Из щели в боку планшета выползла лента с протоколом разговора.
— Прочтите и подпишите.
Протокол был отформатирован в две колонки: параллельный текст на фарси и русском.
Я быстро пробежал русскую колонку глазами. Все верно, да и чему удивляться: обычный автоматический транскрипт. Кому охота перепрограммировать планшет, да так хитро, чтобы он на ходу фальсифицировал результаты речевого распознавания?
Я приложил большой палец к квадратику, помеченному «Подпись Пушкина А.Р.». Принтером планшета туда были напылены одноразовая микросхема и дактилоскопический спецсостав.
— Я, Александр Ричардович Пушкин, прочел. С моих слов записано верно, — сказал я громко и отчетливо, после чего отнял палец.
Распознав мой голос как действительно принадлежащий эталону «Александр Пушкин», микросхема катализировала спецсостав, и внутри квадратика проступил изумительно точный отпечаток моего пальца.
— Благодарю вас. Встречи с вами уже давно добивается один уважаемый человек, и я не вижу больше причин отказывать ему в его законном желании…
С этими словами Хвови спрятала подписанный протокол и выключила планшет.
«Кто? Какой уважаемый человек?! Ферван?! Майор Шапур?!» — хотел закричать я. Я представил себе разом все пистолеты с глушителями, какие только есть в мире, все иглы с ядом, кардиопрерыватели и амнезические шокеры… Неужели они вот так просто прикончат меня? Прямо в палате?
Госпожа ротмистр не сделала паузы. Чуть наклонившись ко мне, она добавила вполголоса:
— Александр, скорее всего мы с вами больше не увидимся… Запись я больше не веду… Вы не хотите мне рассказать, что на самом деле произошло между вами и Ферваном Мадараспом? Возможно, у вас были трения с этим офицером? Конфликт? Особые отношения? Или вы чем-то не угодили начальству лагеря имени Бэджада Саванэ? Я могу дать слово пехлевана, что эта информация ни при каких условиях не будет использована вам во вред.
Хитрюга ждала правды. И вполне могла ее дождаться.
Это была первая женщина, которую я увидел наяву после той минуты, когда отечественная торпеда ВТ-500 прошила насквозь круизную яхту «Яуза». Для ровного счета скажем: женщин я не видел месяц.
Мало? А вы подумайте: тридцать дней! Ни одного женского лица! Запаха! Картинки!
Конечно, я был готов разрыдаться у нее на груди! Страх, психическое истощение, зловещая чернота в ближайшем будущем — все это довело меня до ручки. И тут появляется такая миловидная, предупредительная, во всех отношениях замечательная мамочка!
Мне хотелось закричать: «Хвови! Возьмите меня к себе в кавалерию! Я даже умею ездить на лошади! Я готов убивать манихеев с утра до вечера, только бы никогда больше не встречаться с теми офицерами, которые хотели сжить меня со свету! Я расскажу вам все!»
Я попытался что-то сказать — и закашлялся.
Потом глубоко вздохнул, провел рукой по щеке — чистой и гладкой.
— Госпожа ротмистр, я поделился с вами всей информацией, которой располагал. Ни трений, ни особых отношений с этими господами у меня не было. Напротив, капитан Мадарасп был настолько мил, что показал мне долину Стикса и Котел, чему я был несказанно рад в силу присущей мне любознательности.
Что удержало меня от жалоб на Фервана Мадараспа и майора Шапура? Честь русского офицера.
Да-да, именно так.
Кто бы ни дожидался встречи со мной там, за дверью, что бы ни готовила мне судьба, я не собирался становиться доносчиком!
Хвови нахмурилась.
— Если бы не одно экстраординарное событие, ближайшие дни вы бы наверняка провели в долгих беседах с нашей контрразведкой. Уверяю вас, эти люди докопались бы до правды… Но, боюсь, вам суждено скоро погибнуть в бою. Поэтому мне остается смириться с тем, что истину я не узнаю никогда. Я обречена верить капитану Мадараспу, который утверждает, что в районе Котла вы совершили побег. Прощайте, гвардии лейтенант Пушкин.
«До чего клоны любят это стопудовое «прощайте»! Можно подумать, им доподлинно известны все имена, которые Судьба написала на своих пулях!»
— До встречи, госпожа ротмистр.
Дверь за Хвови тихо вздохнула. Зажужжал климат-контроль, спешно восстанавливая оптимальную концентрацию ароматов хвойного леса на чахрском взморье.
Я весь сжался, ожидая появления убийц. Ведь и Ферван тоже говорил мне «прощайте» не просто так. Он был уверен, что разговаривает с покойником.
Когда дверь вновь открылась, я увидел людей, к встрече с которыми не готовился.
Невысокий пожилой человек в парадном облачении контрадмирала. Русского контр-адмирала. Все было на месте: запонки с алмазными якорьками, золотые пуговицы с крылышками, галстук, погоны толстого витого шнура… Но почему у него кортик вместо меча?
Вторым был чернобородый мужчина лет тридцати пяти, тоже в форме — но невиданного опереточного покроя. Повеяло основательно забытыми реалиями из исторической части курса «Обмундирование, снабжение и комплектация». Кто ж в такое одевался-то?.. Фузилеры Петра I? Московское городское ополчение 1812 года? Отряды местной самообороны «брошенных миров»?
Я был, как впоследствии оказалось, уже недалеко от истины, когда заметил на левом предплечье бородача белую повязку с надписью на фарси. Это сбило меня с толку и заставило предположить, что передо мной представитель неведомых конкордианских спецвойск. Может, палач?
Мои подозрения относительно функций мрачного бородача укреплялись тем, что в правой руке он держал пакет цвета хаки. Я решил, что в пакете — оружие. Не обязательно огнестрельное. Убить меня можно сотней изощренных и бесшумных способов…
Ну, палач — можно понять… А что здесь делает старик, ряженный русским контр-адмиралом?
— Гвардии лейтенант Александр Пушкин? — строго спросил контр-адмирал.
Замечу: по-русски спросил, без малейшего акцента.
«Хвови снова погрузила меня в управляемый гипносон? Сначала — Исса, теперь —?..»
Предположение показалось мне близким к истине.
«Точно. Когда мы учились, нас уверяли, что достоверная пси-эмуляция — бредни, но ведь это Глагол, а на Глаголе возможно всё».
— Не гвардии. — Я устало вздохнул. — Но Пушкин.
— Я вас понимаю. — контр-адмирал улыбнулся. — Вы не верите своим глазам. Забывчивый ротмистр Аноширван не потрудилась предупредить вас о нашем визите… Поэтому на первый раз я прощаю вам неподобающие манеры в разговоре со старшим по званию. Я контр-адмирал запаса Тылтынь.
«Тылтынь? Адмирал Святополк Даромирович Тылтынь?! А почему «контр»? Отчего «запаса»? Это настолько невероятно, что… похоже на правду! Неужели Тылтынь сотрудничает с клонами? Не может быть… Ч-черт, но ведь вылитый Тылтынь… Да, это он! Но каким ветром?!. А что, если… если он вступил в Добровольческую Освободительную Армию? Или даже… возглавил?!»
