Они все, конечно, получили уведомление о переводе в преторианскую гвардию, но нужно было обратиться к ним самой, голосом. Эти люди имели право лично встретиться с той, за кого Рим обязал их при необходимости умереть. Рады ли они, что всесильный алгоритм выдернул их из среды братьев по оружию и переместил в почетную центурию? Электра пошла вдоль строя, вглядываясь в такие разные и одинаково мужественные лица. Кто из вас уже порицает меня за ошибки? Кто ненавидит за гибель Фулька и его когорты? Кто придушит, как попытался Конрад?
Надо что-то им сказать.
— Алгоритмы выбрали вас, чтобы вы защищали меня, пока я служу Риму. За это вы получаете алый гребень на шлем, почет и коэффициент два к выслуге лет. — Она старалась говорить понятно и размеренно. — А также право погибнуть вне очереди, потому что смертность в личной гвардии диктатора на 35 процентов превышает среднюю по легионам.
Она перевела дух и тихо добавила.
— По статистике.
— Разрешите обратиться.
Низкий, красивый голос.
Кто там теперь? Тит Порцион Флавий, пятый легион «Светоносного», сделал шаг из строя. У Тита Порциона были серые глаза, темные волосы, высокий рост и почти идеальное досье. Впрочем, как и у остальных.
— Разрешаю.
— Заявляю отвод, — сообщил легионер, выйдя на шаг из строя. — Домина Флавия.
Электра удивилась.
— Причины?
— Личные.
Строй стоял навытяжку, неподвижно, сохраняя уставное выражение лиц. Было очень тихо.
Всем важно, что я сейчас отвечу, подумала Электра. Как реагировать? Мы все здесь не по своей воле и должны подчиняться алгоритмам… Или нет, не по своей воле — только я. Они же пошли служить сами, никто не заставлял их. Надо отказать. Личные… что это может быть? Ребенок только родился? Кто-то близкий умирает?
— Уточните.
— Вам не понравится.
Теперь все прислушивались с дополнительным интересом. Кажется, я себя закапываю.
— Переживу.
Тит Порцион секунду молчал, видимо, сортировал в уме аргументы. Сейчас мы узнаем, по каким причинам легионеры оказывают диктаторам.
— Я вас не поддерживал. Я за вас не голосовал. В диктаторы вас протолкнула случайность.
— Это все?
— Разве этого мало?
— В этом нет ничего личного.
— Ваш личный рейтинг две недели назад был ничтожный. Ваше присутствие во флоте и «назначение» на место адмирала было прямым оскорблением здравому смыслу и всем римским законам. И позором Семье.
Ах да, он же еще и родич какой-то. Флавий.
Электра убедилась, что легионер договорил. Надо было отвечать.
— Это правда, я оказалась на флоте случайно. Не вследствие боевого опыта, не по заслугам. — Электра повысила голос, чтобы ее точно услышали все. — Правда и то, что в диктаторы меня привели обстоятельства вне моей воли.
Как камушек, брошенный в чашу для равновесия, сам по себе ничего не значит и ничего не решает.
— Я не просила назначать меня на эту должность. Сенат сошелся на моей кандидатуре, чтобы повесить гирю на ногу Гаю Августину Тарквинию. Не очень-то почетно.
И не очень-то это их убеждает. Почему они должны верить мне, я им никто.
Вон еще один, в строю рядом с Флавием, Кассий Веспасиан Туллий — не менее мрачный и еще более огромный. Неотрывно поедает глазами и уж вовсе неизвестно что хочет. Собственно, все они молча и неподвижно смотрели на нее, как на какой-то экспонат.
Как же я от вас, гадов, устала. Пока Люций там блистает среди пускающих слюни от восторга капитанов — а ведь я, я, только я спасла их задницы, пока он валялся дохлый! — я должна бесславно идти ко дну в одиночестве.
— Вас вытащили сюда алгоритмы, меня — сенат. Меня никто не спрашивал, готова ли я. Non sibi, sed patriae natus est, Тит Порцион. Я вас тоже не спрашиваю. Вернитесь в строй.
Строй молча держал равнение.
Действительно, она же не скомандовала «вольно».
