В этом свисте не было ничего ни от животного, ни от человека — тихий, переливчатый свист, такой нежный и влекущий, что Симон помимо воли сделал шаг вперед.
Белая фигура кралась вдоль бревенчатой стены ближайшего дома — человеческая фигура, но походка не человеческая; плавная, скользящая, руки вытянуты вдоль тела, спина согнута. Она двигалась бесшумно, но как-то слепо, механически; чуть не наткнулась на угол, в последний миг обогнула, поднялась на крыльцо, уперлась в запертую дверь, постояла в недоумении, потом вновь издала все тот же переливчатый, тоскливый, зовущий свист. Симон вновь подавил отчаянное желание откликнуться на этот зов и услышал, как у него за спиной прерывисто вздохнул Гидеон.
Белая фигура скорчилась на крыльце в ожидании, потом, через какое-то время дверь отворилась, и на пороге нерешительно застыла другая фигура — поменьше. Первая попятилась, спустилась с крыльца, и, дойдя до калитки, вновь издала все тот же тоскующий свист, и маленькие босые ноги на крыльце нерешительно переступили на месте, потом стали осторожно ощупывать ступеньки.
Белая фигура уже была за калиткой. Пригнувшись, она шла по улице, удаляясь от дома и, время от времени оборачиваясь, свистела тихо и мелодично, и отзываясь на этот призыв, так и не открыв сонных глаз, за ней следовал мальчик в холщовой белой рубахе.
Симон попытался пошевелиться и с ужасом понял, что не может сделать ни шагу — казалось, мышцы одеревенели от напряжения. Тем временем первый уже скользнул за изгородь, а за ним неуверенной походкой глубоко спящего человека брела, спотыкаясь, его новая жертва.
Лишь когда они скрылись из виду, Симон вновь обрел способность двигаться. Какое-то время он просто стоял, отчаянно хватая ртом сырой воздух, потом повернулся к Гидеону.
— Видел? — спросил он.
— Вроде видел… — неуверенно ответил Гидеон. — Только…
— Он его выманил. Просто взял и выманил. Нужно…
И тут, словно отвечая на его слова, на площади глухо ударил колокол. В ближайшем доме вспыхнул огонь, и сквозь крохотное окошко были видны мечущиеся тени.
— Черт! — Симон, наконец, опомнился — Я-то надеялся взять его по-тихому.
— Кто поднял бучу?
— Наверняка старуха. Ладно, не важно. Скорей, Гидеон, может все-таки успеем раньше…
— Я не понимаю, — тихо сказал Гидеон.
— Все еще не понимаешь?
Он уже не таясь распахнул калитку и выскочил за изгородь. За спиной хлопали двери, перекликались встревоженные голоса, кричала женщина — отчаянно, захлебываясь…
Смутно белеющая во тьме фигура, петляя меж кустарников, пробиралась к лесу. За ней следовала другая — точно привязанная к первой невидимой ниткой.
— Лучевик! — крикнул Симон. — Постарайся подстрелить его, Гидеон. Целься в ноги!
Гидеон стал молча, деловито прилаживать инфракрасный прицел.
Свет факелов позади быстро приближался, тени заметались по земле. Мимо уха Симона просвистела стрела и вонзилась в ночного гостя. Тот запнулся, упал на колени, потом поднялся на четвереньки. И тут, словно порвалась невидимая нитка, мальчик отчаянно завизжал и бросился прочь.
Раненый рассеянно ощупал грудь, одним движением выдернул торчащую стрелу и, передвигаясь по-прежнему на четвереньках, но с невероятной быстротой и ловкостью, бросился следом за ускользающей добычей.
— Истинно, упырь! — сказал кто-то за спиной Симона.
— Гидеон!
Гидеон поднял лучевик, прицелился, но вдруг слабо вскрикнул и опустил оружие.
— Это же…
Неведомое создание, наконец, настигло крохотную фигурку и швырнуло добычу на землю.
— Гидеон!
Больше никто выстрелить не рискнул — мальчик находился слишком близко к своему похитителю.
Гидеон, всхлипывая, прицелился и нажал на спуск. Сфокусированный луч был почти невидим, но тот, в кого он уперся, отшатнулся как от удара и выпустил жертву. Одежда на нем вспыхнула, волосы занялись алым пламенем и лицо, до сих пор скрытое во тьме, озарилось багровым светом.
Человек, охваченный языками пламени, катался по земле, пытаясь сорвать с себя пылающие тряпки. "Будь это комбинезон, — отрешенно подумал Симон, — все бы обошлось, но он ведь во что-то вырядился…
Мальчик отполз в сторону и свернулся калачиком на земле, трясясь и всхлипывая.
Гидеон, по-прежнему сжимая оружие в бессильно опущенной руке, побрел к поверженному телу.
Симон пошел следом.
"Нам самим придется нести его в лагерь, — подумал он — никто больше не решится и пальцем до него дотронуться".
Гидеон растерянно топтался над телом, потом опустился на колени.
— Я не хотел, — пробормотал он, — вернее… не мог иначе…
— Да, — сказал Симон.
Тело на земле содрогнулось отчаянной последней дрожью и затихло. Симон наклонился.
— Зачем, Винер? — тихо спросил он. — Ну зачем?
Лицо Винера разгладилось, постепенно приобрело обиженное, недоуменное выражение, в глазах с вертикальными щелями зрачков отражался отблеск факелов.
— Это… — Гидеон рядом с ним отчаянно заскрипел зубами, пытаясь сдержать дрожь. — Нет!
— Смотри на него, Гидеон, — сказал Симон, — смотри внимательно.
Но Гидеон всхлипнул и отвернулся.
— Отойди-ка, парень, — мрачно сказал подошедший староста. Он крякнул, размахнулся, и заостренный кол вонзился в грудь Винера. Симон отчетливо услышал хруст ломающихся костей, и лежащее на земле тело еще раз содрогнулось, но уже механически, непроизвольно…
Гидеон, было, вскинулся, но Симон удержал его.
— Закопайте его здесь, за оградой, — мрачно бросил староста молчаливым людям, повернулся и, сплюнув на землю, пошел прочь.
Гидеон исподлобья взглянул на Симона.
— Послушай, Симон, так нельзя… Это не по-людски…
— Это как раз по-людски, — устало сказал Симон. — Ему уже все равно. А нам еще с ними жить. Деваться-то нам некуда, сам видишь… С тобой все в порядке, малый?
Зденко молча кивнул, утирая слезы рукавом.
— Беги к мамке. Нечего тебе тут делать.
— Чего это он, дяденька? Неужто и впрямь упырь был?
— Не твоего ума дело, — сухо сказал Симон, — беги.
Мальчик развернулся и бросился к дому. Симон молча смотрел, как люди с факелами окружили лежащее на земле тело.
— Надеюсь, Коменски это видел, — сказал он, — не хотелось бы заново… Ты что?
Гидеон так схватил его за плечо, что Симон от неожиданности пошатнулся и едва удержал равновесие.
— Держи себя в руках. Бога ради, — сказал он сквозь зубы, — хватит с нас…
— Там… — пробормотал Гидеон. Симон обернулся.
— Продолжай, — сказал Коменски. — Ты полагаешь это как-то связано с… с гибелью Винера?
