Затем он обратился к Алексу:
– Как я понимаю, вас, по сути, держали в плену, господин Бенедикт?
– Да, администратор. Хотя «по сути» тут, пожалуй, лишнее.
– Как долго?
– Несколько дней.
– Где?
– Как они говорили, в камере предварительного заключения. Где-то на острове.
– Как к вам относились?
– Превосходно, сэр, только я сидел под замком, а у моей головы держали пистолет.
– Черт бы их всех побрал, – бросил Килгор. – Что ж, в любом случае рад, что вы целы и невредимы. – Казалось, он едва сдерживается. – Мы только что узнали, что происходит, и виновники уже пытаются спасти свою шкуру, выдавая сообщников. Если честно, Алекс, – вы не против, если я стану вас так называть?..
– Да, сэр.
– Если честно, Алекс… – Он снова замолчал, словно собирался сказать что-то другое, но передумал. – Почему, узнав обо всем, вы не обратились прямо ко мне?
Тау Килгор выглядел как истинный глава исполнительной власти – высокий, рассудительный, с седыми волосами и серыми глазами. Во взгляде его сквозили ум и сострадание к людям. Он был из тех, кто сразу внушает доверие. В прессе, однако, отзывались о нем нелестно: его описывали как жесткого, непоколебимого человека, который советуется лишь с теми, кто с ним согласен, и склонен принимать несогласие за нелояльность. Глядя на Килгора, я с трудом в это верила.
– У нас просто не было возможности, администратор. Едва мы добрались до сути дела, как нас тут же схватили.
– Понятно.
– Кстати, – добавил Алекс, – изначально это выяснила Викки Грин. Она пожертвовала своей жизнью, из-за чего мы и занялись поисками.
– Да, я знаю про нее. Мы перед ней в немалом долгу. Как давно вы обо всем узнали?
– Еще несколько дней назад мы не были точно уверены.
Переварив услышанное, Килгор наклонился вперед:
– И вы собираетесь поведать обо всем прессе?
– Да, администратор. Собираемся.
– Вы представляете себе последствия этого?!
Слова Килгора звучали угрожающе, но Алекс не собирался отступать.
– Под последствиями вы имеете в виду реакцию избирателей?
– Всех людей на планете, господин Бенедикт. Если вы распространите эту информацию, то можете не сомневаться: на ближайшие три года здесь воцарится хаос.
– Примерно так же в последние месяцы заговорщики оправдывали свое поведение.
– Векслер?
– Вы про него знаете?
– Конечно знаю, черт побери. – Краска отлила от его лица. – Прошу вас ответить на вопрос, Алекс. Я все-таки не Векслер.
– Да, – сказал Алекс. – Мы подумали о последствиях. Я считаю…
– Мне плевать, что вы считаете. Вы собираетесь обрушить все: хоть это вам понятно? Как мне, по-вашему, поступать, если вы расскажете общественности, что правительство занимается тайными операциями? Не думаете, что во всем обвинят меня? Я точно знаю, что у вас на уме. Да, немалая доля вины лежит на мне. Но в итоге вспыхнет политическая огненная буря. У нас нет времени на все это. Людям нужно правительство, которому они могут доверять, тем более сейчас.
– Пожалуй, – заметил Алекс, – вам следовало бы тщательнее подбирать кандидатов на высшие должности.
– Согласен. Но это уже прошлое, это не имеет значения. Вы намереваетесь вынести смертный приговор двум миллиардам людей. И вы собираетесь сказать им, прямо или косвенно, что я скрывал от них правду, а значит, я во всем виноват.
Алекс уже и сам едва сдерживался:
– Полагаю, в ваших словах есть доля истины.
– Послушайте, я совершил ошибку, поверив не тем, кому следовало. Я крайне сожалею.
– Они строили убежища, администратор, и составляли поддельные доклады о вторжениях «немых». Как вы могли не знать об этом?
– Векслер и его друзья умели как следует хранить тайну, – вмешалась Цирцея.
– Они знали, что случится с ценами на товары и с экономикой в целом, если всплывет правда о Каллистре, – сказал Килгор. – И поэтому ничего никому не сказали.
– А для чего, по-вашему, были нужны убежища?
– Черт побери, я тоже поверил донесениям о «немых». Они лгали мне так же, как и всем остальным, потому что знали, что я не потерплю этих действий.
Я никогда еще не видела Алекса таким рассерженным. Голос его дрогнул:
– Где сейчас Векслер?
– Мы его ищем.
– А как вы узнали о том, что происходит?
Килгор показал нам фотографию Боксера:
– От него. Он пришел к нам вчера. До нас постоянно доходили слухи, что доклады о вторжениях «немых» – это фальшивки, а эксперты не пришли к единому мнению относительно пространственного разлома. Мне следовало обратить на это больше внимания. Не могу поверить, что я допустил такое.
