— Скажем, так, — осторожно начала я, проклиная те самые игры, которые не позволяли мне прямо сказать, чего я добиваюсь, — я не хотела бы со своими планами влезть в сферу твоих интересов.
Пока я говорила, Индарс смотрел на меня так, как я совсем недавно на Тимку. Вроде и взгляд невинный, и выглядит безобидно, а что-то подсказывает, что связываться не стоит.
— Мне доложили, что ты подарила «Зверя» Тарасу, — будто невпопад произнес он.
Я же насторожилась. Старх был слишком близко.
— У меня есть опасения, что он уйдет вслед за Дарилом.
Я не лгала даже в мыслях. Если только недоговаривала.
— Ты могла не отпускать! — Тон старха был жестким.
Ассоциации, параллели… Все напоминало тонкий весенний лед, по которому мы шли.
Навстречу друг другу?!
— Не могла, — тяжело вздохнула я. — Он вырос, настала пора улетать.
Кулак пронесся мимо меня, впечатался в стену. Но Индарс даже не поморщился.
— Опять только о них! А о себе?!
Мне оставалось надеяться, что его рев не слышен внизу.
— А они — обо мне, — скорее холодно, чем спокойно, ответила я.
Наши встречи с Индарсом стали слишком напряженными, с этим пора было заканчивать.
Насколько я ошиблась, убедилась спустя мгновение.
— Я приказал уничтожить записи с разведчика. Не знаю, что ты собираешься там провернуть и что от меня скрываешь, но на планету я претендовать не буду. Могу поклясться, если так не поверишь. Но…
Я сдерживала дыхание, пока он говорил, боясь спугнуть момент, когда он больше не был императором, а я… а я верила каждому его слову. Но в конце выдержка меня подвела.
— Но?
— Она не должна попасть в сферу интересов скайлов, демонов или Союза.
— Я не понимаю тебя! — качнула я головой, пытаясь осознать сказанное.
Если это была игра, то по своей непредсказуемости она превосходила все, с чем я сталкивалась до этого. Если — искренность, то я к ней оказалась не готова.
— Я сам не понимаю себя, — шагнул он ко мне, заставляя отступить к стене. — Прости, но это…
Договаривать он не стал.
Поцелуй был коротким и отдавал горечью прощания. Будь по-другому, я бы не позволила ему коснуться моих губ.
— Ты выбрала лучший способ обезопасить себя… — произнес он и отступил, не позволив мне возразить резким жестом.
Наш разговор на этом не закончился, но я продолжала помнить именно эту фразу, чувствуя себя последней тварью. Чувства не выбирают, кого и когда настичь, кому подарить разделенную любовь, а кого оставить страдать в одиночестве.
Не было моей вины в том, что я не ответила Индарсу взаимностью. Если только пользовалась его отношением.
Эта мысль преследовала меня все последние сутки на Таркане, отравляя существование. Она и ощущение совершенной ошибки, которую уже невозможно исправить.
На вопрос, кого или чего она касалась, мне только предстояло ответить. Но сейчас, стоя у большого экрана смотровой палубы щитоносца и наблюдая, как растворяется в сверкающей звездами тьме точка столичной планеты стархов, я помнила только о ней.
И о нем, заставившем меня еще раз осознать боль потери.
* * *
— Ты выбрала лучший способ обезопасить себя. — Наташа попыталась возразить, но Индарс остановил ее резким жестом. — Я уверен, что ты даже не задумывалась об этом.
В ответ на слова императора Таши смутилась, но не отвела взгляда, ждала продолжения.
Индарс медлить не стал, Искандер не мог запретить ему встретиться с капитаном, сумевшим вернуть корабль на базу после сбитого прыжка, но ограничил по времени. Внешне не придраться — мероприятия в рамках программы, предусмотренной для прибывшей делегации Союза.
Старх знал, что именно предстоит его несостоявшейся возлюбленной, но ни предостеречь, ни потребовать исключить ее участие — не мог. Таши была подданной чужой империи, она была офицером Службы, кодекс которой подписывал и он.
— Имеющая ребенка женщина не может войти в мой гарем. Это древние правила, не мне их нарушать.
— Но…
Индарс опять прервал ее:
— В то время когда их принимали, понятия усыновления не было. Формально юноша — твой сын.
Она поморщилась, как от боли.
— Почему-то я не чувствую себя победившей.
— А вот я проигравшим, — да…
Воспоминания о том вечере были для старха неприятны, но он, не желая того, вновь и вновь возвращался к ним.
Искандер привез ее сам, но во дворец не вошел, предпочел прогулку в парке. Он и два телохранителя. После едва не удавшегося покушения количество охраны адмирал так и не увеличил, хоть и кангор, и он, император, настаивали на этом.
В чем-то был прав: если подпустить врага настолько близко, сколько бы их ни было, не уберегут. Только игра на опережение, только первым нанести удар. Других вариантов выжить в их мире не было.
Но не выказать свою озабоченность он не мог. У них вроде как все еще продолжалось перемирие.
В кабинет облаченную в новенькую форму Таши привел верный. По знаку исчез за дверью, оставил их одних. Вопреки всем написанным чужой кровью законам, не рекомендовавшим подобную беспечность.
Индарсу было все равно. Он даже допустить не мог, что при их разговоре будет присутствовать кто-то еще. Пусть и незримый.
Нашивки капитана третьего ранга, как и сам мундир, казались чуждыми, выглядели барьером между ним и той, которую он любил. Да и во взгляде больше не было безудержной бесшабашности, словно последний полет сделал ее старше.
Или… мудрее?
Это волновало, но, на что он подспудно надеялся и чего опасался, не желая отказываться от этой женщины, не отталкивало. Таши стала старше, но от этого не перестала быть для него притягательной.
Картина ушедшего дня отступила, уступая место действительности. Император демонов Хандорс, подгадавший свой визит к отбытию вице-адмирала и Таши в кангорат, был из тех собеседников, кто требовал пристального внимания.
Негласное противостояние между стархами и демонами началось давно. Прошло несколько сотен лет, уже и причины никто не помнил, но добрососедских отношений так и не возникло. И воевать никогда не воевали, лишь относились друг к другу настороженно, но, как назвала однажды Таши подобное напряжение, — черная кошка пробежала. Объяснение тогда Индарсу понравилось, хоть и не использовал, но запомнил.
И вот теперь, впервые в истории двух рас, император Хандорс находится в столице не сказать чтобы дружеского сектора. И пока даже предугадать сложно, чем закончится его пребывание на Таркане. Ясно только одно, свои виды на Наталью Орлову он тоже имеет. Но какие?
— Вам удалось очень гармонично вписать настоящее в свою историю, — вскользь заметил Хандорс, окинув открывшийся с высокой башни вид быстрым, но очень внимательным взглядом. — У нас контраст слишком очевиден.
