Тревиц огляделся с приятным ощущением новизны. По стандартам Терминуса ресторан не был дорогим, но он, безусловно, был необычным. Здесь был открытый огонь, на котором готовили пищу. Мясо подавалось кусочками на один укус, каждый кусочек со своим пикантным соусом. Их полагалось брать пальцами, которые от тепла и жира защищались гладкими зелеными листьями, влажными, с чуть заметным мятным привкусом.
На каждый кусочек мяса приходился лист, и все вместе отправлялось в рот. Официант подробно объяснил, как это делать. Он явно привык к инопланетным гостям и покровительственно улыбался, когда Тревиц и Пелорат набросились на дымящиеся кусочки, и явно радовался удовольствию иноземцев, открывших, что листья сохраняют пальцы холодными и вдобавок охлаждают мясо при еде.
— Вкусно! — сказал Тревиц и заказал вторую порцию. Пелорат последовал его примеру.
Теперь они сидели за таинственным губчатым десертом и кофе, у которого был привкус жженого сахара, из-за чего они с сомнением покачали головами. Они добавили в кофе сиропа, из-за чего покачал головой официант.
— Так что же произошло в туристском центре? — спросил Пелорат.
— Вы имеете в виду Компора?
— Разве там случилось еще что-нибудь, достойное обсуждения?
Тревиц огляделся. Они сидели уединенно в нише; в ресторане было людно, и гул голосов служил идеальным прикрытием. Негромко Тревиц произнес:
— Разве не странно, что он выследил нас до Сейшел?
— Он сказал, что у него развитая интуиция.
— Да. В колледже он был чемпионом по гиперпреследованиям. Я раньше не сомневался, до сегодняшнего дня. Я допускаю, что можно рассчитать и угадать, куда некто собирается прыгнуть, по тому, как он готовится. Но как может преследователь угадать серию Прыжков, я не понимаю. Ведь мы готовились только к первому Прыжку, все остальные рассчитал компьютер. О первом Прыжке преследователь может судить, но как он может догадаться, что внутри компьютера?
— Но он это сделал, Голан.
— Безусловно, — сказал Тревиц, — и единственное объяснение — что он знал заранее, куда мы направимся.
Пелорат подумал.
— Это совершенно невозможно, мой мальчик. Откуда он мог знать? Мы сами определились только на борту «Далекой Звезды».
— Да, я знаю. А как насчет Дня Медитации?
— Компор не лгал. Ведь это подтвердил официант, когда мы вошли и спросили.
— Да, подтвердил. Но ресторан открыт. Он нам, собственно, сказал: «Город Сейшелы не провинция, он не закрывается». Другими словами, в большом городе люди образованнее, здесь нет благочестия маленького городка. Поэтому оживленная жизнь продолжается, хотя, может быть, не такая оживленная, как в обычные дни.
— Но, Голан, в туристский центр никто не вошел, пока мы там были. Я следил, не вошел ни один человек.
— Я тоже это заметил. Я даже выглянул в окно и увидел, что вокруг полно людей, пешком и на машинах. И все-таки ни один не вошел. День Медитации — это прикрытие. Мы бы ничего не заподозрили, если бы только я не решил, что этому сыну двух чужеземцев нельзя доверять.
— В чем же здесь дело? — спросил Пелорат.
— Все просто, Янов. Перед нами некто, кто узнаёт, куда мы летим, как только мы сами узнаем это, хотя мы находимся в разных космических кораблях. Кроме того, перед нами некто, кто может держать пустым окруженное людьми общественное помещение, чтобы мы могли поговорить без помех.
— Уж не хотите ли вы, чтобы я поверил, что Компор может творить чудеса?
— Конечно, если он на самом деле агент Второго Сообщества и может управлять разумами; если он может читать ваши и мои мысли в удаленном космическом корабле; если он может сразу пройти через таможенную станцию и спуститься на гравитике, не рассердив пограничные патрули отклонением от радиолуча; если он может влиять на разумы людей, чтобы они не входили в здание, когда он не хочет.
— Звезды Галактики! — с сожалением продолжал Тревиц. — Я даже помню, что было после выпуска. Я почему-то не захотел лететь в то путешествие. Не было ли это вызвано его влиянием? Ему просто надо было лететь одному, куда он там в самом деле летел.
Пелорат отодвинул от себя тарелки, как будто хотел расчистить пространство вокруг и создать простор для размышления. Этот жест подозвал самодвижущийся столик, который подъехал, остановился возле них и ждал, пока они положат на него свои тарелки и столовые приборы. Когда столик отъехал, Пелорат сказал:
— Это безумие. Не произошло ничего такого, что нельзя объяснить естественными причинами. Если вы вобьете себе в голову, что кто-то контролирует события, вы сможете все на свете толковать с этой точки зрения и разумного решения не найдете ни в чем. Послушайте, старина, все зависит от точки зрения. Не поддавайтесь паранойе.
— Но и самоуспокоению я не собираюсь поддаваться.
— Хорошо. Рассудим логически. Допустим, он все-таки агент Второго Сообщества. Зачем он подвергал себя риску провала, не допуская людей в туристский центр? Что мы там такого сказали?
— На это ответить просто, Янов. Он хотел читать наши разумы без посторонних помех.
— Это опять ваше толкование. Что важного он нам сказал? Разумнее предположить, что он искал встречи, чтобы извиниться и предупредить нас. Зачем искать что-то за этим?
У дальнего края стола ненавязчиво засветился маленький приемник карточек и вспыхнули цифры стоимости трапезы. Тревиц достал из кармана кредитную карточку Сообщества, которая годилась для расплаты на всех планетах Галактики. Он вставил карточку в щель приемника, мгновенно произошла транзакция, и Тревиц (с наивной предосторожностью) проверил итоговый баланс перед тем как спрятать карточку.
Он небрежно огляделся, чтобы убедиться, что никто за ними не следит и сказал:
— Зачем искать что-то за этим? Зачем искать? Он не только оправдывался. Он говорил о Земле. Он сказал нам, что она мертва. Он очень настаивал, чтобы мы летели на Компореллон. Нужно ли нам туда лететь?
— Я как раз размышляю об этом, Голан, — признался Пелорат.
— Так, сразу, улететь отсюда?
— Мы можем вернуться, когда проверим Сектор Сириуса.
— А вам не приходит в голову, что его цель — спровадить нас с Сейшел? Куда угодно, лишь бы спровадить?
— Зачем?
— Не знаю. Они ждали, что мы полетим на Трантор. Вы этого хотели, они ждали, что мы туда полетим. Я спутал им карты. Они не хотели, чтобы мы отправились на Сейшелы, а теперь хотят нас выпроводить.
Пелорат выглядел несчастным.
— Но, Голан, это только слова. Почему они не хотят, чтобы мы остались на Сейшелах?
— Не знаю, Янов. Мне достаточно того, что они хотят, чтобы мы улетели. Я остаюсь. Я не собираюсь улетать.