– Вам повезет, если вас не заставят уйти в отставку.
– Если до этого дойдет, я уйду не раздумывая, Алекс. А пока что я намерен сделать все, что смогу, для жителей планеты.
– Что будет с Боксером? – спросила я.
Килгор удивленно посмотрел на меня, – казалось, он вообще забыл о моем существовании.
– С кем?
– С Боксером. Тем парнем на фотографии.
– Мы еще не решили. – Килгор понизил голос: – Впрочем, можно не сомневаться: если он и покинет планету, то одним из последних. – Взяв ручку, он написал несколько слов и положил записку в карман. – Что ж, скажу честно: я не стану просить вас о сокрытии того, что вам известно.
– В самом деле?
– Тайну все равно уже не сохранить – слишком многие знают о ней. Уже начались утечки. Лучше, если новость будет исходить от нас. Если мы сделаем все как надо, то всеобщего хаоса, возможно, удастся избежать.
– Пожалуй, вы недооцениваете свой народ, администратор.
– Не знал, что вы психолог, Алекс. Но надеюсь, вы правы. Когда вы собираетесь опубликовать информацию?
– В полночь.
Килгор вытер лоб:
– Господи.
Все молчали.
– Ладно. – Килгор глубоко вздохнул. – Придется это как-то политически мотивировать.
– Хорошо.
– Важно, чтобы люди не полностью утратили веру в правительство в тот момент, когда им крайне требуется руководство. Хаоса хватит и без того. Мне бы хотелось, чтобы вы позволили мне выступить с обращением. Я прошу вас об этом. Задержите передачу, вам это никак не повредит. Всего лишь до завтрашнего утра.
– Когда вы собираетесь выступить?
– Завтра. Я запланировал обращение к народу. – Он перевел взгляд на меня. – Мне нужно, чтобы до этого вы молчали и, главное, не упоминали о Векслере и его участии. Если народ узнает, что в правительстве есть группа людей, которые знали обо всем заранее и пытались воспользоваться этим в собственных интересах, он опять нам не поверит. Вы должны сообщить прессе, что и каким образом вы выяснили, а я прослежу за тем, чтобы вам оказали полное доверие. Вы даже получите медали. Но не более того. Хорошо?
– Сэр, – сказал Алекс, – Роб Пейфер уже кое-что знает.
– Пейфер? – Администратор наморщил лоб.
Алекс посмотрел на меня:
– Из «Глобала».
– Что именно ему известно?
– Он знает, – сказала я, – что Векслер держал в плену Алекса. Уверена, он сможет составить цельную картину. Но, кажется, я убедила его вообще не высказываться на эту тему.
– Хорошо. – Килгор закрыл глаза.
– Ничего не могу обещать.
– Не важно. Поговорю с его редактором. – В голосе его чувствовалась мука. – Делишки Векслера все равно всплывут, рано или поздно. Но даже одно гамма-излучение будет достаточно плохой новостью.
Мы долго сидели, глядя друг на друга.
– Трудно поверить, что это происходит на самом деле, – сказала Цирцея.
– Что вы собираетесь делать, администратор? Попытаетесь эвакуировать людей?
– Бесполезно, Алекс. Мы вывезем столько, сколько сможем. Но… – Он покачал головой.
– Какой ущерб может нанести вспышка гамма-излучения? – спросила я.
– Она убьет все на поверхности планеты, – ответила Цирцея. – Кто-то, возможно, укроется в убежищах. Но после нее мы не сможем выращивать продовольствие.
Алекс сидел не шевелясь.
– Мы не в состоянии провести массовую эвакуацию, – сказал Килгор. – У нас около ста кораблей, и каждый вмещает в среднем пятнадцать человек, даже меньше. Чейз, к концу года на Салуде Дальнем родится двадцать восемь миллионов детей. Кто-нибудь всерьез считает, что флот всего человечества способен вывезти хотя бы этих новорожденных?
Я позвонила Пейферу и сказала, что передача снова откладывается до завтрашнего утра.
– Да хватит уже, Чейз. Дайте мне хоть какой-то шанс. Я и так уже кое-что узнаю́ из других источников.
Я объяснила, почему мы нуждаемся в его сотрудничестве и почему нельзя допустить фальстарта. Пейфера это не обрадовало. Я воззвала к его патриотизму, но тщетно. Тогда я пообещала стать его рабыней до конца жизни, если он будет молчать. Пейфер заявил, что мы слишком легко сдаемся: он считал нас с Алексом честными людьми, а теперь мы позволяем политику замести следы.
– Килгор утверждает, что он тут ни при чем, – сказала я.
– Ну да, как же. Если нельзя доверять политикам, кому еще можно доверять?
