— Там… — пробормотал Гидеон. Симон обернулся.
— Продолжай, — сказал Коменски. — Ты полагаешь это как-то связано с… с гибелью Винера?
— Не знаю, — Симон покачал головой. — А ты и в самом деле ничего не видел?
— Видел… — сухо ответил Коменски, — светящееся пятно. Мутное. Но мне не до него было. А когда я приехал на место, оно исчезло. Почему ты настоял, чтобы его оставили там?
— Винера? Иначе нельзя было. Если бы я его забрал, они бы подумали… не знаю, как сказать… что все мы заодно, что ли…
— До какой-то степени так оно и есть.
— Да. Но они решили бы, что мы попытаемся его оживить. Что-то в этом роде.
— А его можно было реанимировать?
— Нет. Староста разворотил ему всю грудную клетку этим своим осиновым колом.
— А до этого?
— Не знаю. Полагаю, нет. Да и зачем? Это ничего не дало бы. Что показали приборы, Амос?
— Ничего. Никакого чужеродного присутствия. Наташа уверяет, что она тоже видела что-то такое и даже снимала на камеру, но кристалл ничего не зафиксировал.
— Нарушения магнитного поля?
— Возможно. Какие-то возбуждения во всяком случае зарегистрированы. А вы что видели?
— Это трудно описать. Нечто, вроде… линзы с размытыми краями, или… Перспективу было трудно оценить, но ясно, что очень большая.
— Насколько большая? Как мобиль?
— Нет. Как этот замок
— Оптический эффект? Это все-таки горы — тут наверняка могут возникать воздушные линзы.
— Не знаю. Может быть, но мне почему-то кажется, что это нечто иное. Там, внутри, что-то двигалось Наверняка двигалось Может, это и есть то, что мы ищем, Амос?
— Почему тогда оно до сих пор никак себя не проявляло?
— А должно было?
Коменски провел по лицу ладонью.
— Не знаю. Я запрошу Лагранжа, может, они слышали о чем-то в этом роде
— Вообще-то оно похоже на ту чушь, которую порола та девчонка, воспитанница Дианы — помнишь, Улисс рассказывал? Мы ему еще сказали тогда, что ни о чем подобном тут не слышали. Скажи, а ты не думаешь, что это имеет какое-то отношение к пропавшей группе?
— Кто знает? Меня смущает то, что показания такие неопределенные. Правда, этот всплеск… Он был зарегистрирован незадолго до появления вашего феномена. Но ты же знаешь, они уже наблюдались. Спорадически.
— Почему бы тебе не расспросить Гидеона? Он тоже все видел. Он подтвердит.
— Гидеон дестабилизирован. У него сильный шок. Оливия ввела ему успокаивающее — по меньшей мере несколько часов его нельзя беспокоить.
— Он говорил, у него такое чувство, будто за нами наблюдают. Я ему не поверил.
"Может, мы нашли, — подумал Симон, — наконец-то нашли". Но он не испытывал ни радости, ни торжества. "Коменски, похоже, тоже не в восторге", — подумал он. А вслух сказал:
— А Наташа?
— Пока держится.
— Нам нужно торопиться.
— Да. Ты бы поговорил с ней, а? Просто так… — Коменски на миг замолк, потом добавил: — Я хочу свернуть лагерь. Присоединиться к Лагранжу. Здесь опасно. Сам видишь.
— Но…
— Это все-таки был мираж.
— Амос, нельзя так сразу… Послушай, ведь все эти легенды — мы их просто неправильно истолковали.
— Хватит с нас Винера. Он уже пытался их истолковать. Ты понимаешь, что может случиться?
— Мы все это понимаем. Но у нас нет выхода. Ты надеешься, что группа Лагранжа нарыла что-то дельное?
Коменски пожал плечами.
— Нет. Но чем нас остается меньше, тем… сам знаешь. Ладно. Я даю тебе три дня, Симон. Потом мы снимаемся с места.
— Неделю.
— Три дня, — отрезал Коменски.
— Хорошо, — сказал Симон, — черт с тобой. Три дня.
— Да… кстати… Когда Гидеон придет в себя, сходите туда…
— Зачем?
— Возьмите анализатор. Вообще… посмотрите.
— На что там смотреть, Амос? Мы же и так знаем…
— Мы не знаем. Только предполагаем. И если займетесь этим, то постарайтесь не попасться на глаза местным, ладно?
— Да никто из них теперь туда и не сунется.
— Хорошо.
— И не… увлекайся. Мне бы не хотелось потерять еще и тебя.
— Да ладно, — сказал Симон, — все в порядке.
* * *
— Зачем он это сделал? — спросила Наташа. Глаза у нее были сухие и блестящие, руки беспокойно перебирали распечатки на столе.
— Не знаю, — сказал Симон, — не знаю… Она тихо проговорила, обращаясь скорее к себе, чем к нему:
— Он был такой… доверчивый… "Да, — подумал он, — это, пожалуй, верное слово".
— Это все из-за них, — она поглядела на него исподлобья, — из-за этих…
— Вовсе нет, — возразил он, — чтобы додуматься до такого, не надо было ходить в деревню. Достаточно было просто порыться в архивах.
Она, казалось, не слышала.
— Я их ненавижу, — мрачно сказала она. — Они… уничтожают нас. Разве ты не чувствуешь?
— Скорее, наоборот. Это мы несем для них опасность. Нам нужно быть осторожней, Наташа.
— Все из-за нее, — подбородок ее дрогнул, — все из-за этой девки!
— Ядзи? — удивился он. — Опомнись, ее уж нет давно. Она пострадала первой.
— Все равно, — упрямо сказала она, — все равно. Это… неправильные люди… Он был прав, Винер.
Симон покачал головой.
— Нет, — сказал он и осторожно вышел, оставив ее стоять посреди пустой комнаты.
* * *
Тропу к деревне пересекала свежая полоса вывороченной земли — чтобы подойти к воротам, ему пришлось пересечь ее. Полоса тянулась в обе стороны, сколько хватало глаз, опоясывая деревню с наружной стороны ограды; полоса была широкая, и когда он подошел к калитке, ноги его были измазаны по щиколотку. Между спутанными корнями запаханной травы копошились жирные дождевые черви.
Улица была пуста; одна-единственная встреченная им женщина, несшая коромысло с ведрами, отпрянула в сторону так резко, что вода из ведер выплеснулась на дорогу.
Старуха по-прежнему стояла на крыльце — казалось, она так и не уходила оттуда с тех пор, как он прошел по ведущей к дому тропинке вслед за Михеем с его скорбной ношей.
Ее невидящий взгляд был направлен куда-то вдаль, но, заслышав шаги, она медленно повернула голову.
— Это ты, чужеземец?
Он опустил на крыльцо тяжело нагруженный мешок.
— Я тут принес…
— Лучше бы ты не приходил, — сурово сказала старуха. — Лучше бы вы все тут не появлялись.
— Мы скоро уходим, — ответил он, — все.
— Хорошо.
— Я могу зайти в дом?
— Нет.
— Прежде, чем мы уйдем, — сказал он, — я хотел бы спросить… Тогда, ночью, я кое-что видел. Там, в небе, над лесом…
— А! — старуха скорбно поджала губы. — Тебе они тоже показались!
— Кто это?
