– Ты же знаешь, что я не могу так просто тебя отпустить, – сказал я, но на душе стало гадко.
– А ты не говори никому, что нашёл меня здесь, – предложил он с блеском в глазах.
– И продолжить поиски шпиона? – с горечью спросил я.
– После отъезда, я запишу признание, покаюсь во всём, что сделал, и отправлю его, кому захочешь, – не унимался он.
– А кто сказал, что хоть кто-нибудь воспримет это всерьёз? – скептически отозвался я.
– Я могу описать хронологию моей деятельности настолько подробно, насколько смогу, – пообещал он.
Я отрицательно покачал головой и решил прервать ход его мыслей в таком бесхитростном русле.
– Это всё не годится, надо придумать что-нибудь более толковое.
Надо придумать? Неужели я это сказал? Я ведь не настолько сошёл с ума, чтобы его отпустить!
Вирек почувствовал надежду и стал лихорадочно соображать.
– Толковое… Но я не разбираюсь в этих делах, может, ты сможешь придумать? – растерянно спросил он.
Это уже переходило все мыслимые границы, пора было положить конец этому бреду. Но что же было делать с нарастающим чувством вины? Да и что тут можно сделать? Да, о нём пока никто не знает, но это не ….
Я резко встрепенулся, неожиданно почувствовав присутствие кого-то ещё. Мгновенно встав на ноги, я развернулся, пробегая глазами по разбросанным вокруг пустым контейнерам. Новый участник находился где-то совсем близко. Ввидя мою реакцию, Вирек тоже насторожился и вскочил на ноги.
Как я мог подпустить пришельца так близко и не почувствовать его заранее? Я не настолько увлёкся нашим разговором, чтобы перестать сканировать пространство вокруг. Здесь что-то не так!
Через секунду я уже знал ответ, зафиксировав свой взгляд на приближающейся фигуре.
– Я так и знал, что ты совершишь какую-нибудь глупость, если дать тебе небольшую свободу действий, – с высокомерно-презрительной миной на лице заявил Фоссер.
Я с отвращением смотрел на него, и мне даже не хотелось с ним пререкаться.
– Значит, это и есть наш неуловимый шпион? – он одарил Вирека ещё более уничижительным взглядом.
Моё сердце упало. Скорей всего через несколько минут здесь появятся Соркер и другие.
– Как вы узнали, что я здесь? – всё-таки поинтересовался я с горечью в голосе.
– На твоём челноке был жучок, – снисходительно сказал он, – И я решил, что твои ночные похождения стоят того, чтобы прийти и посмотреть, особенно, когда зафиксировался ещё один участник действия.
Я представил, как посреди ночи он мониторит мои перемещения, затем решает самолично проследить за мной, при этом блокируясь щитом и подслушивая. Подобные действия настолько не вязались с его высокомерной манерой держаться, что при других обстоятельствах я бы, наверное, рассмеялся.
– И давно вы подслушивали наш разговор? – пытаясь скрыть сардоническую улыбку, спросил я.
– Главное, что успел услышать концовку, – с угрозой во взгляде процедил он сквозь зубы.
В это время я услышал шум снаружи. Вирек всё это время стоял в сторонке и старался, как можно меньше привлекать к себе внимания. В отличие от нас двоих, он не видел в темноте, и не мог рассмотреть выражения лиц ни Фоссера, ни моё. В следующую секунду включился верхний свет, и из-за контейнеров появились люди с взведёнными бластерами. Вирек запаниковал, но с места не сдвинулся. Я решил, что с меня достаточно, и направился к выходу. Фоссер небрежно остановил меня, предупреждающе подняв руку. Затем он обратился к появившемуся Соркеру:
– Арестуй его тоже, – кивнув головой в мою сторону, сказал он, – Мэт хотел отпустить шпиона.
Соркер, не успев прийти в себя, растерянно посмотрел на меня, не зная, что и сказать.
– Давай, – подтолкнул его Фоссер, – дальше с ним разберутся на Рэдоне.
Соркер извиняюще посмотрел на меня и сам надел на меня наручники, которые, как я отметил про себя, были без силового поля. Аккуратно обхватив меня за локоть, он вывел меня на улицу, к челноку.
– Это – правда? – спросил он, когда мы уже подошли к кораблю, – Ты действительно хотел его отпустить?
Я апатично пожал плечами.
– Мало ли чего нам иногда хочется в своих мыслях, – уклончиво ответил я.
Весь обратный путь я провёл в тюремной камере. В этом можно было найти и свои плюсы – мне, по крайней мере, больше не пришлось лицезреть физиономию Фоссера, пока мы летели на Рэдон.
По прибытию, мне первым же делом пришлось побывать у Виктора. Я сидел в своём кресле, гадая, какое же решение он примет на этот раз. Казалось, не успел я отбыть первую повинность, как меня угораздило вляпаться в ещё большую неприятность.
Белвердан, наконец, бросил на меня беглый взгляд, на мгновение оторвавшись от компьютера.
– Ты ничего не хочешь сказать в своё оправдание? – безразличным тоном поинтересовался он.
– Обвинения Фоссера – это всего лишь его личные домыслы на тему дальнейшего хода событий, – с тем же безразличием ввернул я.
Виктор никак не отреагировал на сказанное мной. Похоже, для него и так всё было ясно, что бы я ни сказал. Мне казалось, что он ушёл в раздумья, не касающиеся данной темы. Я тоже молчал, не пытаясь добавить что-либо ещё.
Похоже, его сейчас занимало нечто куда более важное, нежели моя персона.
Спустя некоторое время он как бы очнулся и спросил:
– Ты хочешь сказать, что не стал бы его отпускать?
– Я не уверен, что сумел бы пойти на такой шаг, – неопределённо ответил я.
Тогда на складе, я так и не принял решение, и сейчас я не знал ответа на этот вопрос. Если бы не Фоссер, решился бы я дойти до конца?
Виктор едва заметно фыркнул, но ничего не сказал.
Снова повисла тишина, и я стал думать, что так мы не закончим даже до утра. Вдруг он неожиданно заговорил:
– Иногда ты наводишь меня на мысли, что ты позоришь всех рэдонцев, но в какие-то другие моменты ты совершаешь самоотверженные поступки, которые я не мог бы ожидать даже от других.
Его слова вызвали во мне бурю эмоций. Что он хотел этим сказать? Это был наезд, или мне действительно показался положительный оттенок в его словах?
Глубоко задумавшись, я нахмурил брови и уставился себе под ноги.
– Почему ты решил, что этот парень заслуживает того, чтобы его отпустили? – задал он конкретный вопрос, от которого невозможно было увильнуть.
– Я не думаю, что он понимал, во что ввязался, – не долго думая, признался я.
– Поэтому ему нужно предстать перед судом, чтобы он научился отвечать за свои поступки, – сурово заявил он.
– Но это сломает ему жизнь, – излишне эмоционально возразил я.
– Год тюрьмы не может так сильно что-то изменить. Думаю, ему это пойдёт только на пользу, – самоуверенно заявил он.
