— Это… — Под взглядом холодных, жестоких глаз, устремленных на него, Клов почувствовал, что слабеет, теряет энергию и что его воля улетучивается, забирая с собой самую основу его жизни. — Это…
— Мозгоправ, какого дьявола ты там застыл?
Громогласный голос командора Джека вывел Клова из транса. Капитан вздрогнул и повернулся на голос. Джек, Тори и Уманский стояли в двадцати шагах от него, удивленно и недовольно его разглядывая.
— Я…
Клов осекся и снова взглянул на экраны телевизоров. Они были темны и мертвы.
— Если потеряешься, я не буду тебя искать! — грозно прорычал Джек. — Так что бери свою задницу в охапку и тащи ее сюда, и чем живее, тем лучше!
Клов кивнул и быстро нагнал своих спутников. Он был хмур и угрюм, но сердцебиение его снова вошло в норму, а с души, несмотря на неприятный осадок, будто камень свалился.
«Галлюцинация, — с облегчением думал капитан, шагая за Уманским. — Фантазм, созданный перевозбужденным сознанием. Жаль, что нет времени на медитацию. Медитация мне бы не помешала. Определенно».
Туман, окутавший улицу, был неплотным. Все выглядело совершенно реальным и завершенным. Как на тех открытках, которые видел Клов в альбомах своего отца. Однако повсюду здесь — на асфальте, на траве, на деревьях и домах, виднелся налет странного серого песка. На вид это был обычный песок, но он покрывал тонким слоем все, что видел Клов, и почему-то казался липким.
— Что скажешь? — спросил Джек у техника Уманского.
Тот протянул руку к машине, припаркованной возле винного магазина «Ароматный двор», и провел пальцем по ее запыленному стеклу.
— Странная какая пыль, — сказал он, разглядывая палец.
— Это не пыль, — сказал командор Джек, хмуро глядя на серый налет, покрывший все предметы. — Это наноматерия.
— Да, — согласился Уманский. — Похоже на то.
Джек поднял свой плазменный АКПМ-74 и переставил его на стрельбу длинными очередями. Клов и Тори последовали его примеру, а Уманский продолжал разглядывать пыль, прилипшую к пальцу.
Поднялся ветер. От сильного порыва пыль взметнулась в воздух. Через несколько секунд от серого налета, покрывавшего деревья, машины и дома, не осталось следа. Серая пыль стлалась по асфальту клубящейся поземкой. Маленькие пылевые смерчи, взметаемые ветром, становились все больше — они росли прямо на глазах.
И вдруг пронзительный крик ударил их по ушам. Тори подняла автомат и, прежде чем кто-либо успел что-то понять, с воплем ужаса выпустила всю обойму в пустое пространство перед собой. Затем быстро заменила магазин и продолжила стрелять, крича и визжа, как перепуганное или разъяренное животное. Клов, Джек и Уманский подскочили к ней, направили свои автоматы туда, куда стреляла Тори, и тоже открыли огонь.
Клов не сознавал, во что стреляет, хотя в какой-то миг ему показалось, что он видит некие темные субстанции, но видение длилось не дольше секунды, а затем он понял, что стреляет в пустоту.
Шквал огня заполнил собою все, и казалось, сам воздух расплавился и осыпался на землю бесцветными хлопьями жара. Наконец Тори опустила автомат. Мужчины последовали ее примеру. Лица их были красными от ожогов. Щетина на лицах и волосы были опалены.
Клов и Уманский захлопали ладонями по тлеющим курткам и штанам.
— Кто бы это ни был, мы с ним разделались! — сказал Уманский, и глаза его блестели ярче, чем стеклышки очков.
— Да, — прогудел Джек. — Очко в нашу пользу.
Тори выронила автомат из рук и медленно опустилась на асфальт.
— Ты как? — спросил у нее Клов.
Тори посмотрела на него рассеянным взглядом, разомкнула губы и тихо пробормотала:
— Я в порядке.
— Что ты видела, Тори? — спросил командор. — В кого ты стреляла?
— Я видела… чудовище.
Джек и Уманский переглянулись.
— Какое? — спросил Джек.
— Я не могу его описать, — пробормотала Тори. — Это было что-то… внетелесное. Что-то из моих детских кошмаров.
Губы девушки побелели. Она неуклюже облизнула их и сипло произнесла:
— Я не хочу об этом говорить.
— Хорошо, — сказал Джек.
Он выпрямился и протянул девушке руку. Она встала, посмотрела на Джека, потом на Уманского, потом на Клова — и сказала:
— Мозгоправ, у тебя ссадина на лице.
Эти простые слова, прозвучавшие спокойно и обыденно, заставили всех расслабиться.
Тори достала из сумки тюбик синткожи и выдавила полоску на рану Клова. Соприкоснувшись с плотью, светлый гель зашипел, завибрировал и ловко вписался в границы раны, а через несколько секунд загустел и слился с поверхностью кожи.
Клов потер почти неразличимый шрамик пальцем, поморщился и сказал:
— Неприятное ощущение.
— Это не страшно, — успокоила его Тори. — Онемение и покалывание будут чувствоваться еще минут пять, пока гель встраивается в структуру твоего кожного покрова. После этого не останется даже шрама.
Убрав тюбик в сумку, Тори взглянула на хмурое лицо командора и смущенно проговорила:
— Джек, ты думаешь, я все выдумала?
Командор молчал.
— Но я в самом деле что-то видела, — сказала Тори дрогнувшим голосом. — Нечто ужасное. И это была не галлюцинация.
— Нечто? — язвительно проговорил Уманский. — Ужасное? Не галлюцинация? Да будь я проклят, если это так!
Стоило ему произнести эту фразу, как в воздухе что-то изменилось. Изменилось неуловимо и неопределенно, но это почувствовали все.
— Похоже, Клоаке не понравились твои слова, Ян, — прокомментировал происходящее командор Джек.
И словно в подтверждение этого, окружающий мир, до сих пор казавшийся абсолютно реальным, стал тускнеть и подергиваться серой дымкой, теряя четкость деталей и незыблемость очертаний.
Солнце, повисшее над горизонтом, потускнело и выцвело. Поднялся колючий ветер-суховей и закружил облаками пыли над испуганно притихшими путниками. Как по команде, все четверо вскочили на ноги.
— Что происходит?! — хрипло крикнула Тори.
— Мы лишились благодати, — с холодной усмешкой отозвался Клов. — Уманский только что наслал на нас проклятие. — Клов поднял руку и велеречиво пробасил: — И слово стало плотью!
— Перестань паясничать! — крикнула ему Тори. — Мы…
Набежавший порыв ветра был так силен, что подхватил и унес в сторону окончание ее фразы. Воздух стал стремительно темнеть.
— Держимся вместе! — крикнул командор Джек. — Спиной к спине!
Они встали спиной к спине и подняли автоматы. Темнота не сгустилась окончательно, а ветер дул сильно, но шквальных порывов больше не было. Прошло несколько секунд, и воздух прояснился, снова уступив место ровному, неяркому свету, свидетельствующему о скором приближении сумерек.
