— Но… — Антоний замолчал и стал смотреть в стол.
— Да, все так, — Квинт тоже смотрел в стол. — Кто-то из экипажа «Мглы» пожертвовал жизнью, чтобы мы получили эту горсть пикселей. И точные координаты бакена, мимо которого шел флот — сам-то он их не мог знать в условиях радиомолчания.
— И какие они, эти координаты?
— Такие, что теперь очевидно — Третий идет к Форпосту, быстро и скрытно, — ответил за Квинта адмирал. — Так что и обсуждать нечего. Из расчета текущей массы Третьего, они будут там через десять дней.
— Что же, это окончательно расставляет все по местам, — после краткой паузы заключил Тарквиний. — Один диктатор останется в Солнечной, а второй — вторая, как вы догадываетесь — пусть идет на Форпост с флотом. Да поскорее. Вам нужно успеть туда первыми.
Вернувшись к себе, Электра еще несколько раз пересмотрела запись, пытаясь запомнить каждого человека из тех, что стояли на трибуне. И этого, смуглого, в мундире с алыми чайками. И римлян из окружения Гонория.
Как же так! Она прекрасно помнила ректора, вечно занятого, увлеченного своим делом человека, далекого от политики. Как так вышло, что он стоит на одной трибуне с захватчиками и обсуждает комфорт «друзей»?
Теперь перед сном придется в поминальном списке перечислять не только имена погибших легионеров Фулька, не только людей Мария Тарквиния и добровольцев, отправленных на Марсель или же в никуда, но и этого, безымянного пока римлянина. Навсегда закрывшего за собой дверь шлюза, чтобы послать нам письмо. Первых погибших. Первых героев войны.
Какой он скоро станет длинный, этот список.
***
Римский космический флот покидал Праматерь. Впервые на памяти ныне живущих — вне календаря. Впервые за века — так много кораблей сразу. Так много квиритов. Каково будет остающимся? Должно быть, столько людей одновременно уходило от Земли лишь однажды, в первую волну исхода, время великого расселения. Что тогда чувствовали те, кто остался? Надежду? Облегчение? Страх? А что теперь думают и чувствуют римляне?
У Антония был на это ответ, выраженный в цифрах. Чем дальше от Земли — по информации, поступавшей из доступных для обсчета кластеров — тем сильнее поддержка диктатора наступающего, уводящего флот в нападение на врага. Чем ближе к колыбели человечества, тем выше популярность диктатора охраняющего. Им уже и прозвища дали, dictator squalus и dictator patronus. Сеть наводнили карикатурные изображения Электры в кроваво-алом мундире и с акульими зубами в неправдоподобно огромной пасти.
— Небось тарквиниевские пиарщики и запустили в оборот! Себе в плюс. А я не догадался вовремя, — огорчался Антоний. — Придется постараться, чтобы ты стала хотя бы vindex, а лучше salvator.
— Вот только внутривидовой борьбы среди правящей верхушки мне не хватало!
Электра упорно не соглашалась вовлекаться в мелочную игру, пока Антоний не привел относительно здравый аргумент.
— Существенная разница в личном рейтинге даст одному из вас преимущество, когда вы рано или поздно не сможете договориться. А это, учитывая ваши противоречия, неминуемо.
— Мы с Гаем разрешили свои противоречия.
— Сиюминутные. Не ценностные. Ох, дорогая кузина, военная политика — это не спринт. Это долгий нудный марафон. Ну, будем работать.
Флот двигался прочь от центра мира, оставляя за спиной Солнце — и Землю в руках Тарквиниев. В движении менялась его конфигурация. За орбитой Марса корабли всем числом выстроились в выпуклый тетраэдр, за поясом астероидов конфигурация флота усложнилась до октаэдра. Схему этих превосходных, точных построений, напрямую влияющих на качество и скорость хода, можно было в любой момент увидеть на экране или в чипе. Электра любовалась. Из мира солнечного света и порядка, из колыбели человечества римские корабли уходили в мрачную тьму за поясом Койпера, где летели в ледяной пустоте мертвые черные куски камня, транснептуновые объекты, не получившие даже статуса планет.