Глава 11
Флот давно вышел за пределы гелиосферы и стремительно двигался к системе Форпоста, сбрасывая полную информацию об эриниях, потере Марселя и сражении над Землей на попутные трансляторы «Меркурия», в открытый доступ для всех римлян, военных и гражданских. Антоний отчаянно возражал. Кто владеет информацией, тот владеет миром, настаивал он, ты и так бросила Солнечную Тарквиниям и они там творят, что хотят. Бесконечно препирались в чипах.
«Оставляй себе инструменты контроля, ведь ты улетаешь все дальше».
«У меня в руках алгоритмы, что мне Тарквинии сделают? Еще одну тупую кличку придумают?»
«Зачем я с собой целый департамент военных демагогов везу, а? Нельзя сыпать людям на голову все подряд в сыром виде!»
«Почему? Не приведи судьба выводы сделают что ли?»
«Вот именно, вот именно, кузина! Причем какие попало. Тебе может не понравиться».
«Еще меньше мне понравится, если мы окажемся отрезаны, как отрезали Марсель. Выпадем из общего информационного поля, и все факты с нами вместе».
Сошлись на том, что для гражданского доступа департамент Антония будет упаковывать сведения в удобоваримые форматы, поддерживая в римской сети приемлемый уровень ужаса.
Электра постановила себе за время полета прочесть про Единение Халифата все, что удастся найти, ab ovo. Но где же начать, вернее, как глубоко спуститься? У каждого события находились причины, предпосылки, причины причин. Как легко было в школе, один абзац и все! Человечество лежало в руинах, боевые вирусы добивали его остатки, цивилизация была почти утрачена, когда великие основатели — Фундатор, Ларгиция и Доминатор — принесли людям разработанную на Палатине систему алгоритмов. Античная парадигма хорошо подошла для объединения разрозненных групп выживших и разумного распределения ресурсов. Немногим недовольным была предоставлена возможность свободно улететь.
Неограниченный доступ распахнул к ее услугам инфохранилища Рима, океан данных.
Перед глазами вставала давно и прочно забытая страница истории: последняя волна экспансии человечества, по-халифатски — Исход. Еще не остыли угли разрушительной войны, последней в череде старых земных войн. Новорожденный Рим сделал первый вдох и у самой идеи его существования немедленно нашлись противники. Жертвуя и без того краткими часами сна, Электра сидела над файлами, которые давно были похоронены в архивах. Никому уже не хочется вспоминать, что часть кораблей в незапамятные времена покинула будущие римские системы. Что кому-то показалась невыносимой новая и удобная система управления. Что кто-то пытался сохранить свои религиозные заблуждения. Что «возможность свободно улететь» немногие недовольные вырвали с боем.
Древние названия завораживали ее, и гигантские темные тени кораблей приходили во сне. «Уран», «Золотая Ламия», «Фурия», «Озимандия», «Меркатор» и уводящий их за собой во внешнюю тьму «Кисмет». Ни один младенец не помнит первых часов своей жизни, и Рим не хотел помнить — неудивительно, что все документы той эпохи, и без того немногочисленные, были так понижены в выдаче. Докопаться до них даже с диктаторским доступом оказалось непросто. Надо было точно знать, что ищешь, ведь в океане данных не было маяков. В конце концов Электра смирилась и свалила эту работу на Антония, попросив сделать для нее выжимку.
— Задачу поставь.
— Хочу понять противника. Что им нужно, какие они, что ими движет. С эриниями мне ксенологи разбираются, а про Халифат как я ни трясу военных — получаю сплошную кашу из ксенофобии и высокомерия.
— Если ты хочешь их понять, тебе нужны не наши, а их источники, — возразил Антоний.
Единственный известный ей лично источник скитался где-то по Земле.
— У нас общие корни. Общее происхождение. Почему они вообще откололись от Рима? Ради каких таких ценностей?
— А почему часть землян в свое время выбрала отказаться от цивилизованности? — Антоний тут же сам себе ответил. — Об этом написаны томы и томы. Хоть Фабия Лентилла почитай, хоть Гракха, Юлия Стратора.
— Хочешь сказать, халифатцы — те же пролы, только с кораблями и пушками? Но как вышло, что они заключили союз с ксеносами против людей? Мы же все-таки гораздо ближе друг к другу, почти одинаковые. Малак — нормальный подросток!
