Тревиц тем временем прошел в конец зала и выглянул из треугольного окна. Оно было сделано так, чтобы уменьшить обзор улицы и увеличить обзор неба, дать больше света и уединенности. Тревиц встал на цыпочки, чтобы заглянуть вниз. Затем он вернулся через пустой зал.
— Интересная конструкция окна, — сказал он. — Вы меня звали, член Совета?
— Да. Вы помните, после колледжа я отправился в путешествие?
— После выпуска? Хорошо помню. Мы ведь всю жизнь были товарищами, сообществом доверия, двое против всех. Вы улетели в путешествие, а я, полный патриотизма, поступил во Флот. Почему-то мне не захотелось лететь с вами, какой-то инстинкт мне подсказал. Я бы хотел, чтобы этот инстинкт и в дальнейшем мне не изменил.
Но Компор не клюнул на наживку. Он сказал:
— Я тогда посетил Компореллон. Семейное предание говорит, что мы принадлежали к правящему роду на этой планете до того, как Компореллон поглотила Империя. Моя фамилия происходит оттуда. У нас есть старое поэтическое название звезды, около которой обращается Компореллон — Зпсилон Эридана.
— Что оно означает? — спросил Пелорат.
Компор покачал головой.
— Не знаю, означает ли оно что-то. Это просто традиция. Там много традиций. У них есть подробные записи истории Земли, но там не принято об этом говорить. Они на этот счет суеверны. При упоминании о Земле они поднимают вверх руки, скрестив два пальца, чтобы отвести несчастье.
— Вы об этом кому-нибудь рассказывали, когда вернулись?
— Нет, конечно. Кому это интересно? И потом, передо мной была политическая карьера, и меньше всего мне хотелось подчеркивать свое инопланетное происхождение.
— А спутник? Опишите спутник Земли, — резко сказал Пелорат. Компор удивился.
— Я ничего не знаю об этом.
— Есть у Земли спутник?
— Не помню, чтобы я читал или слышал об этом. Но если вы познакомитесь с компореллонскими материалами, вы это выясните.
— Но вы ничего не знаете?
— О спутнике, нет. Не могу вспомнить.
— Эх! А как Земля стала радиоактивной? Компор покачал головой и ничего не сказал. Пелорат воскликнул:
— Подумайте! Неужели вы ничего не слышали?
— Это было семь лет назад, профессор. Тогда я не знал, что вы теперь будете меня об этом спрашивать. Была какая-то легенда, они считают ее историей…
— Какая легенда?
— Земля стала радиоактивной, подверглась изоляции, Империя плохо с ними обращалась, и Земля собиралась каким-то образом разрушить Империю.
— Одна умирающая планета собиралась разрушить всю Империю? — вмешался Тревиц.
— Я же говорю, что это легенда, — ответил Компор, оправдываясь, — Я не знаю подробностей. В ней упоминается Бел Арвардан.
— А кто он? — спросил Тревиц.
— Исторический персонаж. Ради Галактики! Я искал о нем записи. Это был прирожденный археолог в эпоху ранней Империи, который установил, что Земля находится в Секторе Сириуса.
— Я слышал о нем, — сказал Пелорат.
— На Компореллоне он народный герой. Если вы хотите все это узнать, отправляйтесь на Компореллон. Какой смысл ошиваться здесь?
— А каким образом Земля собиралась разрушить Империю? — спросил Пелорат.
— Не знаю. — В голосе Компора появилась замкнутость.
— Радиация имела к этому отношение?
— Не знаю. Говорили что-то об усилителе разума, разработанном на Земле, синапсизаторе или как-то в этом роде.
— Они что, создали сверхразумы? — недоверчиво спросил Пелорат.
— Не думаю. Мне запомнилось, что он не работал. Люди умнели, но умирали молодыми.
— Это, — сказал Тревиц, — похоже на нравоучительную притчу. Не просите слишком много, а то потеряете и то, что имеете.
Пелорат повернулся к Тревицу и раздраженно сказал:
— А вы-то что знаете о нравоучительных притчах!
Тревиц поднял брови.
— Конечно, это ваша область, а не моя, но это не означает, что я совершенный невежда, Янов.
— Вы еще что-нибудь помните о том, что вы назвали синапсизатором, Компор? — спросил Пелорат.
— Ничего я не помню. И давайте прекратим перекрестный допрос. Я вас выследил по приказу Мэра, но приказа вступать с вами в контакт у меня не было. Я только хотел предостеречь вас, что за вами следят, что вы посланы, чтобы служить целям Мэра. Я ничего больше не собирался с вами обсуждать. Просто вы меня удивили, неожиданно подняв вопрос о Земле. Повторяю, что бы ни было в прошлом — Бел Арвардан, синапсизатор, в настоящее время Земля — мертвая планета. Очень советую вам, отправляйтесь на Компореллон, там вы все это выясните. Только улетайте отсюда.
— И вы, конечно, доложите Мэру, что мы полетели на Компореллон. А для верности полетите за нами. А может быть, Мэр уже знает? Я представляю, как она тщательно прорепетировала с вами все, что вы нам здесь рассказали, потому что, по ее соображениям, мы должны оказаться на Компореллоне. Верно?
Компор побледнел. Он встал и, с трудом владея собой, произнес:
— Я пытался объяснить. Я хотел помочь. Не стоило труда. Можете броситься хоть в черную дыру, Тревиц.
Он резко повернулся на каблуках и быстро, не оглядываясь, удалился.
Пелорат ошеломленно сказал:
— Вы поступили довольно бестактно, Голан, старина. Я мог бы от него больше узнать.
— Не могли бы, — серьезно сказал Тревиц, — вы узнали бы только то, что он сам хотел сообщить. Вы не знаете, что он такое, Янов… До этого дня и я не знал, что он такое.
Тревиц, погруженный в свои мысли, неподвижно сидел в кресле, и Пелорат не решался его потревожить. Наконец, он спросил:
— Мы всю ночь будем здесь сидеть, Голан?
45
Тревиц вздрогнул.
— Вы правы, Янов. Нам лучше быть на людях. Идемте!
Пелорат встал.
— Где мы найдем людей? — возразил он. — Компор сказал, что сегодня День Медитации.
— Ах, Компор сказал? А что, когда мы ехали из Космопорта, на дороге не было машин?
— Вообще-то были.
— А город, что, оказался безлюдным?
— Нет, не очень… Но вы не можете не признать, что здесь было пусто.
— Да, было. Это я заметил, и даже очень… Ну, ладно, Янов, я голоден. Давайте найдем приличный ресторан, мы можем себе это позволить. Попробуем сейшельскую экзотику или, если она не придется нам по вкусу, удовлетворимся старым добрым галактическим стандартом… Когда мы будем в безопасности, среди людей, я расскажу вам, что здесь, по-моему, произошло.
46
Тревиц огляделся с приятным ощущением новизны. По стандартам Терминуса ресторан не был дорогим, но он, безусловно, был необычным. Здесь был открытый огонь, на котором готовили пищу. Мясо подавалось кусочками на один укус, каждый кусочек со своим пикантным соусом. Их полагалось брать пальцами, которые от тепла и жира защищались гладкими зелеными листьями, влажными, с чуть заметным мятным привкусом.
