул придвинулся поближе и обнял Корделию за плечи, а она уютно прижалась к нему. Она тоже словила румяный поцелуй солнца на носу и щеках. Они выглядели слегка потрепанными в своей вчерашней одежде, после двух дней самого весьма разнообразного отдыха, когда для гигиены использовали лишь кувшин, таз и душевую кабинку на заднем дворе Пенни. Но это был хороший бивачный запах.
— Когда мы снова встретимся? — нарочито небрежно спросил он.
Она моргнула.
— Я уверена, что на этой неделе в моем календаре есть несколько заседаний комитета. Но ты же не это имел в виду?
— Да, только мы вдвоем, а не вдесятером.
Ее губы расползлись в улыбке.
— Десять — это слишком, если только мы не хотим устроить шоу.
— Я думаю, что не хотим, — но его улыбка вдруг померкла от новой мысли. — Как э-э-э… Я полагаю, лучше спросить прямо. Как вы намерены представлять это все — открыто?
— Это все — с чистого листа? Или это все — как продолжение?
— С чистого листа. — Однако он никогда не хотел бы стирать всё, что было раньше. Тут его мысли невольно ушли немного в сторону. — Э-э-э… у вас еще сохранилась коллекция ваших прежних бетанских секс-игрушек?
По справедливости, не всех из них были бетанскими, но тут скорее имело место удобное определение.
— В основном нет. Пару лет назад, я почти от всех избавилась в порыве… депрессии, наверное. — Она посмотрела на него сквозь ресницы. — А твои сохранились?
— В основном нет, — признался он, — по той же самой причине.
— Ха, — и это был не совсем смех, — может, как-нибудь ночью мы вместе прошерстим новые каталоги?
— Гениальная идея, — он поцеловал локоны, прильнувшие прямо к его носу. — Когда?
— Мой график на эту неделю забит.
— Нарочно? — уточнил он тихо.
— Да.
Он кивнул:
— Мой тоже.
Хотя проект Базы Гридград был в самом разгаре, и Джоулу не нужно было придумывать для себя дополнительные-поглощающие-все-время-и-мысли задачи. Что ж, ничего нового. В давние времена им редко удавалось действовать спонтанно, хотя если уж так получалось, то выходило незабываемо.
— Можно подумать, двоим найти укромное местечко проще, чем троим.
Она нахмурилась, не на него, а в общем.
— Не стоит рассчитывать, что нам понадобится настолько сильная приватность. Как ты назовешь то, чем мы собираемся заниматься?
— Я… хм…
— Если выражение, которое ты ищешь, — «гулять», Оливер, то в нём нет ничего незаконного, аморального или же опасного для фигуры. Если только мы не объедимся вместе, как я думаю.
— Гулять… звучит как-то слишком подростково.
— Встречаться?
— Слишком расплывчато. Провоцирует… самые разные предположения.
— Ухаживать?
— Прямо как в Период Изоляции.
— Трахаться?
— Не вздумай!
— Ну, совокупляться, если хочешь более приличное выражение. Все равно я не собираюсь его употреблять в пресс-релизе.
— Какое облегчение!
Она в шутку, но предостерегающе ткнула его.
— Я просто пытаюсь понять, как это описать. — Не считая слов вроде «радость» и «ошеломление», которыми он называл происходящее для себя самого и которые, как он полагал, являлись только его личным делом.
— Опять попал в засаду собственной потребности в категориях? Большинство категорий произвольны, хотя я согласна, что для людей так проще.
— В данном случае та категория, которая меня интересует: какой у нас уровень безопасности?
— А, — она выкатилась из-под его руки и нахмурилась; наверное, лишь случайно этот хмурый взгляд достался затылку Рыкова, сидящего на месте пилота за двумя звуконепроницаемыми (слава богу) перегородками.
— Я собираюсь покончить с этим, — сказала она спустя мгновение. — Надо быть честной, когда-то такая необходимость была. Но определённо не сейчас. Я отдала Барраяру сорок три года и не прошу возмещения, но следующие сорок три года — мои. После этого Барраяр может поторговаться.
— Вы никогда не будете не публичной фигурой, Корделия.
Она взмахнула кулаком в гневном и отрицающем жесте.
— Нет, я собираюсь сбежать. И все достаточно скоро забудут, — она снова откинулась на спинку сиденья. — Хотя, если настаиваешь на старых барраярских обычаях, то, полагаю, мы можем сказать людям, что я твоя любовница.
Он невольно фыркнул.
— Хотите, чтобы меня вздернули? А еще я рискну повторить слова твоего племянника Айвена, что это попросту неправильно.
Она задрала подбородок и обдумала сказанное.
— Вот тебе пример. Элис и Саймон. Сначала они «не», а потом сразу «сейчас и всегда были». Очень плавный переход, ага.
Леди Элис Форпатрил, давний друг Корделии, которая была распорядительницей императорского двора почти три десятка лет, и Саймон Иллиан, глава Имперской СБ в течение почти того же срока, завели открытый роман вскоре после отставки Иллиана по медицинским показаниям.