И только миновав орбиту Юноны, девятой планеты Солнечной, с ее таинственными свечениями и газовыми приливами (Электра не могла от иллюминатора отлипнуть, пока шли мимо), флот принял окончательную форму малого звездчатого додекаэдра, оптимальную для стремительных дальних перебросок. Что за корабли шли сейчас бок о бок! Никогда раньше не было такого, чтобы в одном построении двигались «Светоносный» и «Геката», «Ананке» и «Немезида». Исторические кадры передавали сейчас с бортов кораблей на Землю, занятую подготовкой к обороне. Скоро прямая связь оборвется и подключение останется только через систему радиобуйков «Меркурия».
Адмирал не зря проложил курс флота мимо Юноны — словно магнитом он собирал разбросанные по системе древние корабли, мегалитические чудовища, которые давно уже не участвовали в календарных перемещениях флотов. В пространстве близ потерянной планеты в первичном мраке дремал «Вулкан», поставленный на прикол мастодонт, побратим «Гефеста» из Третьего. Теоретически он охранял большую исследовательскую платформу, на которой изучали какие-то квантовые флуктуации глубокого космоса, но фактически стал уже почти памятником самому себе.
Люций оперативно переправил на корабль команду и техников. Электра представляла себе, как оживают темные коридоры, наполняются ярким светом рубки и технические отсеки, как увеличивается подача кислорода и расконсервируются жилые помещения — будто спящий колосс делает глубокий вдох. Как выходят на полную рабочую мощность три его реактора, поднимаются бронированные заслонки, активируются поля, вспыхивает горная гряда двигателей. Как он неслышно, обманчиво медленно отходит от дрейфующей в космосе платформы, сопровождаемый серебристой макрельей свитой — дюжиной судов помельче. Люций безжалостно ободрал с платформ все военные объекты, а недовольных ученых отправил на охраняемые территории, на Землю и Луну. Ох, и проклинали они и адмирала, и обоих диктаторов, хотя лучше бы — Халифат и эриниев.
Гигант «Вулкан» поднял суммарную массу флота на четыре процента и увеличил скорость на тринадцать. Ради этого преимущества можно было вытерпеть недовольство и проклятия всех ученых в мире. Самые оптимистические расчеты показывали, что флот, даже ускоренный добавочной массой, подойдет к Форпосту впритык. Снова и снова расчеты, бесконечные и мучительные, перепроверки и бесплодные догадки. «Успеем — не успеем — кто успеет раньше»: массу Третьего они знали, но есть ли у него компания. «Пришлось заключить союз не на тех условиях», сказала Анна в своем сумбурном сообщении. Нетрудно догадаться, с кем! А вот сколько вражеских кораблей теперь усилили ее флот, оставалось неизвестным. И еще одна догадка мучила и беспокоила Электру, которая по памяти практически полностью восстановила стершееся сообщение.
«Помни, что родители предназначили тебя для великих дел, мой мальчик», как-то так она сказала, обращаясь к Люцию. Мятежная адмирал была знакома с его родителями. И с родителями Электры. Это был их общий проект. Гай Тарквиний забыл сообщить Электре об этом, выдавая информацию по каплям в приступе своей странной откровенности. Капли оказались слишком хорошо дозированы.
Я не могу ему доверить даже собственное прошлое, а доверила Землю, — мрачно думала Электра, снова и снова терзая руфа. Маленький робот упорно не находил в ней никаких отклонений, тестовые программы выдавали стопроцентное соответствие римским генетическим стандартам. Измучившись подозрениями и неизвестностью, она решила наконец поговорить с Люцием. Невозможно одной мучиться в беспокойных проекциях своего разума, когда дело это касается как минимум двоих.
Из этого разговора ничего путного не вышло. Люций пришел к ней в покои, получив вызов и доступ, с любопытством осмотрелся — диктаторский сектор при нем никогда не открывали.
— Скудновато как-то! У меня даже тюремный блок комфортнее.
— Зато здесь работать удобно, в тюремном блоке по каким-то причинам нет связи.
— Квинт мне доложил о том что произошло в техническом секторе. Когда тебя молодежь заперла и, по твоим словам, кто-то не захотел выпустить.
